Страница 75 из 79
Отвыкший от солнечного света капитан отшатнулся от пробоины. Ему показалось, что клубившаяся в трюме чернота бессовестно издевательски подмигивала капитану и как будто приговаривала: «Допрыгался?!»
Ролло вновь посмотрел на корабль, а затем на берег. Ведьма, король, их попутчик и еще один незнакомец, похожий на Старшего эльфа, скрылись за прибрежной скалой. Сирены и младшие эльфы превратились в ледяные статуи, образовавшие на берегу белый коридор. Они так и застыли с вытянутыми руками, открытыми глазами, ртами…
— Допрыгался, — согласился с тенью в дыре капитан.
Но Ролло уже знал, что делать. И этот шаг его совсем не пугал.
Мужчина спустился в трюм и подошел к самой дальней комнатушке, за дверью которой мерцал белесый свет. Капитан постучался. А затем, зажмурив глаза, потянул на себя дверь. Он ожидал, что вновь наткнется на сопротивление, но дверь с тихим скрипом отворилась. За ней оказалось пустое помещение, заполненное легкой дымкой, внутри которой, точно звезды, сияли огоньки.
— Простите меня, — сказал Ролло. — Вы были правы. Я полный идиот. И я сам себя довел до беды, с которой не могу справиться. Мне так жаль, парни. Я честно не знаю, что делать. Без вас я никто. Самоуверенный гордец. Мне очень нужна ваша поддержка и помощь. И да, я принесу присягу.
***
Побережье Виладия было поддернуто легкой дымкой.
Выпорхнув с «Дельфины», Марина помчалась к родным берегам, и даже усталость от бессонной ночи отступила перед ожиданием предстоящей встречи.
Она слышала вопрос Филиппа. Но отвечать на него была совершенно не готова.
«Прости! — мысленно попросила она прощения у торговца, хоть и понимала, что без кварцевого круга он ее не услышит, и пожелала: — Древо, сделай путь Филиппа безбедным! А в другом порту пусть ему повстречается милая отзывчивая девушка!»
Ей же предстояло серьезное важное волнительное свидание со своим прошлым. Что оно даст? Подарит теплые объятия, грустную улыбку или будет хранить молчание?
Родные бухты, родные горы, родные леса. Все это было как близким, так и чужим, забытым. Радостное предвкушение сменилось тоской, печалью, отдающей ноющей болью.
Она шла по знакомым с детства улочкам. Это были все те же дома, все те же места, где она играла с Антонием, встречалась с Дани, но городок явно переживал не лучшие времена.
По традиции во время траура над входом в здание жители Приморской гильдии вешали венок из дубовых веток, перевязанных красной лентой — в цвет парусов кораблей гильдии. Марина заметила, что венки висели почти на каждом доме, а парадный вход в некоторые жилища был полностью опутан дубовой гирляндой.
Бросалось в глаза, что Виладий не был столь людным, как прежде.
В основном на улицах ей попадались женщины, дети, старики да покалеченные.
«Как же так? — думала Марина, пряча от прохожих глаза. — Неужели это все?»
Она зашла в переулок и прислонилась спиной к почерневшей от сырости стене. Слез не было. Вместо них вернулось давно забытое удушье. Успокоившись и сделав наконец-то вдох, девушка вспомнила: война же еще официально не закончилась. Мужчины были на кораблях. А те, кто не ушел на войну — ловил в море рыбу.
Девушка решила зайти в магазин шоколада, чтобы поговорить с Натальей, но он был закрыт. На его месте появилась бакалейная лавка. Продавщица не узнала девушку, а распускать волосы Марине совсем не хотелось.
Осторожные расспросы о том, что приключилось, помогли узнать о том, что ее семью вспоминали двояко. С одной стороны, всем было безумно жаль милых девочек. С другой — жители терпеть их не могли, потому что среди них выросла «распутница Фидель, ставшая причиной войны, на которой погибло множество мужчин гильдии». Слова Натальи ударили больнее хлыста. Марине показалось, что даже тени на стене от покачивавшейся в углу лампадки смотрели на нее осуждающе.
Покинув лавку, девушка прошла в сторону дома, где раньше жила. Проходя через городскую площадь, Марина заметила, что в большой чаше фонтана, напоминавшей по форме раковину гребешка, створки которого были покрыты резьбой, установили каменную плиту. Красивым убористым почерком на ней были высечены имена, и по ним, точно слезы, бежала вода.
— Пусть море будет теплым, а судьба Диких духов минует вас! — прошептала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до края чаши, а затем поспешила к дому.
Здание выглядело заброшенным — судя по всему, Адриан забыл о нем. Либо не справился с содержанием — слишком много денег уходило на войну. Марина вздохнула, глядя на потемневшие стены, покрытые мхом основания колонн, увитый лианами балкон, где когда-то висел Дани, пытаясь пробраться к ней перед отплытием.
Она направилась в сад, надеясь, что сможет найти шкатулку, которую закопала вместе с сестрой, но обнаружила, что почти все деревья срублены.
«Видимо, пошли на дрова», — решила расстроенная девушка. Теперь у нее не было ни одного ориентира, по которому она могла бы найти «клад».
Так и не вспомнив, под которым из пеньков лежало сокровище — ее родное имя, Марина села на ступени и хотела заплакать, но слезы не текли, как она ни старалась. Так, выступила одна и тут же высохла.
«Видимо, все они остались в море вместе с Дани», — решила Зеленовласка.
И девушка встала и побрела в сторону города. Оставалось надеяться только на Адриана. Может быть, дядя сможет ей как-то помочь?
Она шла по извилистой дорожке вдоль обрыва. Порывистый ветер прижимал зеленую траву к земле, направлял волны к берегам скалистой бухты, где они орошали каплями воды и кристалликами соли прибрежные скалы. Марина остановилась, чтобы полюбоваться забытым пейзажем. Белые цветы, белые облака, белые барашки на волнах волновали и одновременно пугали своей белизной, качались, точно белый платок в руках у женщины, провожавшей в плавание корабль.
Из расщелины скал вылетела какая-то черная птица, а затем, подхватив на побережье ветку, вернулась обратно — наверное, вила гнездо.