Сезон Перелётья

– Не придётся, – снова вздохнул Джеон. – К тому времени я уже благополучно скончаюсь.

Глава 3. В которой будят гнусавого лиса

Этим утром Джеону Харвилу исполнилось девяносто шесть лет. Он отмечал день рождения, сидя в камышах и кидая изюм в затянутое ряской болотце. Раньше здесь было озеро с кувшинками и лебедями, а теперь на его месте цвела плесенью и пахла тиной мутная топь. В ней даже лягушек не водилось, и любая уважающая себя свинья ни за какие жёлуди не стала бы валяться в местной грязи. Отдых рядом с таким водоёмом был незавидный, но Джеон сидел тут с рассвета. Он считал, что это лучшее место для принятия важных решений.

– Чем занимаетесь, господин? – спросил дворецкий. – Вы давно меня не звали, я забеспокоился.

– А ты не видишь? Я угощаю рыбок.

Ещё одна изюминка булькнула в болотистую жижу.

– Но там же давно нет рыбок. – Памфле на всякий случай нырнул в озеро и проверил. – Они все погибли…

– Как и этот виноград, – пожал плечами Джеон. – Изюм – это мумия погибшей виноградины, так что я отправляю его рыбкам в загробный мир.

Дворецкий промолчал, что рыбки не едят виноград, и деликатно согласился. В день рождения хозяина он старался ничем его не раздражать. Колдун долго сидел, глядя в одну точку и собираясь с мыслями, а потом выдохнул:

– Слушай, а сколько времени замок простоит вообще без крови?

Памфле тревожно замерцал, предчувствуя неладное. В последние пару дней хозяин вёл себя странно. Что-то необычное вызревало внутри него и вот наконец проклюнулось.

– Всего два месяца, полагаю. А почему вы спрашиваете?

– Два месяца! – хлопнул себя по колену Джеон. – Значит, решено. Я выйду наружу и за два месяца приведу в порядок эту клятую развалину. Купол скоро иссякнет. Не могу больше сидеть тут в страхе, что потолок упадёт мне на голову, крысы объедят мои уши, призрак Орлиана обворует до нитки, а волшебники прорастят сквозь моё тело бобы.

Счастливый Памфле засиял, как полнолуние.

– Господин, неужели вы наконец-то принесёте Гёльфену жертву?!

– Тебя что, призрачный маразм одолел? – Джеон бросил в слугу остатки изюма. – Я тебе целый век твержу: не буду я никого убивать!

Дворецкий потух, словно сдутая свеча, и опять тревожно замерцал.

«Дело плохо. Кажется, господин затеял что-то опасное».

В последний раз он выглядел таким самоуверенным в свой восемнадцатый день рождения, когда заявил, что не станет приносить людей в жертву. С тех пор минуло почти восемьдесят лет, но Джеон был непоколебим.

«Что бы ни пришло ему на ум сегодня, он это сделает, – подумал Памфле. – И я его вряд ли отговорю».

– Ох, моя бедная спина. Пошли-ка домой, пока её совсем не заклинило, а то мне придётся изображать цаплю всю дорогу до дома.

Колдун кое-как распрямился и поковылял к дыре в стене, которая когда-то была парадной дверью. Сегодня утром он четверть часа медитативно долбил копьём корочку льда на крыльце и теперь гадал, не придётся ли сделать это снова. Ещё недавно над Гёльфеном шли проливные дожди, а теперь их заменили хлопья снега. Обычно они подтаивали к обеду, но с каждым днём задерживались чуть дольше. Наступала зима.

– Но как вы тогда собираетесь решить проблему? – спросил дворецкий. – Неужели уйдёте из дома и будете бродяжничать? Вы очень стары, а мир полон волшебников! Снаружи еда, лекарства и вещи не появляются сами собой. К тому же, я не смогу пойти с вами, я привязан к этому месту. За пределами Гёльфена вы погибнете! Вы же цветочек, выросший в теплице!

– Чертополох, что ли? – огрызнулся Джеон, стаптывая грязь и вытирая ботинки клоком подмёрзшей травы. – Я не собираюсь бросать Гёльфен, глупое ты создание. Наоборот, я намерен привести его в порядок. Но для этого мне придётся изменить договор с Тёмными Духами. Я хочу, чтобы замок питался не кровью, а сливами. У нас полно этой сушёной гадости в кладовой, и она не переводилась, сколько я себя помню. Её даже крысы не едят. Поэтому я решил отправиться в горы Вестелла. Мне надо попасть в капище и переделать условия договора. По календарю снаружи как раз осень, так что я без проблем найду подходящее дерево и полечу на нём к южному хребту, а там уж как-нибудь вернусь обратно.

– Господин! – Памфле преградил колдуну путь в вестибюль. – Какая крыса вас укусила, что вы вдруг решились на такое?

– По-твоему, я за утро это решил? – Джеон проковылял сквозь дворецкого. – Я целых шесть лет всё обдумывал. С того дня, как восстановил купол кровью мальчишки. Я поклялся себе, что поеду на юг, если не умру до своего девяносто шестого дня рождения. Напомнить тебе, какое сегодня число?

В потолке вестибюля зияла дыра, через которую падал снег. Он опускался на ковры, статуи рыцарей, оленью вешалку и бесконечные завалы, облюбованные пауками. Крыша замка совсем прохудилась, половицы сгнили, а плиты перекрытий стали хрупкими, как разваренные кости. Так что падение рояля с чердака оставило свой след на каждом этаже и подарило Джеону дополнительное окно, а дворецкому круг театрального света, в котором удобно было выкрикивать что-нибудь трагическое.

– Господин! Неужели вы собираетесь оставить меня одного на руинах Гёльфена?!

– Я предоставляю тебе отпуск.

– Не шутите так, умоляю! Вы же всегда боялись выходить за купол!

Колдун зажёг лампу и поковылял в гулкий сумрачный коридор.

– Теперь не боюсь. У старости есть свои преимущества, Памфле. В конце концов даже страхи устаревают. Отведи-ка меня в оружейную. Надо подготовиться к походу. Я не позволю волшебникам впиться бобами в моё незащищённое тело! А если мир захватили гигантские крысы, им не достанется от меня ни хрящика!

– Ящика-ящика-ящика, – передразнило эхо.

– Ты намекаешь на гроб, проклятая развалюха? – рассердился Джеон, ударив копьём горгулью на стене. – И не надейся! Я проживу ещё сто лет тебе назло!

– Вы даже не умеете рассеивать живую материю, а за куполом полно созидателей, и кроме того… – Дворецкий помедлил, прежде чем вбить финальный гвоздь в крышку гроба, где была похоронена идея хозяйского путешествия. – С чего вы взяли, что Духи согласятся поменять кровь на сливы? Точнее, они, может быть, и согласятся, но потребуют от вас кровавую жертву в качестве платы! Они ничего не делают за просто так. Что вы сможете им дать?

– Моё тело, – без заминки ответил колдун. – Я ведь полукровка, а они весьма заинтересованы в том, чтобы я перестал их позорить и превратился в полноценного разрушителя. Я пройду церемонию в обмен на изменение договора, такой у меня план.

– Но капище окружено ловушками! – отрывисто сказал Памфле. – Вы же изучали историю, вы должны это помнить! Когда созидатели победили в Войне Магов, они заставили пленных колдунов сделать так, чтобы никто не смог пройти к Источнику Смерти. Дорога в капище – это прямой путь в ад. Впрочем, не стоит волноваться, господин. Вы не доберётесь до этой проблемы: вас поймают и убьют гораздо раньше!

– Вот и отлично, – пожал плечами Джеон. – Я так устал ждать смерти, что уж лучше сам к ней пойду. Она, наверное, как вор Орлиан. Не знает о существовании Гёльфена, вот и не приходит за мной.

– Ну почему вы не родились в год пугливой лани? – схватился за голову дворецкий. – Почему именно в год осла?

В оружейной колдун рассеял драпировки, подняв облачка пыли и кашляя. Под сокрушённым взглядом Памфле снял со стены топор, который едва мог удержать обеими руками, и отобрал у рыцаря щит. Потом напялил кольчугу, нагрудник и шлем и еле выполз в коридор под их весом. Проклиная на чём свет стоит тяжесть топора, поволок его к лестнице, но по дороге упал и выдал столько проклятий, что, став монетами, они заполнили бы сокровищницу.

– Господин, вы в ужасной форме…

– А что ты хотел? В моём возрасте хорошо сохраняются только статуи.

Памфле наблюдал, как его дряхлый хозяин пытается поднять руку в тяжёлом наруче, чтобы рассеять доспех, и надежды в нём погибали, как те рыбки в озере.

– Похоже, настало время раскрыть вам тайну.