Бесконечная игра

Ничего банальнее «Старбакса» не придумаешь, но это единственное место, которое находится неподалеку от «Роджер Плэйс», где мне нужно быть через тридцать пять минут. Я заказываю нам кофе, и мы усаживаемся у окна. В дороге мы провели минут десять, и все это время ботал я о всякой ерунде. Пришла очередь для Лейси.

– Значит, ты хочешь быть журналисткой? – Я ставлю локти на стол, тем самым наклонившись ближе к ней.

Лейси вновь улыбается. Мне нравится ее улыбка и то, как она одета. Юбка и тонкий свитер в сочетании с ботинками на высоком каблуке.

– Да. Ну, а у тебя какие планы на будущее?

Мои планы грандиозные, но говорить их вслух то же самое, что выставляться напыщенным индюком.

– Пока буду играть, а дальше посмотрим.

Лейси принимается пить кофе, при этом оглядываясь по сторонам. Ее смущение меня забавляет, но черт, она первой подошла ко мне.

Мы болтаем все то время, которое у меня есть. Затем я везу ее к арене по ее же просьбе.

На парковке нет живого места. Вот поэтому сюда приезжать лучше всего на общественном транспорте. Кое-как найдя свободное место, я отстегиваю ремень и смотрю на Лейси.

– Было бы у меня еще хоть немного времени, я бы отвез тебя домой.

Она тоже отстегивает ремень и качает головой.

– Все хорошо. Я живу неподалеку.

Мы выходим на улицу.

– Увидимся в колледже? – интересуюсь я.

Лейси пожимает плечами, прищурившись от солнца.

– А может и на игре.

Тепло поднимается по моей груди. Давно я так себя не чувствовал рядом с противоположным полом. Мое последнее «любовное приключение» потерпело фиаско. О, еще была Роуз, с которой у нас был фиктивный «роман». Не думаю, что я готов к чему-то большему, но для красивой девушки я всегда время найду.

– Отлично.

Я обнимаю ее на прощание, и она медленно уходит, несколько раз оглянувшись. Широко ухмыльнувшись, я бегом направляюсь на арену.

Каждый раз, заходя сюда, я испытываю что-то похожее на благоговение. Как верующий, заходящий в храм. Мои эмоции переполняются через край. Все эти стены с портретами легендарных хоккеистов, в особенности Уэйна Гретцки – напоминают, что я уже часть чего-то огромного.

В раздевалке я появляюсь одним из первых. Присутствующие парни дружно меня приветствуют. После кошмарного года в команде школы Лайберта мне было немного видеть дружелюбие на лицах парней. Я сажусь на скамью и принимаюсь надевать свою форму.

– Хейз, как настрой сегодня? – интересуется Майкл, крайний нападающий. Пару тренировок мы работали в одном звене и в общем-то сыгрались.

Нацепив наплечники, я колочу себя по груди.

– Заточил когти.

Парни дружно смеются.

Тут в раздевалке появляется Джерри Салкин – центральный нападающий и капитан «Росомах». Эта должность ему принадлежит вот уже два сезона. До этого Джерри играл в частной школе.

Постепенно помещение заполняется почти двумя десятками парней с грохочущими голосами. Атмосфера быстро становится мне до боли знакомой и родной. В такие моменты я чувствую себя, как дома. Синя-красная форма с огромной мордой росомахи и когтями на груди, номер 15 и моя фамилия на спине – это все же повод для гордости.

Один за одним мы появляемся из-под трибунного помещения и перескакиваем через борт на лед. Я вдыхаю запах свежего льда, ощущаю на лице его стружки, когда кто-то из парней резво разворачивается возле меня.

И просто улыбаюсь.

Тренер свистком подзывает нас к себе, и мы приветствуем его ударами клюшек по льду.

– Попробуем так, – начинает он. – Нападающие – Де Смит, Буковски, Маклейн и Салкин, Кейси, Хейз.

Я бросаю взгляд на Джерри. Он подмигивает.

Вау.

Время перестает существовать, когда я на льду. И не важно, матч ли это или просто тренировка. Я просто делаю то, что люблю. То, что мне нужно, чтобы жить. За тренировку я простреливаю Чейза несколько раз. Из-за шлема слышен его приглушенный смех, когда я подкатываюсь ближе и обманным маневром загоняю ему очередную шайбу под щиток.

– Козел.

Я смеюсь. Боже, чувствую себя прекрасно.

Звучит свисток. Мы все запыхавшиеся подкатываемся к тренеру. Мои щеки горят, а сердце бьется, как сумасшедшее. Сейчас я узнаю, в каком звене буду играть на своей первой игре на этой огромной площадке.

Тренер «Росомах» – Чарльз Зегерс – практически часть Роджер Плэйс. Он начал вою карьеру здесь же в «Росомахах», затем играл в НХЛ за «Эдмонтон Ойлерз». Но не все там остаются. Теперь он снова здесь. Это его дом.

Чейз незаметно ударяет меня клюшкой по колену, когда тренер смотрит на свой планшет. Мы подружились по причине того, что оба в команде новички. Но сейчас это уже не является причиной. Он хороший парень.

– Салкин, Кейси, Маклен, Эвардс, Хантер – первое звено, – начинает тренер.

Мое сердце падает. Так, это нормально. Я же не идиот. И тренер тоже. Кто вообще ставит новичка в первое звено еще и на первой игре?

– Де Смит, Буковски, Лайброк, Ридли, Маркус, – второе.

Я чувствую на себе взгляд Чейза. Но не подаю вида, что что-то не так.

Все нормально. Третье тоже неплохо. Если конечно оно не четвертое.

– Стивенсон, Крамер…

Боже мой…

– Хейз, Стоун, Янг.

Мое кровообращение резко усиливается. Я почти чувствую, как по венам разносится адреналин. Остальные звенья едва слышу. Третье мое.

– В рамке Коутс. Хоули, – тренер смотрит на Чейза, – будешь вторым.

Я хлопаю по его плечу. Все как надо.

Получив тычки от парней, я с улыбкой качусь к бортику. Перешагнув, ловлю на себе взгляд тренера. Ему сорок два, и он чем-то похож на Тома Харди.

– Хейз, – тренер отзывает меня в сторону. – Во время игры у тебя возьмут небольшое интервью прямо на площадке. В общем, в пересменке. Не ляпни что-нибудь, прямой эфир все-таки.

Я сжимаю руками шлем.

– Ого.

– Ага. – Он улыбается и хлопает меня по спине, проходя мимо. – Хорошая работа.

Меня накрывает волной гордости и такого самодовольства, что сложно это скрыть. С широчайшей улыбкой я появляюсь в раздевалке, где, конечно же, все это замечают.

– Что, Хейз? – ухмыляется Грег Стивенсон, играя мышцами. – Готов к посвящению?

Я застываю на месте.

– Чего?

– Ага, – подтверждает Майкл Лайброк. – Чтобы стать «росомахой», нужно вести себя как «росомаха».

Все ржут, а Чейз фыркает.

– И как это?

– Быстро все в душ, сучки! – объявляет Джерри. – Позже все узнаете.

В душе никто ничего не объясняет, хотя я мучаю всех и каждого вопросами. Душевые – это просто рай. Черные кабинки, идеально сверкающие. Вода не пахнет хлоркой, ее можно настроить как тебе вздумается. Я стою намного дольше, чем должен, и меня нетерпеливо подгоняют.

Одевшись, огромная толпа хоккеистов-переростков вываливается в огромное фойе с диким шумом.

– Так тихо, парни, тихо, – шикает Джерри.

Все становятся в круг, и нас с Чейзом подталкивают на середину.

– Посвящение такое, – начинает капитан. – Его придумал Майкл.

Тот фыркает в кулак.

– Нужно пойти на свидание с той цыпочкой.

Мы с Чейзом поворачиваем головы туда, куда указывает Джерри.

Наши головы синхронно и медленно склоняются набок. Мы уже встречали ее. Причем оба. Это было в день переезда моей сестры Эйвери в Эдмонтон. Они с Энтони уснули после того, как мы поужинали с нашей мамой, а я поехал к арене, чтобы просто послоняться вокруг и убить время. Затем встретил здесь Чейза. Мы болтали, когда появилась девушка на роликах и шлепнулась на асфальт. Мы помогли ей встать, и она оказалась не очень-то дружелюбной. Заявив, что она не любит хоккей и надеется больше нас не увидеть, девчонка ушла.

И какого хрена сейчас происходит? Почему именно она?

– Вы серьезно? – упирается Чейз. – Может мы песню споем в автобусе?

Все парни ржут и качают головами.

– Не-ет.

– Почему она? – интересуюсь я, продолжая смотреть на девчонку.

Она стоит возле мягких диванов у окна, уткнувшись в телефон. Ее прямые волосы скрывают часть плеч. На ней тонкая куртка с неоновыми полосками. Она невысокая, я бы назвал ее хрупкой, как бы нелепо это ни звучало.