Дом. Рассказы

– Нет, прекрасная Принцесса, – ответил за него Маг. – Заклятье разрушено. Протяните друг другу руки, дети! Войдите в Замок!

8.

Взгляд Михаила Ивановича на мгновение встретился со взглядом старика. Что-то ярко вспыхнуло, и всё дальнейшее превратилось в смесь бреда и реальности. Доктор видел бледное лицо больного, но в следующее мгновение перед ним возник рыцарь, сжимавший в руках тяжёлый меч. Ему казалось, что он уже не мчится по ухабистому просёлку, но летит над ним, широко распахнув огромные крылья. Он открыл на ходу дверь и закричал, что было сил:

– Принц, или как вас там, стойте! Вам надо как следует выспаться!

Он не узнал ни своего голоса, ни своих слов. Земля ушла из-под колёс. Он начал падать, в отчаянье снова и снова взмахивая крыльями. А старик-то, видать, гипнотизёр, ещё успел подумать он. Всё равно, этот парень никуда не денется.

Больной был всё ближе, но в его лице не было и капли страха. Он размахнулся мечом…

Господи, промелькнуло в мозгу доктора, откуда у него меч?

Последовал сильный удар. Теряющего сознание Михаила Ивановича вышвырнуло через лобовое стекло, и мир померк в его глазах.

9.

Великий Маг уже давно проснулся, но ещё долго не желал вставать, наслаждаясь забытым уютом мягкой постели. Но его ждали дела.

Маг сел на краю кровати, сунул ноги в туфли и тут же расхохотался. Он проделал это так, словно перед ним стояли стоптанные валенки.

Вошёл слуга.

– Я голоден, – объявил Великий, выслушав обычное утреннее приветствие, – но завтракать я буду не один. Вот-вот должны появиться Принц с супругою. Проследи, дружок, чтобы всё было должным образом подготовлено.

Слуга поклонился.

– Кстати, – вспомнил Маг, и улыбка тронула его губы, – что нам предложат на завтрак?

– Уже обед, – поправил слуга.

– Пусть так, – взглянув на циферблат огромных напольных часов, согласился Маг. – Так чем нас будут кормить?

– Щи с мясом, картофель и гусиная лапка, – произнёс слуга и тут же в ужасе закрыл свой рот обеими руками.

Великий рассмеялся.

– Я хотел сказать…, – попытался оправдаться слуга.

– Ты сказал то, что ему захотелось от тебя услышать, – объяснил Дом. – Не расстраивайся. И, кстати, пусть накрывают на четыре персоны.

– Почему на четыре? – Удивился Великий Маг. – Уж не ты-ли, дружище Дом, сядешь с нами за стол?

– Конечно не я.

– А больше я никого не жду, – нахмурился Маг.

Его взгляд охватывал весь мир во всех его множественных реальностях. Он ощущал его в себе, и мог распоряжаться им по своему желанию. Он знал всё и о всех. Вот и сейчас он видел, как Принц под руку со своей супругой спускается по мраморной лестнице в его покои. Но никакого четвёртого он не видел. На что же намекает Дом?

– Ждёшь, – очень серьёзно произнёс Дом, – этого гостя ты ждёшь всегда, но не в состоянии увидеть своим внутренним зрением, как всех остальных.

Великий Маг бросился к окну. Только один человек на свете был ему желанным гостем, и одновременно не видим его внутреннему зрению. Но вот, как раз, его там быть не могло. И всё же Маг готов был поверить в невероятное.

10.

Михаил Иванович медленно приходил в себя. Ему было нестерпимо жарко, и с каждой секундой жар усиливался. Казалось, что кожа вот-вот запузырится ожогами.

Он открыл глаза. В нескольких шагах от места, где в пыли просёлочной дороги лежал доктор, полыхала его искорёженная ударом о придорожную сосну машина.

– Лена, – вдруг вспомнил он. – Лена! – Закричал Михаил Иванович, с трудом поднимаясь на ноги. Он вспомнил, как в последний момент распахнул дверь, что, видимо, его и спасло. Но медсестра.

Доктор бросился к машине. Жар нестерпимо дохнул в его лицо, но он успел рассмотреть, что салон пуст. Нигде вокруг её тоже не было видно. Значит, она жива, просто испугалась и убежала, подумал Главный с облегчением.

Только теперь он заметил, что древняя избушка, как и Старик с больным исчезли. Он несколько раз обошёл вокруг того места, где стояла эта развалюха, но ковёр травы не был даже примят.

Может вовсе и не то место, подумал Михаил Иванович, оглядываясь. Кому расскажешь, в собственную больницу упекут.

11.

Она стояла посреди дворцовой площади, подставив лицо нежным ладоням лёгкого ветерка. Её огненные волосы искрились на солнце мириадами крошечных фейерверков. Словно вырезанные античным мастером из мрамора руки скрещены на груди. И этот вечно насмешливый взгляд зелёных кошачьих глаз.

Великий Маг потерял дар речи. Он готов был не поверить своим глазам, хотя знал, что его глаза не могут лгать.

– Победы, как и любви, заслуживает только сильный, – улыбнулась она.

– Но, ведь ты… ведь я тебя.., – Маг никак не мог произнести роковое слово.

– Ты разрушил заклятье! Ты сильный, сильнее меня! – Громко произнесла она, и слова, эхом отражаясь от стен, проникли в самые потаённые уголки Замка. – Только такого человека может любить ведьма!

– Но ведь я тебя… убил! – Выговорил Маг, и сам испугался своих слов.

Она звонко рассмеялась.

– Ты просто забыл, что я бессмертна, как и ты, любимый!

Барам Гунди

Вагоны перестали медленно толкаться на стрелках, перестук колёс превратился из хаотичного в мерный и оттого усыпляющий. Люди, наконец, перестали бродить по узкому проходу между полками плацкарта, и, казалось, улеглись-таки почивать. И лишь одинокая сонная мама продолжала, сама засыпая, пытаться уложить спать и своего сына, впервые ехавшего на поезде в неведомые дотоле дали, и от того не желавшего пропустить и секунды путешествия.

– Ложись и спи, Митя, – сквозь собственный сон повторяла и повторяла она, – а то придёт злой волшебник Барагун, и заберёт тебя в свою пещеру.

От этих слов глаза мальчика лишь больше загорались любопытством.

– А где его пещера, мама?

Надо отдать должное маме Мити, её терпение казалось безграничным, как и полагается быть у тех, чьим теплом мы согреты от рождения.

– Вот приедем, и я покажу тебе гору, в которой скрывается та пещера, – пообещала мама , – а теперь ложись и спи, сынок, – попросила она, и тут же сама крепко уснула.

Митя это понял, и будить маму больше не стал. Его почти гипнотизировали пролетающие мимо огни станций и переездов, и загадочный мрак отдающего колёсным стуком остального ночного пространства.

Он уже вот-вот и сам задремал, когда услышал в коридоре (если так можно назвать узкое пространство между нарами плацкартного вагона) шаркающие шаги, будто кто-то шёл на лыжах по грубому полу.

Митя до сих пор готов поклясться, что первым в проёме полок показался огромный нос и куцая борода под ним. И только потом рядом с ним, мамой и ещё всеми остальными спящими появился их владелец – невысокий старик с лицом тёмным не то от копоти, не то от природы, россыпью морщин и белозубой улыбкой, которая вовсе не вязалась к остальному его облику.

– Это восьмой вагон? – спросил Митю старик, и в его голосе читалась такая усталость, словно он прошёл уже тысячу вагонов, но так и не смог найти нужного.

– Ага, – ответил мальчик, невольно отодвигаясь к окну. Он немного испугался, хотя ничего угрожающего в старичке не обнаруживалось, да и мама была рядом.

– Ну и славно, – неожиданно бодро согласился странный гость, и уселся рядом с мальчиком на полке.

Вот в такой диспозиции они и провели последующие минуты три. Мальчик ждал, что, наконец, проснется мама и разъяснит старику доступными словами то, что тот ошибся местом. А чего ждал сам старик, он и сам не знал пока.

Колёса поезда стучали на стыках, кто-то похрапывал, кто-то что-то бормотал, но никто не просыпался, даже мама. И вдруг у мальчика исчез страх. Совсем исчез. И он запросто, словно соседа по парте… нет, словно молодого нового учителя спросил прямо: