Иридея (дилогия)

– Но в это отверстие не пролезет и ребёнок! – заметил Эдриан. – Да и зубы должны быть железными, чтобы разгрызть прутья такой толщины!

Генри пожал плечами. Начальник стражи некоторое время молча смотрел на труп Марека, после чего пробормотал: «Вот и поговорили»… Потом повернулся к Генри и спросил:

– Было ли что-то найдено при осмотре арестованного?

– Да, исписанный листок бумаги.

– Листок бумаги? И всё?

– Да, пойдёмте, я покажу вам его. Похоже на бред сумасшедшего, но может быть, вы найдёте в нём какой-то смысл.

Эдриан оглянулся ещё раз на труп блестящего выпускника Академии, лучшего специалиста по фауне Иридеи Марека и, выйдя из каземата, последовал за стражем.

~~~~~~~~~~~~~~~~

Беден я, и лишь мечты – всё, что имею,

И пред тобой я расстилаю их.

Ступай же смело: нет места для двоих –

Я чувства отдал за идею!

Народ подобен человеку: он рождается, растёт и умирает; он мыслит общими идеями, живёт общими чувствами, и так же непохож на другой народ, как один человек непохож на другого. Так же, как уникальность человека определяется его личностью, уникальность народа определяется его культурой. Культура – это личность народа.

В юности культура народа жива и подвижна, фонтанирует идеями и восприимчива к новым веяниям,– она развивается, легко впитывая в себя самые противоречивые концепции. Она непрерывно формирует собственное своеобразие и даёт возможность стороннему исследователю получать истинное удовольствие от изучения каждой грани своей сложной многомерной формы.

К старости же культура народа становится косной и посредственной: всё, что не было впитано ранее,– отныне враг народа; всё новое и непонятное – враг; каждый, кто ставит под сомнение исконные ценности культуры – враг. Первобытный страх перед неизвестностью становится центральным мотивом умирающей культуры. В предсмертной агонии она вершит скорый суд над каждым проявлением инакомыслия, однако она уже не в силах справиться с потоком новых микрокультур, стремящихся образовать, родить новую полную сил культуру.

То, что происходит сейчас с Иридеей – яркий пример умирающей культуры: из Земель Академии все бегут в Капитолий, безликие города Харидрайского царства подминают под себя деревушки, в Либертине и вовсе не осталось ничего, кроме огромного мегаполиса, исповедующего культ техники. Эра Иридеи подходит к концу, уступая место новой эре.

Я верю, что новая зарождающаяся культура, культура свободная от ущербных человеческих эмоций, культура, основанная на абсолютном поглощении других культур, имеющая единственную ценность – чистое знание, обречена стать сверхкультурой. Падут все прочие, и лишь сверхкультура разума устремится к тотальному господству ради высшей цели – познания единого закона мира.

«Закат Иридеи», Марек Освальдс

~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 17

На глазах удивлённых спутников Орхидея ловко забралась на своего медведя, и тот лихо понёс её вперёд. Наконец-то и кони смогли размять свои затёкшие от долгой ходьбы ноги. Брат с сестрой быстро догнали Орхидею, лишь Вергилий немного отстал. Ваня не мог не задать девушке вопрос, который вертелся у него на языке:

– Ваш отец, похоже, был сильно против того, чтобы вы нас сопровождали. Может быть, не стоило идти против его воли?

– Папа действительно был против, но не потому, почему вы думаете. Он, конечно, всегда не особо радушен к гостям. Он пытается бороться с этой чертой в себе, но без особого успеха. Однако сейчас дело совсем не в этом.

– В чём же?

– Вы слышали, на землях Харидрайского царства уже бесчинствуют мертвецы?

– Я подумал, мне послышалось. Что это значит?

– Это может значить только одно. Нет никаких сомнений, правитель Последнего пристанища, скорбный пастырь Антака, прознав про смерть Властителя, решил захватить Иридею и превратить всех в своих бестелесных слуг. Используя свою чёрную магию, он поднимает мертвецов из могил и собирает армию, с помощью которой хочет уничтожить всё живое. И судя по всему, масштаб угрозы действительно страшный. Если уж старейшина решил присоединиться к объединённому войску Иридеи, значит, всё очень плохо.

– Армия мертвецов? Зрелище жуткое, должно быть!

– Я, к счастью, сама не застала те времена, когда нашим родителям и дедам пришлось воевать с мертвецами, но рассказы о тех временах передаются из уст в уста. Хотела бы я, чтобы они остались лишь в рассказах, но, похоже, теперь они становятся нашей реальностью.

– Зомби-апокалипсис?

Орхидея недоумённо посмотрела на Ваню.

– Было бы у вас оружие помощнее… – задумчиво протянул парень. – Впрочем, у вас есть магия. Ладно, – махнул он рукой, – так к чему вы заговорили про мертвецов?

– Сейчас старосты Семей формируют отряды для отправки к Городу Ста Народов на место сбора объединённого войска, и я тоже должна быть там.

– Зачем вы там? Вы же девушка!

– Я одна из лучших лучниц Вечных лесов! Превосходит меня по меткости только восхитительная Меркурия Зеница сокола. Праздно прогуливаться вдоль ручья, когда лесу угрожает опасность, когда может не стать ни ручьёв, ни трав, ни зверей лесных – это непростительное легкомыслие! Так считает папа.

– То есть вы сейчас проявляете легкомыслие?

– Я сопровождаю гостей нашего леса в незнакомом месте. Если вы находите это излишним, то я могу не обременять вас своим присутствием, – расстроенно ответила Орхидея и прибавила темп, устремившись вперёд.

Алёна посмотрела на Ваню взглядом, мол, думай перед тем, как ляпнуть, и кивком головы посоветовала ему догнать девушку. Ваня быстро догнал её и, поравнявшись с ней, пробормотал:

– Прости… Ой, то есть я хотел сказать, простите! Я не хотел вас обидеть! Просто я хотел услышать… Хотел узнать, почему вы решили сопроводить нас.

Орхидея посмотрела на него и улыбнулась, покачав головой, но ничего не ответила. Некоторое время они ехали рядом молча. Ваня периодически поглядывал на Орхидею, и она, чувствуя его взгляд, улыбалась одними уголками губ, но он видел, что она по-прежнему обеспокоена, и решил попробовать как-то приободрить её:

– Я слышал, Вечные леса сами очень здорово расправляются с неприятелями, так что, я думаю, вам нечего опасаться каких-то там мертвецов.

– К сожалению, мы будем биться не на родных землях, а на чужбине. Там нам смогут помочь лишь наша собственная сила и дух наших предков. Мы не можем ждать, пока мертвецы доберутся до Вечных лесов: к тому времени их станет так много, что лес уже не сможет справиться с ними. Антака обладает огромной силой, да ещё эти его проклятые аколиты – они просто не будут подходить близко к лесу, а вытравят его издалека. Когда я в детстве слушала рассказы о них, у меня всегда мурашки бегали по телу от ужаса.

– Кто такие эти аколиты?

– Жуткие создания. Никто толком не знает, что они собой представляют. По рассказам, они всегда были одеты в тёмные балахоны и держались позади мертвецов, поэтому никому ни разу не удалось к ним близко подобраться. Известно только, что они способны творить самые страшные заклинания. Вспоминаются рассказы – и кровь в жилах стынет.

– Может быть, есть какой-то другой способ справиться с мертвецами, не прибегая к помощи обычного оружия? В Академии много могущественных магов, так ведь?

– Если магии наших волшебников окажется достаточно для победы, это будет прекрасно, но сидеть сложа руки, надеясь на это, я не собираюсь.

– Но ведь вас могут убить! – встревоженно воскликнул Ваня.

– Смерть для мисхума – это торжественное событие. Наши души в отличие от душ остальных людей Иридеи не попадают после смерти в Последнее пристанище, становясь пленниками проклятого чернокнижника Антаки и даруя ему всё большее могущество, а растворяются в Вечных лесах. Только после смерти мы обретаем истинное единение с природой, а на Анкст Мерех вырастает новая веточка.

– То есть для вас смерть – это смысл жизни? Так зачем же вы живёте вообще?