Страница 18 из 25
Так получается, что никто не был внакладе, и продолжалось бы ещё долгое время. Но ничто не вечно под луною. Тучи над моей головой сгущались с каждым днём всё больше и больше.
Ещё весной я ощутил первые признаки профессионального выгорания. Это не чушь собачья, а первый предвестник будущего увольнения. Работа перестала меня радовать. Всё однообразно. Какие-то однотипные письма, документы, тексты. Редкие выставки, причём, на интересные, особенно зарубежные, ездили только люди из администрации. Рекламный отдел опустился, дискредитировал себя, стал подразделением для отхожих заданий.
Маразм директора крепчал. Елин очень любил совещания, ему нравилось выступать перед своими подчинёнными, учить их уму-разуму. Помимо ежедневных сборов административного ареопага, он ввёл в практику собирать в субботнее утро всех начальников подразделений. Ёжики матерились, но продолжали жрать кактусы. Какое изысканное изуверство придумал Сергей Валерьевич. В субботнее утро любому нормальному человеку хочется выспаться, заняться домашними делами, уделить внимание своим близким. Памятуя о том, что накануне был всенародный праздник «Пятница» (в переводе на татарский – «Жомга», так тоже принято называть), большинству хочется восстановить расшатанное вчерашними возлияниями здоровье. А тут всем с утра на совещание, так что, извольте явиться со свежим дыханием и чистыми глазами. Казалось бы, налицо забота босса о здоровье и моральном облике коллектива. Но не всё так просто.
Елин профилем и некоторыми повадками отдалённо был похож на отца народов – товарища Сталина. Лояльность к себе и тот, и другой определяли, проверяя человека на прочность в самых, казалось бы, невинных ситуациях. В исторических анналах имеются примеры, когда Иосиф Виссарионович умышленно спаивал своих коллег во время длинных ночных пиршеств и ждал, не ляпнет ли человек чего лишнего, не кроется ли в члене Политбюро глава тайной троцкистской организации.
Директор на субботнем кворуме заставлял отчитываться каждого начальника цеха и отдела о проделанной работе, устраивал разбор полётов. И внимательно глядел каждому в глаза: а оправдывает ли этот товарищ оказанное ему доверие? Тот, кто не справлялся с выполнением плана, а тем более, вступал с директором в споры, подвергался тотальной обструкции. Человека методично выживали. Сперва слабаков и бунтовщиков депремировали, потом понижали в должности, наконец, он увольнялся по собственному желанию.
Генеральный умел прессовать и унижать человека так, что некоторые даже слегали после таких совещаний в больницу с гипертоническим кризом. Бывало, что дело оканчивалось и летальным исходом. Мне памятен трагический случай, как один мой бывший коллега по отделу маркетинга, бывший капитан I ранга Николай Дмитриевич Чеботарь шёл с утра на работу, внезапно упал перед проходной и вскоре умер. Бывшего военного моряка не накрыла ни одна морская волна, не сразила ни одна пуля, а утренний инсульт в мирное, солнечное утро убил наповал. Незадолго до этого у Чеботаря была юбилейная дата, и директор поздравил начальника отдела маркетинга в любимом духе паука-убийцы: устроил разнос на совещании, урезал зарплату и понизил в должности. Благороднейший человек пострадал ни за что и безвременно покинул этот мир.
Субботние совещания Елин приказал сопровождать видеографикой. Помимо этого нам, рекламистам (а кому же ещё?), вменялось подготавливать помещение к этому «важному» мероприятию – включать и выключать кондиционер, контролировать работу плазменного телевизора, регулировать громкость находящихся в зале микрофонов и акустики, а также расставлять на столе таблички с именами и должностями присутствующих. Я составлял графики выхода в субботние дни, но и сам не чурался выходов на работу в выходной день, в отличие от пришедшей начальницы Маликовой – эта персона сразу вознесла себя в ранг небожителей.
Светлана Борисовна предпочитала заниматься тем, что ей лично нравится. Однажды, к приезду вьетнамской делегации нам было поручено приобрести комплект мужских плавок. Я бы перечислил продавщице требуемые размеры, схватил товар и убежал. Маликова же отнеслась к процессу выбора мужского нижнего белья с особым вниманием: прощупывала руками каждый экземпляр, интересовалась, качеством материала, страной изготовления и прочими параметрами. Чувствую, повезёт тому мужчине, которому она купит плавки.
После субботнего совещания мне доверялась роль внештатного палача. В утро понедельника я должен был вывесить на главном стенде завода у входа в здание заводоуправления крупные фотографии начальников подразделений, не справившихся с недельным заданием – этакая стена позора. Дай Елину волю, он бы ввёл и публичные казни на главной заводской площади. Но смертная казнь и публичные наказания в России запрещены, потому директору доставляли радость фотографии повешенных (на доску антипочёта) людей.
Сталин о таких приёмах бы не догадался.
Только не подумайте, что я не возражал против подобной политики. Несмотря на мой обтекаемый имидж добропорядочного джентльмена, я имел обыкновение дерзить, огрызаться и при удобном случае не стеснялся высказать подкреплённое аргументами отношение к происходящему.
– Сергей Валерич, люди меня палачом называют, – заявил я однажды в кабинете Елина, когда ещё был начальником ОРСОиИТ. – Каждое неделю вывешиваю их фото на доску антипочёта.
Генеральный директор серьёзно посмотрел на меня и продолжил подписывать принесённые мною бумаги.
– А ты не вешай, – ответил он, промедлив самую малость. – Пусть твои девочки этим занимаются. Хреновский из тебя руководитель, если ты всё делаешь сам.
С этим было всё ясно, я решил провентилировать ещё один вопрос. Дело в том, что бюджет моего отдела и так трещал по швам, а курирующий нас холдинг постоянно подсовывал нам счета на громадные суммы. И всё это должно быть отнесено на рекламные затраты. Как руководитель, способный считать деньги, я был против. Рассорился с нашими бухгалтерами и финансистами, которые старались исполнять приказы кураторов по стойке смирно.
– Что мне делать со счетами из холдинга? – спросил я генерального директора. – Они опять прислали на 200 тысяч за какой-то банкет в ресторане «Тимербай». На прошлой неделе купили напольные часы за 150 тысяч…
– Не какой-то, а с представителями финской делегации. А часы будут стоять в приёмной Михаила Ивановича. Чем недоволен?!
– Я всем доволен, Сергей Валерьевич. Только какое отношение имеют эти счета к рекламе? У меня и так бюджет трещит, даже на карманные календарики и визитки денег нет.
Елину не нравился такой разговор, и он рукой махнул в сторону двери, мол, уходи, надоел. Не умеешь крутиться, не надо было и в кресло садиться.
С приходом Маликовой работать мне стало проще. Несмотря на медленно убывающую сумму незакрытой дебиторской задолженности, висящую на моей шее, ответственности у меня стало гораздо меньше.
Понятное дело, так долго продолжаться не могло. Елин к ноябрю наконец-то утвердил новое штатное расписание. То, что в нём не было вакансии заместителя начальника управления, меня особо не удивило – на заводе набирала силу оптимизация кадров. Но в сетке не было и клеточки «начальник бюро рекламы». За объяснениями я отправился к Маликовой.
– Ротация, Олег Юрич, – начальница глядела из-под очков надменно-насмешливо. – Но вам будет предоставлена новая должность в управлении.
– Да? И какая?
– Инженера по рекламе.
У меня чуть челюсть на пол не упала.
– Я – инженером? Да вы что? Я им уже был 7 лет назад.
– Ну, что поделаешь? Придётся стать им снова.
Женщины всегда мстят за равнодушие и нелюбовь в свой адрес – с этой аксиомой я столкнулся в очередной раз. Впрочем, дело не только в ней. За эти полтора года я обрёл на заводе кучу недоброжелателей, в числе которых был, конечно же, и генеральный директор Сергей Валерьевич Елин, чья закорючка значилась на новом штатном расписании управления.
Такому раскладу событий я был безмерно рад и на крыльях счастья побежал в отдел кадров за бланком на увольнение.