Родственнички

– И он хочет возместить упущенную выгоду?

– Вот-вот, – грустно кивнула Алёна. – Если через два дня я не отдам ему деньги, они за меня возьмутся всерьёз…

– Я с некоторых пор считал тебя взрослым человеком! – бросил Иван.

Алёна захлопала глазами.

– Хоть бы меня спросила! Я бы объяснил тебе элементарные вещи, куда можно соваться соплячкам вроде тебя, а куда нельзя! Зачем тебе понадобилась эта работа?

Алёна взглянула на него недоуменно:

– Ванька, ты что, не знаешь, для чего люди работают? Тебе хорошо говорить, ты из дома сбежал и доволен! А мне уже знаешь, как надоели скандалы с предками?! Я не хочу ничего просить! У них денег до чёрта, но они ведь такие принципиальные! Я, видите ли, ещё ни гроша не заработала, поэтому должна быть благодарна, что они меня кормят и одевают! Спасибо им, конечно! Но где мне, по-твоему, взять то, что мне надо? Мужиков на шоссе обслуживать?! Не хочу я быть шлюхой!!! А ты спрашиваешь, зачем мне работа?!

– Ларёк, даже хлебный, не место для сопливой девчонки! Нельзя, не подумав, наниматься ко всяким подонкам! – закричал Иван, не сдержавшись. – А то как все просто у тебя! Нанялась, поторговала, а теперь брат тысячу баксов выложит, и все в порядке?!

Она в беспомощной ярости топнула ногой и, не сказав ни слова, бросилась бегом из кухни.

Иван настиг её в прихожей, когда она, давясь злыми слезами, наматывала на шею длинный белый шёлковый шарфик.

– Алёна, подожди! – он схватил её за плечи, но сестра вырвалась.

– Да пошёл ты! – прошипела она. – Черт с тобой!

– Извини меня, – поспешно сказал Иван, испугавшись, что девчонка в отчаянии натворит ещё больших глупостей. Он крепко обхватил её одной рукой, другой принялся разматывать обратно шарфик. – Извини, я не хотел тебя обидеть. Останься. Успокойся и расскажи мне всё…

Она внезапно сникла, тяжело и глубоко вздохнула и разревелась во все горло. Иван молча смотрел на их отражение в зеркале. Алёна рыдала и всхлипывала, дрожа и мотая головой, и Ивану стало очень жаль эту маленькую дурочку. Здраво рассуждая, не очень-то она уже и маленькая, в шестнадцать лет женщина может заиметь богатый и разносторонний опыт в самых невероятных делах. Но Алёнка, домашний ребёнок, окружённая столькими запретами, ограничениями и упрёками, справедливо казалась Ивану совсем ещё малышкой.

Если бы он до сих пор жил в родительском доме, тогда бы они, наверняка, возненавидели друг друга, поминутно сталкиваясь лбами на ограниченном жизненном пространстве и втягиваясь в общесемейные свары. Но Иван виделся с Алёной довольно редко, в основном тогда, когда ему или ей этого хотелось. Поэтому взаимная симпатия брата и сестры крепла с каждой их встречей, и к тому времени, когда Алёна превратилась из малявочки в хорошенькую девушку, они стали друзьями.

Доводить Алёну до слез Ивану, конечно же, не хотелось.

Настойчиво и ласково он проводил её в комнату, усадил на диван и сел рядом, поджидая, пока Алёна справится со слезами.

– Ваня, что мне теперь делать? – тоскливо прошептала Алёна.

– Я подумаю, – уклончиво ответил Иван.

– Если у тебя нет денег… – отмахнулась Алёна. – То о чем думать?..

Каких-нибудь полгода назад Иван самолично встретил бы обидчика сестры и начистил бы ему физиономию до первозданного блеска. Но беда как будто нарочно нашла такой момент, когда у Ивана нет ни средств, ни сил…

Он потрепал сестру по растрёпанным волосам:

– Не плачь, не переживай заранее. В любом случае этот твой хозяин прежде всего будет иметь дело со мной.

Она шмыгнула носом и благодарно улыбнулась. Вдруг она озабоченно принюхалась:

– Ваня, у нас мясо не сгорит?

– Так, я на кухню, а ты вытри сопли и успокойся, – скомандовал Иван и помчался спасать обед.

Он успел практически в последний момент, выхватил противень из духовки, добавил молока, высыпал и размешал хлопья. Обед будет готов через каких-то десять минут.

Глава 11

Автомобилей у подъезда стояло немного, что и неудивительно: наши люди на поминки ходят пешком. Однако Артём сразу узнал парадно-выходной "Мерседес" Сергея Панина, не новый, но нежно любимый хозяином. А по розовому зайчику в клетчатом переднике, что висел у лобового стекла новенькой белой "Вольво", Артём Николаев опознал новое приобретение своей бывшей супруги Светланы. Зайчик в переднике кочевал из одной её машины в другую, и не иначе как Света в очередной раз повысила своё благосостояние, раз её неизменный автомобильный талисман поменял прописку.

Артём торопливо поднялся наверх, понимая, что спешка его все равно бесполезна. Новость, которую он узнал всего полтора часа назад, совершенно выбила его из колеи. У всякого человека, если он, конечно, не круглый безродный сиротинушка, время от времени мрут родственники. Но одно дело потерять тяжело больного патриарха семейства, к смерти которого бывают готовы. И несколько иначе себя чувствуешь, когда слышишь сообщение, что умер твой двоюродный брат, здоровый и полный сил молодой мужчина всего каких-то двадцати четырёх лет от роду.

Артём чувствовал себя совсем паршиво, поняв, что опоздал не только на похороны, но и на поминки. Жалел он, конечно, отнюдь не об упущенном удовольствии: похороны Артём ненавидел с детства, а к возможности нализаться на халяву был абсолютно равнодушен. Но сегодня за своё опоздание ему было по-настоящему неловко. Артём любил своих двоюродных братьев. Он с детства был дружен и с Сергеем, и с Володей. И сейчас Артём переживал, что не сумел оказаться под рукой у Сергея тогда, когда, возможно, мог бы пригодиться.

На площадке шестого этажа дверь квартиры была распахнута настежь и припёрта помойным ведром, почти заполненным окурками. Около двери стояли двое совершенно незнакомых Артёму парней без пиджаков и со сдвинутыми на сторону галстуками, и один что-то пьяно доказывал второму, пытаясь жестикулировать. Они оба вскользь оглядели Артёма, но нисколько им не заинтересовались.

Войдя в квартиру, он понял, что и впрямь опоздал. В большой комнате были накрыты столы, но выглядели они уже порядком разорёнными. Везде стояли пустые или полупустые водочные бутылки, а гости, человек тридцать, разбившись на мелкие компании, расползлись по углам и лениво общались между собой, не обращая внимание на остальных. Кое-кто уже собирался домой и топтался в коридоре, разыскивая в ворохе курток и пальто свою одежду.

На Артёма и тут никто не обратил внимания. Ни одного знакомого лица в комнате не оказалось. Артём направился в кухню, ориентируясь на громкое звяканье посуды. Хозяйничать там могли только свои люди.

Своих людей было двое.

Две женщины в фартуках, надетых поверх строгих черных платьев, молча стояли над ведром и машинально стряхивали в него объедки с тарелок. Темноволосая смуглая Наденька, жена Сергея, вскинула голову на звук шагов и печально улыбнулась Артёму:

– Здравствуй, Артёмушка… Куда ты пропал?

– Я только что из аэропорта, – виновато отозвался Артём. – Прослушал автоответчик и сюда…

Вторая женщина, стоявшая спиной, обернулась, и Артём с изумлением обнаружил в ней собственную бывшую супругу.

– Тебя не узнать, Светка, – усмехнулся он, оглядывая женскую фигуру, аппетитно обтянутую черным бархатом.

– Богатой буду, – процедила он угрюмо.

– Да ты и так вроде не бедна… А где остальные? Где тётя Зоя? – встревожился Артём.

– Зоя Васильевна в больнице. Инсульт, – вздохнула Надя, продолжая заниматься тарелками. – Состояние тяжёлое…

– Бог мой… – Артём закусил губы. – Давно?

– Вчера утром по "скорой" отправили.

– Кто с ней?

– Твой отец поехал… Я тебе сейчас тарелку чистую дам, – засуетилась Надя. – Иди, Артёмушка, поешь…

– Да что, я сюда есть пришёл?! – возмутился Артём. – Где Серёжа?

– В спальне сидит, – с досадой отозвалась Надя. Похоже, что поведение мужа шло вразрез с её понятиями о том, как ближайшему родственнику покойного следует вести себя на поминках. – Как с кладбища приехали, так и засел там. Ты уж расшевели его, Артёмушка. Прямо стыдно: сидит, водкой давится, а гостей поблагодарить не вышел ни разу…