Сезон Перелётья

– Глазам своим не верю, – пробормотал Джеон, вцепившись в столбики балюстрады. – Как он тут оказался? Неужели защитный купол исчез?

Мальчик подобрал чудом не разбившийся фонарь и заговорил со статуей рыцаря у входа. Она, разумеется, не ответила. Рой опасливо потыкал доспех и, подняв забрало, шарахнулся назад: шлем был пустой.

– Эй, дедуся! Вы где?

– Я в домике! – прошептал Джеон, сложив ладони над головой. – Ты меня не найдёшь!

Мальчик не дождался ответа и неуверенным шагом двинулся по расчищенной колдуном дорожке между завалами.

– Он поднимается сюда! Он меня погубит! – запаниковал старик, нащупывая копьё.

– Господин, во имя Тёмных Духов, не позорьте свой древний кровожадный род! Вы же колдун! Это вас все должны бояться!

– Лети и прогони его, Памфле! Он тебя испугается!

– Подобные приказы оскорбляют меня до глубины энергетических полей!

– Да мне плевать на твои оскорблённые поля! Раздевайся до нательной рубашки, взлохмать волосы и притворись диким призраком! Ты мне сам рассказывал, что раньше Гёльфен охраняли привидения. У них получалось отогнать даже тёщу моего прапрадеда! Возьми с них пример!

– Но это были неразумные существа низшего порядка, и я дрессировал их, как животных, а теперь вы говорите, что мажордом, которому полагается любезно встречать гостей, должен опуститься до уровня сторожевого пса и…

Дворецкий внезапно умолк, а Джеон закрылся от света лампы.

– Здорова, дедусь, – сказал ему Рой.

Колдун чуть-чуть раздвинул пальцы и посмотрел в щёлку между ними. Мальчика трясло от холода, а его одежда набрала столько воды, что Джеон рисковал вот-вот очутиться в луже.

– Вы чего? Свет больно яркий? Я вроде убавил, а то сам чуть не окосел, когда вы мне в лицо им ткнули.

Рой завозился с фитилём, но старик закрывал лицо не по этой причине. У него были демонические глаза с чёрными радужками и белками. Такие встречались только у колдунов, а Джеон ни за что не хотел раскрывать мальчику свою сущность.

– У меня аллергия на оранжевый цвет! – ляпнул он первое, что пришло в голову. – А твои волосы такие рыжие! Я от них прямо слепну!

– Аллергия это чего?

Рой накинул капюшон куртачка и заправил под него вихрастую чёлку.

– Ну, болезнь такая.

– Вы поэтому сбежали, да? Всё, я их упрятал. Можете смотреть.

– Нет, не могу. Я теперь чувствителен к любому свету.

– Виноват, – сконфузился мальчик. – Я и не знал, что бывает такая болезнь. Меня зовут Рой Салиан, а вас как?

– Джеон, – буркнул старик, нарочно опустив фамилию: род Харвилов пользовался дурной славой в прежние времена

– Вам помочь?

Рой протянул колдуну грязную ладошку и выжидающе замер.

«А вдруг это хитрый ход, чтобы меня убить? – подумал Джеон. – Может, у него в рукаве игла с ядом? Или он дёрнет меня на себя и всадит кинжал мне в печень?»

Старик метнул взгляд на рыцаря в нише, но Памфле ничем себя не выдал. Наверняка пытался сохранить остатки призрачного достоинства. С другой стороны, его поведение говорило о том, что ничего опасного не происходит.

Колдун немного помедлил и всё-таки ухватился за руку мальчика. Рой с готовностью сжал корявые пальцы старика и потянул его вверх. Потом поддержал под локоть, помог распрямиться и даже подобрал уроненное копьё. Эти простые действия показались Джеону чудом. Как если бы его тело поднялось без усилия мышц, воздух под локтём стал плотнее дерева, а копьё ожило и само скользнуло в руку. Колдун почти не помнил те времена, когда о нём заботились две сотни магических слуг под управлением Памфле. Год за годом они исчезали из-за нехватки крови, а потом и дворецкий стал привидением. С тех пор Джеону приходилось заниматься хозяйством самому, и он даже не мечтал о помощи.

– Можно я у вас заночую? – спросил мальчик, шмыгнув носом. – Только у меня денег нету, но могу отдать вам лечебных жуков. Они дорогие.

Он торопливо выудил из кармана жестяную банку и сунул её Джеону.

– Это ещё что? – поморщился колдун.

– Медовики, – ответил Рой, снимая крышку. – Они в дубовых корнях живут. Из них лекарство хорошее делают.

Неведомые создания выглядели гадко, но старик уже давно не боялся ни многоножек, ни тараканов, ни прочих насекомых, иначе уронил бы жестянку и принялся в панике затаптывать её содержимое. В юные годы он так и делал, а теперь даже позволил медовику заползти на свой палец, оставив на нём склизкую дорожку, и приветственно пошевелить усиками.

– А как ты их достаёшь из корней?

– Так перелётье же… – Мальчик недоумённо посмотрел на Джеона. – Дерево взлетает, а я в корневую яму сигаю и собираю их, пока в землю не зарылись.

Старик громко сглотнул. Из всех дурацких и подозрительных вопросов он задал самый дурацкий и подозрительный. Кто ещё мог забыть о перелётье, кроме колдуна, который никогда его не видел потому, что прятался от волшебников за куполом? Осень и миграция деревьев – это как осень и дождь, осень и грибы, осень и желтеющие листья – неотделимые понятия.

– А-а перелётье! У меня тут одни сосны вокруг, а они в тёплые края не улетают, вот я и забыл. Я вообще всё подряд забываю. Старость – не радость. А ты из Альвейкора?

– Из оного, – кивнул Рой.

– Что-то не похоже. Говор у тебя какой-то деревенский.

– Так я и есть из деревни. Куда Альвейкору до города-то? У нас там всего две улицы осталось. И то из половины домов поуезжали давно.

Колдун округлил глаза. На его памяти Альвейкор был самым процветающим городом севера. Именно он кормил Гёльфен, и там, на одном из балов, отец Джеона присмотрел себе дочку графа, а после похитил её и увёз в фамильный замок. Вообще-то он собирался жениться на чистокровной колдунье, но к тому времени их было днём с огнём не сыскать: волшебники всех перебили. Они стёрли с лица земли почти всё семейство Харвилов, а через год после рождения Джеона добрались и до его отца, поэтому воспитанием сына занималась матушка, далёкая от колдовских обычаев.

– А вы лесничий, дедусь? – спросил мальчик, разглядывая оленьи головы на стенах. – Я вообще-то лес хорошо знаю, но на вашу домину ни разу не набредал. Вам зачем такая здоровенная? Топить же хлопотно. У нас на холме целая тьма таких домин стоит, и никто там жить не хочет. Пока такую прогреешь, столько дров изведёшь, что всю зиму баню топить можно.

– Не задавай лишних вопросов, если хочешь тут ночевать! – проворчал старик, сунув банку в оттопыренный карман, где было полно всякого мусора. – Я терпеть не могу любопытных детей!

Рой ссутулился и вжал голову в плечи. Глядя на него, колдун ощутил прилив храбрости. Постанывая и растирая поясницу, он преодолел ещё два лестничных пролёта и вышел в заполненный сквозняком коридор. Здесь было темно и промозгло. На окнах колыхался истлевший тюль, под ногами хрустели осколки зеркал, из арочных углублений за стариком и мальчиком наблюдали статуи рыцарей. Судя по затравленному виду Роя, они его пугали, а колдуна пугало двойное эхо шагов и чужое дыхание под боком.

– Вон в том котелке горячий компот, – сказал он, запуская гостя в единственную жилую комнату Гёльфена. – Разрешаю тебе выпить кружечку так и быть. Ещё можешь закусить черносливом из сахарницы, но не трогай мои сухари! Я их сам люблю. Залезай на кровать и жди меня. Только ничего не воруй! И ни за что не слезай с кровати, не то солдаты Крысиной королевы отгрызут тебе пятки!

– Крысиной королевы? – Рой испуганно обернулся. – А это кто?

– Огромная крыса величиной с пивную бочку! – Джеон широко развёл руки, показывая размер, но тут же спохватился и закрыл лицо. – Я уже семьдесят лет с ней воюю, и её войско с каждым годом всё опасней и голоднее! Поэтому сиди на кровати и даже ноги не свешивай! И руки тоже. Крысы обожают хрустеть человеческими хрящиками.

– А вы куда, дедусь?

– Я схожу за очками, – отмахнулся колдун. – А то совсем зрение испорчу из-за твоей рыжины.

Он оставил Роя греться у камина, закрыл дверь и поковылял в темноту коридора. Эхо вернулось в знакомое состояние, но сердце старика отбивало новый лихорадочный ритм. Гёльфен ощущал его каждой комнатой, каждой трубой и каждой статуей. Впервые за много лет в замке находилось сразу два живых человека, и Джеон не мог избавиться от мысли, что это странный сон.