До и после заката

– Ну, что, Оль, приятно было познакомиться, – я протянул девушке руку, и она её держала на секунду дольше, чем принято в таких случаях.

– Мне тоже.

– Будешь в Зеленодольске, обязательно звони, – ответил я, выдавливая из себя последние капли вежливости.

– Не знаю, когда буду.

– А ты когда-нибудь скажи себе: хочу поехать к Олегу в Зеленодольск.

– Хочу поехать к Олегу в Зеленодольск.

– Вот и молодчина, обязательно так когда-нибудь и сделай.

– Уже сделала.

– В смысле? – я даже испугался.

– В том смысле, что я хочу поехать к тебе сейчас.

– Прямо сейчас?!

– Прямо сейчас!

Я тяжело вздохнул: сегодня вечером по телевизору планировался матч чемпионата Европы по футболу, хотелось посмотреть игру российской команды. Но ведь и женщин обижать не рекомендуется.

– Так ты же говорила, у тебя сын…

– А что – сын? Ему 19 лет, у него давно своя жизнь. Ну, что, поехали?

Если женщина сказала: надо, то мужчине деваться некуда. Пришлось сесть в маршрутку и ехать вдвоём в далёкий Зеленодольск. Через полтора часа мы уже сидели на моём зелёном диване на Первомайской. Выпили шампанского, закусили бутербродами с икрой, пообщались. Я понял, что мадам ищет себе того, с кем плыть на закат, но я то тут при чём. В моём летоисчислении жизнь едва преодолела фазу рассвета и до заката, хотелось бы думать, ещё далеко.

– А что, у тебя горячей воды нет? – спросила Ольга, выглядывая из ванной. – Я хотела душ принять.

– Плановое отключение, – развёл я руками, чувствуя, что футбол мне посмотреть не удастся.

Так и вышло, накрылась премия в квартал. Трансляция матча шла в фоновом режиме нашего случайного рандеву. Но есть в жизни вещи не менее интересные, чем футбол.

Интересно, почему я так падок на красивые женские ноги. Один мой знакомый, любитель пятых точек, скептически относится к моей страсти:

– Ноги – это не интересно, их же не трахают.

Как говорится, о вкусах со Штирлицем не спорят, он всё опошлит.

Психологи всё объясняют легко и просто. Те, кто предпочитает большие груди, подспудно не могут забыть, как в младенческом возрасте лакали материнское молоко, боятся остаться голодными. Мужчины, не отрывающие глаз от орехообразных поп, тоже любят большие груди, просто у них глаз косит. Ну, а с такими, как я, дело обстоит сложнее. Любовь к длинным ногам – привет из первобытнообщинного строя, когда самка с короткими конечностями отвергалась по той причине, что не могла убежать от опасности, например, от бегущего мамонта.

Мамонты давно вымерли, а пристрастия остались.

Вот ещё одна такая появилась в поле моего зрения. Скакала по тротуару так, что мамонт бы её точно не догнал. Мужчина короткую длину ног всегда может скомпенсировать скоростью походки. Так я и сделал. Догнал и познакомился. Началась наша непродолжительная love story.

Марина Пичугина была моим очередным «полустанком», но стоянка моего любовного поезда была не 2 минуты, а где-то полчаса. Появилась даже надежда остаться здесь навсегда.

Смазливая мордашка, хорошая фигурка, незлобивый характер – это всё про Маринку, но мне она отдалённо напомнила мою старую любовь Оксану Столярову. Но Пичугина была попроще во всём, при всей миловидности, стати в ней не было, да и откуда бы она взялась в девушке из обычной рабочей семьи.

С родителями девушка жила в общежитии, семья была весьма бедненькая, и Маринина мама считала, что я для её дочери – прекрасная партия. Мама предполагает, а дочь не располагает. Пообщавшись близко пару месяцев, мы поняли, что совсем разного поля ягоды и смотрим в совсем разные стороны.

Отставим все эти фигуры речи, Марина не видела во мне стабильности. Да, парень солидный, небедный, но с туманными перспективами. А девушки в наше время выбирают именно за перспективу. Пусть он сейчас бедный студент, но женщина шестым чувством понимает, что быть ему через 10 лет олигархом – и выберет его, а не мальчика-мажора, проматывающего родительское состояние.

Кто-то из известных мудро высказался на эту тему. Женщина выбирает мужчину за способность убить мамонта, но не каждый мужчина способен убить мамонта.

– Когда ты устроишься на работу? – вопрошала у меня подружка.

– Тебе нужны деньги? – отвечал я с деланной вальяжностью. – Если что-то нужно купить, не стесняйся, спрашивай.

По всем законам любовного жанра, мы с Мариной, став парой, должны были рано или поздно слиться в объятиях. Но подружку не устраивал мой неопределённый социальный статус, и это чувство гасило в ней все позывы природы, соитие откладывалось. Не вписывался я в её систему координат. Какой из меня муж, если я не приношу жене аванс и получку, не ухожу утром на работу, а занимаюсь непонятно чем.

Мой ответ о том, что я начал писать книгу, её категорически не устраивал, хотя мои творческие способности она оценивала по достоинству.

Кстати говоря, в один прекрасный день, когда ко мне пришёл домой компьютерный мастер, книга была уничтожена. Парень нечаянно очистил мой жёсткий диск, где и хранились первые наброски «До и после рассвета». Вспомнил об этом я лишь через пару дней и ничуть не расстроился: написанные главы мне категорически не нравились. Творческие потуги я решил оставить на будущее, когда в голову придёт более живой и интересный слог.

А пока мне нужно было брать пример с Маринки: девочка из небогатой семьи из кожи лезла, чтобы выбиться в люди. Трудилась бухгалтером, не покладая рук, старалась освоить все азы финансового дела. Часами могла корпеть над бумагами, сводя дебет с кредитом. И при этом ещё и в институте училась.

Пожелал я найти ей простого, работящего парня и создать с ним крепкую советскую семью. Что в результате с ней позже и произошло.

А мне надо искать себя и своё место в жизни.

Парабеллум

Но судьба порой подкидывает нам варианты, о которых ты даже и вообразить не мог.

С работой решилось по блату. А как же иначе? По блату разве что сифилис в этом мире не передаётся, хотя и это неточно.

– В кадры готов пойти работать? – спросил меня как-то отец, его тоже давно волновал вопрос моего трудоустройства.

– Всегда готов! Но в какие кадры?! – даже для меня, такого универсального солдата, такое предложение прозвучало вновинку.

– В ЦКБ, – ответил родитель, и мне всё сразу стало ясно.

Центральное конструкторское бюро стояло в нашем городе особняком, хоть и находилось в самом центре города. Созданное сразу после войны для проектирования различных кораблей и судов, оно стало магнитом для инженерной элиты хрущёвско-брежневской эпохи – в наш городок съезжались молодые проектанты из передовых вузов страны – и оставались здесь на всю жизнь. Инженеры выгодно выделялись на фоне основной массы рабочего Зеленодольска, слыли технической интеллигенцией. В народе их всех звали яйцеголовыми, но ничего обидного для людей, ежедневно совершающих мозговой штурм, в этом слове не было.

В постперестроечный период дела в конторе пошли из рук вон плохо, инженеры докатились до производства копалок для сада, лишь бы выжить. Зарплату не платили по полгода, многие специалисты сбежали, работы не было совсем.

И тут в организацию назначили нового директора, сумевшего разрубить порочный узел проблем и вывести ЦКБ из тупика. Анатолий Васильевич Розанов долгое время работал на заводе бок о бок с моим отцом, они крепко дружили. Это был молодцеватый человек с неистребимой энергией и обаянием.

Однажды Розанов с моим отцом захватили меня по пути в Казань, так Анатолий Васильевич за час успевал написать стихотворение для дам из министерства, которых, собственно, они и ехали поздравлять. Его кипучая энергия могла растопить даже айсберг. Будучи соседями по даче, мы часто жарили вместе шашлыки, с его сыном Серёгой мы были одноклассниками. В то время машины у нас не было, и Розанов каждый раз вызывался всех нас подвозить до дома. Когда я работал на заводе простым инженером по рекламе и снимал на камеру приезд именитых гостей, Анатолий Васильевич всякий раз отходил от высокой делегации и крепко жал мне руку – корону этот замечательный человек никогда не надевал.