Страница 23 из 25
Из жизни он ушёл весьма внезапно, наложив на себя руки. Его скоропостижная смерть до сих пор является предметом загадок и домыслов, ничто в этом оптимистичном человеке не предвещало его решение покончить с этим миром. Но так уж повелось – лучшие люди уходят отсюда первыми, остальные – в порядке живой очереди.
Сменивший Розанова на посту генерального директора тоже мне был человек не чужой. Леонид Егорович Шаров был отцом моего лучшего школьного друга Женьки Шарова, уехавшего после школы в северную столицу. Наши семьи тоже приятельствовали между собой. Так что сам Бог велел мне пойти на работу в ЦКБ.
Собеседование в кабинете Шарова носило скорее формальный характер, разговор поначалу шёл на посторонние темы.
– Олег Юрьевич, – наконец произнёс Леонид Егорович весьма серьёзным тоном. – В отделе кадров нашей организации имеется вакансия менеджера по персоналу, и я хотел бы предложить вам рассмотреть возможность трудоустройства на данную вакансию.
Шарову было за семьдесят, но вид у него всегда был подтянутый, каждое утро он нарезал круги на стадионе. Директор редко улыбался и производил впечатление не особо доброго человека, но это была маска хронического осмысления бытия, а не злоба. Он походил на академика, находящегося в постоянном поиске решения недоказанной теоремы Ферма, по каждому поводу от подчинённых требовал теоретическое обоснование того или иного решения, даже не относящегося к инженерным вопросам. Говорить простым языком особо не умел, вечно городил сложные языковые конструкции.
– Да я уже Олегу Юричу в общих чертах рассказал о его трудовых обязанностях, – вступил в разговор приведший меня на собеседование Геннадий Тихонович Савин, заместитель Шарова по управлению персоналом. – Мне кажется, стоит попробовать.
– Надо подумать, – уклончиво ответил я, пока ничего в этой вакансии меня не грело.
– Да, обязательно подумайте, – у Шарова была привычка вытягивать губы трубочкой, придавая лицу выражение чудаковатого мыслителя. – У нас очень серьёзная организация.
Интересно, таким утверждением желают отпугнуть или привлечь?
Собеседование на этом было окончено, я вышел из организации в противоречивых чувствах. С одной стороны, мне предлагали работу в спокойной организации, где не бывает авралов и горящих планов, да и до работы – многие обзавидуются – 6 минут пешком. Но с другой стороны, работа в отделе кадров – занятие рутинное и скучное, тем более, для творчески ориентированного человека. Ну а главный жирный минус, как это часто водится, заключался в низкой заработной плате. Мой оклад ожидался в пределах девяти тысяч рублей, но предполагались ежемесячные бонусы: 30-процентная надбавка за вторую форму секретности и периодические «пряники» от руководства. Так что, моя ежемесячная получка не выходила за горизонт 12 – 13 тысяч. Бледновато для крепкого мужчины 35 лет от роду, девушки будут скептически глядеть в мою сторону. Об откатах в этой организации и речь идти не могла, так что не разгуляешься.
Примерно за месяц до этого в одном экономическом журнале я прочёл статью о том, что, оказывается, оклад многих министров совсем ненамного превышает МРОТ, а на выходе эти служители народа имеют жирный бутерброд со 150 тысячами рубликами в месяц. Вот они – чудеса арифметики. Как оказалось, всё очень просто: к «минималке» у министров плюсуется десяток надбавок и премий, коих простым людям не видеть, как своих ушей. Двойные стандарты в нашей стране ещё никто не отменял.
Тревожной ночью мне приснился генеральный конструктор Шаров в облике Остапа Бендера.
– У нас серьёзная организация… Я дам вам парабеллум!
Бендеру вторил Киса Воробьянинов с лицом зама по персоналу Савина:
– Я думаю, торг здесь неуместен…
Проснулся я в холодном поту и до утра не сомкнул глаз, думая о своём дальнейшем выборе.
Днём мне позвонил Женька Шаров из Питера:
– Юрич, слыхивал я, в ЦКБ ты собираешься?
– Евгений, это вопрос или предложение?
– Конечно же, предложение! Мне отец вчера позвонил и сказал, что ты пока не решился. Так вот, Олег, послушай своего старого школьного кореша, с которым ты 10 лет сидел за одной партой! Надо соглашаться.
– Думаешь?
– Уверен! Или у тебя там есть ещё какие-то намётки?
– Да, на днях предложили работу менеджером по развитию…
В этом другу детства я нисколько не соврал. Месяц назад я отправил резюме в одну казанскую торговую фирму. Буквально накануне они мне позвонили и пригласили на собеседование, причём сказали, что это формальность, и они готовы принять меня на работу хоть завтра. Закон парных случаев сработал во всём своём внезапном великолепии.
– И что? – не унимался Шаров-младший. – Опять хочешь разъездами заниматься, народ окучивать? А в ЦКБ никакого плана, сидишь себе спокойно, в 5 вечера домой идёшь…
– Ага, идёшь… С зарплатой 12 тысяч, – парировал я.
Женька тяжело вздохнул:
– Думаешь, тебе в Казани 100 штук заплатят? Ха, мечтать не вредно! Юрич, сейчас в стране кризис. Одумайся, не глупи. Освоишься на новом месте, покажешь себя, можно будет обсудить твою зарплату. Тем более, пока мой отец там генеральный конструктор. Подумай, Юрич!
Мне нравится моё имя, в нём есть что-то скандинавско-романтическое. Но его уменьшительные варианты я не особо жалую. Олежек – слишком сюсюкающее, Олежка – чересчур ребячливое, Олежа – так обращаются женщины, которые меня продолжают считать дитём неразумным. А вот против того, чтобы меня называли сокращённым отчеством – Юрич – я ничего не имею. Тем более, что в английской транскрипции оно читается весьма жизнеутверждающе: «You rich» – «Ты богат».
Юрич подумал и пришёл к следующему умозаключению. Если тебя так уговаривает друг, и если тебе так благоволит будущий босс, то отказываться от предложения просто глупо. К тому же в кадрах я ещё никогда не работал, надо пощупать новую для себя отрасль, что же она из себя представляет изнутри?
В «Газпром» меня пока не приглашают, так что а следующий день я написал заявление о приёме на должность менеджера по персоналу в ЦКБ.
Но в серьёзную организацию сразу на работу не выйдешь – целых полтора месяца моя личность просеивалась через гэбистское сито. Наконец-то, ФСБ удостоверилось в том, что порочащих связей будущий менеджер по персоналу не имел – и дало разрешение на трудоустройство.
Столик за вешалкой
Отдел кадров занимал полторы комнаты на самом входе в бюро, начальник сидел в отдельном кабинетике. Трудоустраивались в организацию не так часто, так что соискателям приходилось топтаться на небольшом пятачке, а за деревянной перегородкой высотой немногим больше метра плотно стояли три стола для сотрудников. Напротив окна во всю стену располагались стеллажи для документации (а в отделе кадров их великое множество). В примыкающей комнатке располагался архив с железными шкафами для личных дел. По совместительству в этой восьмиметровой комнатёнке ещё работали на компьютере и ксерокопировали документы, а помимо этого помещеньице служило комнатой отдыха и раздевалкой.
Мой стол поставили аккурат между висящей одеждой и несгораемым шкафом. При этом надо отметить, что мебель и обстановка в целом были приветом из 90-х годов – бедность и необустроенность пёрла изо всех щелей.
Ну, да говорят, что в тесноте, да не в обиде. Люди мне попались вполне милые, но в таком царстве менопаузы я до этого ещё не работал никогда.
Коллектив, в который мне предстояло влиться, был довольно возрастным. Помимо начальника – заместителя по управлению персоналом Савина – бодрого, невысокого дядечки в возрасте 67 лет, в отделе работали ещё три женщины.
Галина Васильевна Михайлюк – легенда отдела кадров, на 2 года старше начальника, начинала здесь работать ещё при Царе Горохе. Очень милая и деликатная женщина, до сих пор писала «служебки» от руки, поскольку компьютером овладеть уже бы не смогла, но всё это компенсировалось трудолюбием и знанием дела. Более того, у Галины Васильевны была уникальная способность – она каждого работника знала не только по фамилии, но и по имени-отчеству, даже если тот уволился из конторы в лохматом 1982 году. В силу своей природной восторженности, женщина по каждому поводу удивлённо округляла глаза и восклицала: «Да что вы говорите!»