Убежище (ЛП)

Убежище

1

Док велел нам выключить электричество, потому что он не хотел, чтобы генераторы работали без необходимости, поэтому мы сидели в убежище при свечах, пили и играли в карты, слушая завывание ветра в темноте. В этот момент вошли Эрл и Сонни. Они прочесывали периметр и обнаружили нечто, отчего их лица приобрели цвет старого сыра, а глаза запали в глазницы.

- В чем дело? - спросил я.

Сонни сглотнул три или четыре раза и сказал: “Пора. Опять пришло время.”

Секунду я не понимал, о чем он говорит, а может, просто притворялся, что не понимаю. У Эрла был клочок бумаги в руке. Он был прикреплен к задней двери убежища, как политический флаер. Корявыми, почти детскими каракулями было написано:

ДРУЗЬЯ,

13 АВГУСТА ДОСТАВЬТЕ ШЕСТЕРЫХ

ЕСЛИ ВЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЕТЕ МЫ ПРИДЕМ ЗА ВСЕМИ

МЫ БУДЕМ СНИМАТЬ КОЖУ С ВАШИХ ДЕТЕЙ И НОСИТЬ ИХ ВНУТРЕННОСТИ

Д.

- Что это за чертовщина? Шутка? - спросил Шипман.

Остальные смотрели друг на друга мертвыми глазами. Это была не шутка, и мы это знали. То, что произойдет, будет отвратительно и ужасно.

- Кто этот Д? - спросил Шипман.

- Драгна - ответил Сонни, но больше ничего не сказал.

Шипман не понял. Он был одним из новичков, приехавшим в потрепанном автобусе из Скрэнтона с разношерстной группой выживших неделю назад. Он казался нормальным парнем. Одинокий. Напуганный. Как и все мы. Он был рад, что вступил в контакт с другими людьми. Но Мерфи, конечно же, начал спаивать беднягу из его личной заначки "Джим Бим". Некоторые люди могут справиться с алкоголем, а некоторые нет. Чем больше Шипман пил, тем громче становился. Он превратился из кроткого болтуна в плохом костюме в пьяницу, ищущего хорошей драки. Он начал рассказывать грязные анекдоты, утверждая, что они с ликером старые друзья. Сказал, что у него нет проблем с выпивкой — он пил, напивался, его рвало на себя. Нет проблем. Мерфи это показалось забавным. Так забавно, что он решил, что с Шипманом все в порядке, его человек. Он даже перестал называть его "Шитманом “ и звал более дружелюбно "Шиппи".

А теперь вот это.

- Это не смешно, - сказал Шипман. “Кто из вас, придурков, думает, что это смешно?”

- Успокойся, - сказал я ему.

- Пошел ты, - сказал он просто и ясно. Он был на взводе и готов снести мне голову с плеч. Его глаза были выпучены, зрачки остекленели и почернели, как у бешеной собаки. Он оскалил зубы, и на нижней губе у него выступила белая пена. “Лучше заткнись к чертовой матери, дружище, и скажи мне, какого хрена все это значит.”

- Спокойно, - сказал ему Мерфи. – Всё что тебе нужно, так это попробовать “Джимми”.

- Тринадцатое будет послезавтра, - сказала Мария, и в ее огромных темных глазах отразилась бездна, бывшая некогда её душой.

Мария и Шекс посмотрели на меня, а я - на Сонни. “Вам лучше позвать Дока, - сказал я.

Сонни помчался по коридору, как будто был рад уйти. Наверное, так оно и было. Но Шипман был далек от того, чтобы успокоиться, с Джимми или без него.

- Кто такой, черт возьми, этот Драгна? - потребовал он ответа.

- Он дьявол, - сказал Шекс.

2

В воздухе повисло напряжение. Тяжелое. Электрическое.

Шипман по очереди смотрел на нас, ожидая ответа, но у нас так пересохло в горле, что мы едва не плевались песком. Даже Мерфи ничего не сказал. Никаких пошлых шуток или пессимистических замечаний. Никаких диких историй о том, как он проснулся в подвале в Уичито с полудюжиной девочек-скаутов, трахающих его насухую.

Шипман с грохотом поставил стакан и пролил немного на себя.

- Что здесь происходит, черт возьми? Кто-нибудь ответит мне! Лучше бы кто-то ответил!

Дрожащей рукой Мерфи закурил сигарету.

- Время от времени Червивые требуют свежего мяса. Мы даем им его, и они оставляют нас в покое. Вот и все, что от нас требуется.

- Свежего мясо?

- Да, - сказал Шэкс. “Для еды.”

Шипман затряс головой из стороны в сторону.

- Но это же живые люди...

Мерфи выпустил облако дыма и улыбнулся ему желтыми зубами. “Совершенно верно. Мы даём им шестерых. Теперь остается только решить, кто останется, а кто уйдет.”

На лице Шипмана отразился ужас. Наверное, так мы все выглядели, когда впервые узнали о правилах выживания Дока и о том, сколько мы должны заплатить Драгне и его армии живых мертвецов, чтобы они оставили нас в покое.

- Лотерея, - сказал Эрл. - Мы играем в лотерею. Все.

Шэкс кивнул. “Это единственный справедливый способ.”

Я вздрогнул, вспомнив о Червивых, рыщущих в поисках мяса.

Мои внутренности завязались в восьмерки. Одна только мысль о том, что будет дальше, заставляла мою кровь холодеть, а душу увядать. Лотерея. Мысль о том, чтобы пожертвовать кем-то из своих на растерзание этим тварям, заставляла меня чувствовать себя недочеловеком, слизняком.

Мы все были так поглощены собой и возможностью “выиграть” в лотерею, что не обращали внимания на Шипмана. Я должен был это предвидеть. Я был в армии однажды... я много раз видел, как парни ломались. Но я, как и все остальные, был слишком занят жалостью к самому себе. Поэтому никто не заметил, что кровь отхлынула от лица Шипмана, он побелел, как слоновая кость, что мышцы его лица были напряжены, как у человека, находящегося на грани обширного инфаркта. И никто не замечал этого блеска в глазах, как у бешеного пса, или того, как он размахивал кулаками, пока они не стали красными, как сочные помидоры.

- Лотерея, - пробормотал он себе под нос. - Лотерея, черт возьми.

Потом он зашевелился.

Для парня, который был взбешен, но мягок в середине, он двигался чертовски быстро. Он вскочил, ударившись коленом о стол, расплескав напитки и карты и опрокинув пепельницу. Шэкс сделал попытку схватить его. И Мария тоже. Я схватил его за руку и получил кулаком в челюсть. Мерфи только засмеялся. Эрл даже не вздрогнул. Шипман выскочил из комнаты, пробежал по коридору, отпер главную дверь и выбежал наружу.

В ночь.

И что бы там ни поджидало снаружи.

Я пошел за ним. Одному Богу известно, зачем я это сделал. Я оторвал свою задницу от пола, куда он меня уложил, поднялся на ноги и побежал за ним, не имея в кармане даже ножа, чтобы защититься. Подойдя к двери, я услышал, как Мерфи громко смеется.

- Двое на ужин, - сказал он.

Наружу.

Стоянка была окутана тенями, они перетекали и хлопали, как простыни на веревке. Дул ветер, горячий и влажный, мертвое дыхание августовских дрянных дней. Воняло как из дренажной канавы, заполненной зелеными гниющими тварями. Я посмотрел в одну сторону, потом в другую. Потом я заметил Шипмана. Он направлялся к автобусу, который украл из баптистской школы в Скрэнтоне. Тупой ублюдок. Пьяный, растерянный, все ещё ворчащий и стонущий себе под нос о лотерее. Я был моложе его и в лучшей форме. Я знал, что смогу догнать его до того, как он сядет в автобус.

Вот тогда-то и зажегся свет.

Я был примерно в двадцати футах от него, и кто-то, вероятно Мария или Эрл, щёлкнул переключатель и стоянку залило светом. Это было все равно, что одновременно получить пощечину и пинок под зад. Непроглядная тьма, а затем свет, разрезающий её. Какое-то мгновение я ничего не видел. Я споткнулся, закружилась голова, упал на одно колено. Когда я встал, у меня по спине поползли мурашки, потому что я почувствовал запах чего-то грязного и гниющего. Вонь ходячего мертвеца.

Из темноты, окутывающей убежище, выступила тень.

Девочка. Лет семи-восьми в белом погребальном платье, ставшем серым и рваным. Она улыбнулась мне с явным нечеловеческим злом. Крысы или, может быть, собаки сгрызли мясо с левой стороны ее лица. Теперь там не было ничего, кроме серых мышц и связок, обволакивающих сверкающую белую кость. Ветер развевал ее волосы зловещим ореолом. Она посмотрела на меня единственным глазом, желтым и блестящим, как неоплодотворенное яйцо.