Страница 15 из 25
Такую сладкую девочку обязан иметь в наличии каждый отдел рекламы.
Через пару месяцев на завод приехала делегация из Казахстана. Контракт ожидался весьма перспективный, поэтому трёх высокопоставленных казахов сопровождала не менее авторитетная «тройка» из местных: премьер, министр и глава холдинга.
Ничего необычного, обычный «пожар», важно не упустить ни одной мелочи и расставить на поле все пешки по своим местам.
– Так, Наталья, – обратился я накануне к Шабановой. – Завтра будешь снимать приезд казахов на видео, ты уже неплохо научилась это делать.
– Аккумулятор надо заменить, Олег Юрич, он сдыхает через 15 минут работы.
– Давай, бери подотчётные – и в магазин. Заодно плёнку Чурову купишь, завтра вместе с ним будешь работать в паре: Алексей Василич выбирает диспозицию для фотосъёмки, ты ходишь за ним хвостиком и снимаешь на видео.
– Хорошо!
С Натальей было замечательно работать, она была послушна, как первоклассница.
Сработали без сбоев и накладок. Контракт был подписан. Шабанова работала как неистовая папарацци: бегала с камерой, как сайгак, вызывая живой интерес гостей.
Один именитый актёр МХАТа однажды сказал, что если во время спектакля на сцену выбежит собака, то всё внимание будет посвящено только ей, будь там ещё десяток народных артистов.
Неуместное сравнение, товарищ автор! Наташка, конечно, не собака, а красивая девушка при исполнении своих служебных обязанностей. Но все взоры казахов и наших «шишек» были устремлены только на неё. Ещё бы – молодая Саманта Фокс в кожаной косухе и коротенькой юбке в роли репортёра заводской «малотиражки».
Делегация готовилась отправиться на причал, где её ждал представительский катер холдинга. Через час на Золотом острове намечалась культурная программа и вкусные шашлыки.
Невысокий премьер лукаво-похотливым взглядом окинул моего техника по рекламе и подозвал к себе.
Через минуту раскрасневшаяся Наташка поделилась со мной возникшей проблемой:
– Олег, они меня на остров с собой зовут. Я не могу: мне после работы в детский сад за сыном надо. И вообще…
Что стояло за этим «и вообще» я, конечно же, понимал. Сейчас решалась судьба девушки. Либо она остаётся на берегу техником по рекламе со своим сыном и мужем-инкассатором, либо получает абонемент в новую жизнь с весомыми перспективами и насыщенной личной жизнью.
– Смотри, Наташ, тебе решать, – я пожал плечами.
Я не священник, чтобы наставлять девушку на путь истинный, она должна выбрать сама.
– Олег Юрич, – ко мне подошла шефиня Пашина, обдав привычным винным амбре. – Откуда у нас взялась эта девушка? Наташа, кажется? Кто её принимал на работу?
– Лариса Валентиновна, вы разве забыли, как сами визировали приказ об её приёме два месяца назад.
– Да?! – заместитель по маркетингу наивно удивилась этому факту. – Я не помню.
Ещё бы, ты помнила, бумажки подписываешь, не глядя. Приказ о Шабановой я лично приносил Пашиной на подпись, отчётливо помню, как подробно рассказал о новом кандидате. Просто Лариса всю информацию, не касающуюся бабок, в одно ухо впускала, а в другое выпускала. И это ещё в том случае, когда была трезва.
– Слушай, Шабанову надо отправить на остров. «Люди» просят организовать видеосъёмку на острове.
– Лариса Валентиновна, она хоть и Наташа, но не три рубля – и наша. Шабанову через час ждёт сын в детском саду. Я поговорил с Чуровым, он согласен поехать на остров и пофотографировать, и поснимать «людей».
– Но «люди» просят именно Шабанову. Они не хотят бородатого Чурова.
– Понравилась «людям» наша папарацци? Понимаете, она – замужняя девушка и с незнакомыми мужчинами на пикник не ездит. Бородатые им, видите ли, не нравятся.
– Но её сам премьер просит. Если она не поедет, у вас будут неприятности.
Я развёл руками. Ну, что я могу сделать, если остались ещё в наших селениях девушки с повышенной социальной ответственностью, и они категорически не хотят кататься на катере с первыми лицами в республике. А крепостное право в России отменили ещё в 1861 году. Так что, извините-с, ничем помочь не могу. А неприятностями нас не испугать, мы из них и не выходили. У нас иммунитет.
– Эх, ты, – сказал я Наталье. – Вот съездила бы сегодня на знатный пикничок, глядишь, скоро бы в кабмине или министерстве трудилась. Но ты не такая, ты ждёшь трамвая. Иди, давай, к своему трамваю, он уже, наверно, с работы пришёл, кушать хочет. Но поступила ты правильно, уважаю. Вся беда, что мы попали в королевство кривых зеркал.
Наташка благодарно посмотрела на меня своими голубыми глазами.
Как хорошо, что я не чиновник высшего звена и никого не зову на острова есть шашлыки. Власть – это большое искушение и далеко не каждый облечённый чином человек способен пройти под золотым дождём и не намокнуть. А если намок, то уже до конца дней не высохнуть и не отмыться.
Наутро Елин вызвал меня на совещание директоров. Я заранее знал, что склонный к лицедейству генеральный директор хочет устроить мне публичную порку, раздалбывать человека с глазу на глаз ему было неинтересно.
По помятому виду босса было заметно, что ему вчера крепко вставили за непослушание сотрудников, и пришлось снять стресс своим любимым пятизвёздочным зельем.
Мне было интересно, как он перед всей администрацией огласит причину своего недовольства. Неужели он скажет: «Вчера работница ОРСОиИТ Шабанова, потакаемая своим руководителем Агаповым, отказалась от выполнения своих прямых обязанностей и не поехала с видными персонами на блядки»?
Ну, конечно же, нет. Был бы человек, – говорили в своё время в подвалах НКВД, – а дело найдётся.
– Ответь мне, мил человек, – злые глаза Елина напоминали кабаньи. – За что я тебе деньги плачУ?
«Это вы называете деньгами?» – хотел я спросить, вспоминая постыдно низкую сумму в корешке за последний месяц. Но я решил промолчать, поскольку велеречивый директор никогда не ограничивался одной фразой.
– Где сообщение о вчерашнем визите казахской делегации в сегодняшнем выпуске местной газеты?!
– Будет в следующем выпуске. Мы вчера никак бы не успели, номер уже был свёрстан.
– Так надо было разверстать и вклинить заметку! – Елин переходил на ор. – Скажи просто: не хотим работать!
– Не скажу! Мы всё выполняем в срок и качественно! – мой глас вопиющего в пустыне не вызвал ни в ком из сидящих поддержки.
Елин решил добить меня.
– Качественно, говоришь? – продолжил он с издёвкой. – А как ты повесил баннер о заводе на выезде из города?
– Как? – я искренне не понял, до чего директор хочет докопаться.
– Баннер висит спиной к Зеленодольску, его видят только те, кто выезжает из города. Ты считаешь, что это нормально?
Я начал вяло возражать, что это была единственно оставшаяся площадь, но директор и слушать меня не хотел, отправил меня из кабинета прочь.
По поводу злополучного баннера, висящего жопой к городу, я был согласен с Елиным. Имиджу для завода эта картинка с военным фрегатом и слоганом «120 лет на службе кораблестроения» явно не добавляла. Это была очередная подстава от Альбиночки: она занималась этим вопросом и не смогла, точнее, не хотела найти для баннера более выгодное место. Стоило мне заняться этим вопросом лично, как вопрос решался сам по себе.
Мне было любопытно, надолго ли хватит партизанской вредности моему заместителю. Салахутдинова до сих пор надеется, что меня уволят за несоответствие занимаемой должности, и она сядет на начальничьий трон? Ну, уж дудки! Не подсидит меня эта змея.
Как из балерины космонавт
Хорохориться тоже не в моих правилах. Было абсолютно ясно, что срок годности нынешнего начальника ОРСОиИТ истёк и ему надо искать замену. Прошёл год, я выложился на всю катушку, сделал много полезного, успевал играть на рекламном рояле в четыре руки, находясь при этом за инструментом фактически один. Были проколы, но дело я не завалил.
Хуже было другое, и троица заводских божков Елин-Пашина-Лесков это чётко поняла: если как специалист и исполнитель я был вполне достойной единицей, то как руководитель показывал откровенную бледность и неспособность жёстко управлять вверенным коллективом.