Страница 72 из 84
Ерохин скатал тощий комок из последнего снега и пустил его в небеса. Голуби, тяжёлые, глухие, лениво падали вниз, не успевая даже углядеть утреннее первобытное небо.
- Слушай, мне нельзя у тебя подремать? А то ко мне гости из района вчера приехали, вечером они придут на собрание, познакомишься.
Лиза кивнула. Незаметно они подошли к остановке - стандартной синей уродине, обклеенной афишами уже прошедших концертов. Устало отдуваясь, фыркая, словно извиняясь, что никого не берёт, троллейбус, прибавив скорости, чтобы не уснуть, пронёсся в депо.
- Я не знаю, как передать это ощущение, - проводила взглядом дремлющую машину Лиза, - когда в троллейбусе замирает на некоторое время, а потом гаснет свет. Будто бы находишься на границе нашего изъезженного мира и чего-то... необъяснимого, что ли. Это не загадка - их детям загадывают, скорее это осознание себя нового, с которым я прежде не встречалась. Говорю "Привет", а в ответ молчание, то второе Я только учится говорить.
- Я знаю одного парня, похожего на тебя, когда я с ним говорю, чувствую, что он не с того света, что ли, - Ерохин вспомнил своего давнего приятеля, что-то сообразил, - Надо вас познакомить.
- Все мы тут не в своей тарелке, - хотелось сказать ему что-то грубое Лиза, - и знакомить меня ни с кем не надо. Благодаря тебе у меня и так на каждой окраине по приятелю и все они мне уже предложили встречаться. Предлагаешь объявить день морального разложения? Готова быть администратором группы ВКонтакте, но никак не главной примой вашего балета.
Стас только и мог, что махнуть рукой, мол, подумаем, может и устроим что против всеобщего непотребства. Подошёл пазик, конопатый от ещё прошлогодней, наверное, грязи.
- Что это за блошка? - удивился Стас, готовый видимо, посадить эту машинку на свою ладонь, а второй прихлопнуть.
- А до меня ходит только такой маленький автобус, - улыбнулась Лиза, -представляешь, как на нас пялятся и когда мы перевозим аппаратуру, всякие струны души, вот и докажи таким, что наша музыка что-то значит. На концерт-то они не пойдут, а в памяти нас сохранят как хулиганов. Воды, если что, не подадут.
Блошка постепенно наполнялась, наверное, вчерашним интеллигентам пришло время ехать на работу, отбывать часы в глухих душных офисах. Лиза не обращала ни на кого внимания, бурчала что-то неопределённое, огрызнулась на женщину с ребёнком, которая попросила уступить место.
- Сами выбрали пепси, пусть толкаются, - пожала плечами Калитина. Стас молча поднялся и пропустил женщину на своё место. Так он весь путь и торчал посредине салона, упираясь головой в потолок, словно хотел удержать срывающееся время, готовое закидать их убегающими минутами.
3.
Впервые я оказался в палате Гром в тринадцатилетнем возрасте. Угрюмо возвышалось серое трёхэтажное здание над частным сектором, недалеко дрожала от надвигающейся грозы заброшенная железнодорожная ветка.
- Здесь мальчики с девочками вместе? - удивлённо я оглядел тесное, полутёмное пространство. Сухой чёрный фикус был обмотан использованными жёлтыми бинтами и цветущая рана его засыхала.
- Да, только девочки за перегородкой, - откликнулась смазливая деваха, расположившаяся на постели смуглого чернявого паренька. Тот, не смущаясь, гладил её волосы, шевелил пухлыми губами. Он был не прочь и прикоснуться к более секретным материалам, но деваха каждый раз с присмешком била его по рукам.
- Зураб мой пламенный раб, - объяснила она, стараясь неприметно изучить меня, - чё, схавал взгляд? А ему нравится, Зураб-Зураб, ты кто Цоткилава или Церетели? Меня Соня звать. А вот по рукам тебя, сладкая гнида!
У меня не было ни постельного белья, ни койки, я торчал у выхода, словно случайный, брошенный сюда камень, и не решался говорить, боясь оставить здесь все известные мне слова.
-Почему нам запрещают общаться, - возмущалась Соня, -мы уже взрослые, сами решаем, что для нас лучше. Зураб, ну не лезь!
Я усмехнулся: ничего ты, красоточка, не можешь решить. Тебя запихнули в палату, прописали кучу непосильных сознанию таблеток и отпустили гулять по миру, который уместился бы в кармане среднестатистического великана.
- Кол Кол Колот!- активизировался Зураб, глядя на часы. Похоже, даже Соня перестала его интересовать.
- Ещё не сейчас, Зурабчик, - принялась она его успокаивать, - сейчас только ужин, обед будет завтра, там и посмотрим, что нам дадут.
Я смотрел на неё и не мог понять, отчего у ней, семнадцатилетней - не старше -такие старческие морщинистые руки. Лицо было детское, глаза мучительно искали, за что бы зацепиться, но мир оставался прежним и взгляд, обычный девичий взгляд, падал в темноту грозового неба.
Наконец Соня поднялась с чужой постели и решила, на всякий случай, поближе познакомиться со мной.
- Я мучаю скрипку. Родители говорят, что у меня гениальный талант, но надо заниматься, иначе стану обычной ленивой бабой, обрасту от безделья подбородками. Никто на меня даже и не посмотрит.
Играла она, как я потом понял, весьма неважно, больше изображала из себя незаменимого персонажа, и Тремп ругал её чаще остальных.
- А вот и наш новый пациент, -из тёмной каморки показалась нянечка,- прямо напротив столовая, налево дежурный пост, направо игровая комната. Дальше по коридору - дежурный врач, но его нельзя беспокоить по пустякам. В углу у нас цветочки, их у нас поливают по очереди. К сожалению, в уборной у нас сейчас разбито стекло, так что там к окну не подходите. Вы не боитесь грома?
Я отрицательно покачал головой.
- На втором этаже у нас мамы с маленькими детьми.
- А на третьем?- невольно вырвалось у меня.
- На третьем этаже... дети, лишённые родительского обеспечения.
- Там уродцы, - шепнула Соня, - когда там была, я старалась казаться нормальной, как сможешь и ты пудри им мозги, если тебя туда поведут. Нам бы не хотелось тебя потерять, мы ещё познакомиться-то толком не успели.