Патрициана

— Но почему ты считаешь, что я стану верно тебе служить?

Велена пристально посмотрела на раба. Она знала множество способов сделать человека преданным. Но ещё она знала, в каком случае некоторые из них лучше не применять.

— Я не стану ни угрожать тебе, ни уговаривать. И то, и другое будет оскорбительно для одного из нас — и ни то, ни другое не принесёт результата.

Велена положила в рот ещё кусочек мяса, ожидая реакции крылатого.

Норен молча рассматривал девушку, которую ему приказали убить. Пожалуй, он предпочёл бы сначала убить Хозяина. Но и эта была энтари. А любой энтари стоил своей смерти.

Впрочем, теперь всё было немного сложнее.

— Вы наверняка знаете обычаи моего народа.

— В них нет ничего особенного, многие народы платят долг жизни. Мы и сами заимствовали этот обычай, но быстро от него отказались.

— Но я не просил спасать мне жизнь… должен ли я платить за то, что не хотел покупать?

— Я не рассчитываю на долг, — отрезала Велена. — Я вышла на арену потому, что мне этого захотелось.

— На что же вы рассчитываете? Вы истребили мой народ, зачем мне служить кому-то из вас?

— Вопрос на вопрос. Если ты так не хочешь жить, почему ты всё ещё здесь? Сотни крылатых отправились к праотцам без красивых слов.

Норен вздрогнул, но тут же совладал с собой.

— Вы угрожаете мне смертью?

— Зачем? Ты не связан. Хочешь уйти — иди. Хочешь умереть — умирай.

Норен не шевельнулся.

— Ты понимаешь это не хуже меня, так? Ты хороший тактик, я видела это на арене. А тактик видит перспективы. Или их отсутствие.

— Отсутствие смерти, — сказал Норен тихо, — и отсутствие жизни.

Он долго молчал. Мысленно Норен оценивал свои шансы. Велена на арене дралась только врукопашную, да и бой со зверем не показатель возможностей в бою против человека. Оставалось непонятным, какой руной она владеет, а то, что влиятельная энтари должна владеть рунной магией, не вызывало сомнений.

Что ж, неважно. Он убивал разных энтари. Значит, при необходимости, убьёт и эту.

— Спасибо за ужин, — сказал он наконец, — думаю, мы сможем договориться. Вы знаете, кто хочет вас убить?

— Ты слишком много себе позволяешь… — Велена осеклась, наткнувшись на искрящийся злобой взгляд.

— Договаривайте… хозяйка, — произнес Норен тихо.

Велена поджала губы. Положила руки на стол и в который раз за вечер потёрла глаза.

— Я бываю груба, когда устала. Советую к этому привыкнуть.

— Что вы хотите получить… патрициана Хейд… раба или телохранителя?

— Я видела, как ты дерёшься. Но я не видела, как ты служишь. Я не стану тебе доверять, пока ты не докажешь, что заслуживаешь этого.

— Тогда очертите… что, по вашему мнению, я могу себе позволить. Нужно ли мне встречать вас глубоким поклоном или, может быть, на коленях? И как вас следует называть?

Велена ответила не сразу. Она налила бокал вина и выпила залпом — дорогой напиток никак не помогал расслабиться.

— Мне всё равно. Если хочешь, называй меня ангдварской тварью, как принято у вас, крылатых. Я не верю словам, и они не стоят для меня ничего, пока за ними не встанут дела. А дело твоё просто — я должна дожить до того момента, когда к моим ногам упадёт голова моего врага. И ещё кое-что. Есть один человек, которому я доверяю как себе. Её имя Лемера Лефендорф. Все остальные для нас — для меня, а теперь и для тебя — просто фишки на игральной доске.

— Просто энтари, которые заслуживают смерти.

— Если я прикажу — да.

— Что ж, Велена Хейд, мне нравятся ваши правила. Думаю, мы сыграемся.

Норен проснулся от боли, раскалывавшей виски, и понял, что находится не на полу. Спать в кресле было, пожалуй, даже менее удобно, но, определённо, более престижно.

Норен поднял здоровую руку, чтобы потереть висок, и натолкнулся на неожиданное препятствие — лоб сжимал раскалённый обруч.

«Пора», — услышал он голос совсем близко, а может быть, даже внутри.

Норен огляделся. Комната была пуста. Энтари, купившая его, спала. Норен поднялся и сделал два бесшумных шага по направлению к постели патрицианы. Велена нахмурилась во сне.

Её терзали кошмары. Одна рука лежала на поверхности одеяла, другая была спрятана под подушкой. Норен не видел, но был почти уверен, что в этой руке зажат нож.

Можно убить. Если очень быстро. Удушить не удастся: жертва успеет проснуться и поднять тревогу. Норен бросил взгляд на кувшин с вином, стоявший на столике у кровати. Отбить горлышко. Только очень быстро. И полоснуть осколком по горлу. Да.

Он улыбнулся. Эти мысли успокаивали голос. Боль в висках почти утихла. Утихла настолько, чтобы он смог почувствовать, откуда идут колебания силы.

Шагнул мимо столика к двери и схватился за ручку. Боль тут же усилилась, став почти невыносимой. Длинный тёмный коридор — в три прыжка. Комната прислуги — не заперта. Как глупо.