Страница 13 из 22
После смерти Мессалины римский сенат приговорил её имя к забвению, но дьявольский «мессалинизм» и впредь распространялся по миру со скоростью холеры. Через месяц после изнасилования «обезьянки», во вторник, 15 февраля, Пётр Баткрэк насмерть замёрз в канаве недалеко от дома, возвращаясь пьяным из кабака. Позже, пока Анфиса была на работе, Зинка надругалась над своим младшим братом, а вечером своим противным сиплым голосом смаковала детали этой подлости соседке по дому. Грязь этих подробностей ядовитыми змеями расползлась по головам жителей округи. Мать Зинки – чистая, набожная женщина, узнав об этом позоре, ночь напролёт молилась своему Богу о защите души малолетнего сына от поругания и, проклиная Зинку, просила Бога лишить её права рожать детей. Она ещё не ведала, что Бог не слышит проклятий, проклятия слышит Сатана, и он всё сделает как надо.
С рассветом Анфиса навсегда бежала из дома вместе с обиженным сыном. Люди говорят, что она утопила ребёнка и погибла сама, но это неправда. Она не могла взять на себя этот грех. Она тайно отвезла до поры совращённого мальчика в мужской монастырь Владимирской епархии, известный более как Смоленско-Зосимовский пустырь, недавно восстановленный заботами наместника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Павла после духовного запустения. Здесь мальчику дали новое имя, и дальнейшая его судьба не известна никому, кроме Бога, разумеется. Только ОН знал, что сын Анфисы, невинное дитя, родился в грязи семейного быта, пройдя через тернии низкого сознания людей, нёс свой крест праведника. Вскоре ребёнок был отогрет душевной теплотой монахов и, словно озёрное растение лотос, раскрылся божественным цветом чистоты и нравственности. Прошли годы, и после мученической смерти за свою веру, в период большевистского беспредела, он – страстотерпец, был канонизирован Русской православной церковью, а несчастная Анфиса, уехавшая послушницей в Барятинский Софийский женский монастырь Елецкой епархии, замаливала собственные грехи.
Зинаида Петровна унаследовала от своих предков сиплый голос, курение сигар и ничем не оправданную заносчивость. Не имея образования и не умея ничего другого, она оказывала платные услуги похотливым мужчинам. В основном это были прокуроры, судьи, адвокаты, полицейские и преступники всех мастей. Другими словами, наиболее алчная, безнравственная и коррумпированная категория граждан. Зинка «трудилась» много, в три смены, до сорока клиентов в сутки, за что получила псевдоним Обмылок. Однажды у Зинки-Обмылка случилась неожиданная беременность, что вызвало у авторитетных клиентов определённую тревогу, поскольку, во-первых, не знали, кто же отец ребёнка, но главное – что Зинка категорически боялась делать аборт. Посовещавшись, авторитеты постановили: Зинке надо рожать, а ребёнка «повесить» на её клиента – Аркашу Огарка, пообещав ему должность советника в Управлении полиции Северной столицы. Огарок-каналья потребовал «венчание против должности», и пока утрясали вопрос о его назначении, родился мальчик-ублюдок. Его назвали Женей по настоянию известного налётчика Димона Шибяева. Считалось, и не без оснований, что именно Шибяев приходится биологическим отцом ребёнку. Димон взял на себя все финансовые затраты на взятки для назначения Огарка, благо в правоохранительной системе существует негласный, но всем известный прейскурант кадровых назначений. Венчание молодых проходило быстро, ночью, в часовне богом забытой деревни, в присутствии свидетелей. За два червонца, литр самогона и жареного гуся в яблоках церемонию провёл пьяный священник.
Годы шли, и от беспутной жизни внешность Зинки стала заметно меняться. Она и в молодости не была красавица, но с годами стала похожа на жабу, хотя сравнивать Зинку с жабой – значит оскорбить божью тварь. Макияж и обесцвеченный волос делали её лицо просто отвратительным. За последнее время она сильно поправилась. Её, словно мавританскую невесту, разнесло до центнера с гаком, не меньше. Клиенты перестали её посещать, и она решила, что пора в своей жизни что-то менять. Вместе с мужем, как обычно мошенническим путём, она отжала небольшую адвокатскую компанию «Вердикт», которую в дальнейшем будут использовать как инструмент для передачи взяток от несчастных просителей к представителям Фемиды. Бандиты в складчину с чиновниками купили для Зинаиды Петровны дипломы об образовании и необходимые лицензии на работу в качестве адвоката. С этого времени Зинка-Обмылок преобразилась в Зинку-Адвоката.
Поставленный на широкую ногу конвейер мздоимства приносил значительный доход. Не доверяя мужу и банкам, Зинка хранила свои сбережения дома, купив для этих целей металлический шкаф, ключ от которого лежал в ящике туалетного столика её спальной. Аркаша также не доверял жене и банкам и на свои деньги тайно покупал у сотрудника Императорской рентерии, её ещё называют Бриллиантовым кабинетом Зимнего дворца, ворованные необработанные алмазы. Для четы Огарок это была лучшая форма вложений собственных средств. Алмазы Аркаша хранил дома в небольшом сейфе швейцарской работы, который был вмонтирован в стену его кабинета за дешёвой живописной подделкой на картину итальянского мастера Тициана, проданной Огарку очередным проходимцем по цене дорогого подлинника. Ключ от сейфа на серебряной цепочке всегда висел у него на шее.
В грязи повседневной жизни семьи Огарок незаметно рос Женя. Когда ему исполнилось восемнадцать, втайне от родителей он решил уехать в Америку – далёкую страну миллионеров. Он точно знал, что необходимо сделать для этого. Прежде всего, он справил себе три новых паспорта: один на имя очередного проходимца Смолина Анатолия Павловича, давнишнего клиента мамаши, и два других – так, на всякий случай, – на вымышленные имена супругов Георгия Викентьевича и Марины Николаевны Тонинадер. Он знал, что отец тайно скупает алмазы.
Во время очередной встречи отца с продавцом алмазов парень узнал, где тот живёт. В тщательно рассчитанный день Женя явился к продавцу с предложением купить разом все алмазы, которые тот может продать, и по цене выше, чем платил ему отец. Если тот не согласится, обещал заявить на него и своего отца в полицию. На вопрос продавца: «Где вы, молодой человек, возьмёте такие большие деньги?» – он ответил коротко: «У своих родителей».
Продавец согласился и обещал назвать точную сумму сделки через три дня. Настало время решительных действий. Женя снял на имя Анатолия Смолина комнату недалеко от морского порта и дважды появился там, умышленно попадаясь на глаза соседям. Предварительно Женька гримировался под коммивояжёра средней руки. Потом он купил на блошином рынке подержанный чемодан и дорожную сумку, оборудовав их двойным дном. В чемодан он сложил самые необходимые вещи для простого коммивояжёра на несколько дней пути. Через три дня сумма сделки была озвучена, после чего Женя сказал: «Я уверен, что такая сумма у моих родителей есть». На что продавец заметил: «Зная ваших родителей, я в этом не сомневаюсь». Женя торопился закончить дело. Договорились совершить сделку на нейтральной территории в следующую субботу в десять вечера. Женя назвал адрес квартиры, которую он снял специально для этой сделки. Это был район морского порта, где сдают квартиры «по часам» для интимных встреч моряков с портовыми шлюхами. На следующий день коммивояжёр Анатолий Смолин купил билет во второй класс на пароход до Ливерпуля, отплывающий в следующее воскресенье в шесть часов утра. Кроме того, был куплен билет в купе первого класса на имя Огарка Евгения Аркадьевича на поезд Петроград – Москва, отбывающий в субботу в девять вечера.
В субботу в три часа пополудни, как обычно, «дружная» семья Огарок обедала вместе дома. Работающая у них добросовестная повариха сегодня подала на обед куриный суп с лапшой и запечённую баранью ножку с картошкой, жаренной «по-домашнему». Ещё было: винегрет, заправленный прованским маслом, холодная буженина, козий сыр, квашеная капуста, мочёные яблоки, маринованные огурцы и помидоры. Всё было приготовлено вкусно, но для семьи это не имело значения. Они не умели наслаждаться жизнью, в том числе и едой. Им было всё равно, что есть и как. Для них приём пищи была обязательная процедура по заполнению желудка, а сама жизнь – бизнес-проект.