Закат на Босфоре

– Почему она здесь? – спросил вошедший коренастого убийцу, как будто Ираида Петровна была неодушевленной вещью.

Ираида почувствовала, как холодный ствол «нагана» уткнулся ей в бок. Все тело мгновенно прошиб холодный пот, она пошатнулась и схватилась руками за стенку. Уши заложило, как ватой, и она не расслышала нескольких тихих слов, которыми обменялся вошедший мужчина с крепышом. Но ей не надо было слышать, при взгляде на вошедшего мужчину на нее снизошло озарение.

– Сядьте, Ираида Петровна, – он подошел к ней и отвел рукой «наган» сутулого, – сядьте и ничего не бойтесь. Конечно, я понимаю, вы взволнованны, да и обстановка в комнате не очень приятная, но вы женщина сильная, возьмите себя в руки. На войне как на войне! – Он произнес эту фразу по-французски, причем Ираида совершенно машинально отметила хорошее произношение.

Она молчала, боясь выдать дрожащим голосом свои чувства. Но именно то, что он подошел к ней открыто, что он не прячет свое лицо и не старается изменить голос, убедило ее, что из этой комнаты она не выйдет живой, что ее непременно убьют, потому что теперь им не нужен такой опасный свидетель. Она выполнила свою миссию, ей больше нечего делать на этом свете. Непонятно только, отчего они медлят.

Коренастый осторожно выскользнул в коридор и вскоре вернулся, неся сверток холщовых мешков.

– Ираида Петровна, будьте умницей, дайте слово, что не станете шуметь, кричать и падать в обморок. – Ласковая речь ее собеседника совершенно не соответствовала выражению его колючих глаз. – Сейчас они уберут это, – он махнул рукой на трупы, – а завтра рано утром вы расплатитесь с хозяином гостиницы, скажете ему, что ваши попутчики уехали ночью. А после вы сможете вернуться в свой родной Симферополь, который уже занят красными. Документы у вас будут.

«Стало быть, они убьют меня после того, как я расплачусь по счету, – поняла Ираида, – а до тех пор не тронут, потому что я им нужна. Они хотят сделать вид, что ничего не случилось, им не нужно, чтобы в гостинице обнаружили трупы».

Она села на стул и заставила себя взглянуть в колючие глаза.

– Я не буду делать глупости, так что можете не держать меня под прицелом.

– Чудненько! – обрадовался коренастый убийца. – А то дел невпроворот, некогда с вами возиться…

Они с сутулым ловко начали упаковывать женский труп в мешок, Ираида Петровна при всем желании не могла назвать то, что лежало на диване, Ольгой Павловной. Если бы она осознала, что эти две куклы еще полчаса назад были людьми, с которыми она провела в путешествии почти две недели, она бы не выдержала, сорвалась на истерику. Куда спокойнее было считать тех двоих просто покойниками, которые не имеют теперь к Ираиде никакого отношения.

Ираида Петровна была женщина неверующая, поэтому вопросы о том, куда девается душа после смерти, ее мало интересовали. Однако хотя жизнь в последнее время и не баловала ее, Ираиде Петровне не хотелось терять ее понапрасну. Поэтому она смирно сидела в углу на стуле, напряженно соображая, как ей спастись. Заодно она исподтишка следила за человеком, который был главным во всей этой истории, ради кого, собственно, все и затевалось. Остальные двое были просто обычными убийцами, а этот – этот был человек совершенно особенный. Он не спеша ходил по комнате, совершенно не интересуясь, что его подручные делают с трупами, только один раз немного придержал коренастого и довольно долго рассматривал труп мужчины, его раненую левую руку. Он достал из дорожного несессера Ольги Павловны шкатулку с документами и кое-каким золотишком. Драгоценности он перебрал, сунул в карман одно ожерелье и снял с пальца убитого золотое кольцо, остальные же вещи пренебрежительно бросил сутулому. Ираиду Петровну передернуло от отвращения.

Время шло, на часах, что висели над конторкой портье в холле гостиницы, пробило два ночи. С улицы доносились изредка крики, топот бегущих ног, вдалеке звучали редкие выстрелы, но в самой гостинице было тихо, все как вымерли. Поймав себя на такой мысли, Ираида Петровна ужаснулась: ей показалось на миг, что убийцы, следуя своей страшной цели, вырезали всех постояльцев. Но нет, вот над головой в верхней комнате послышались шаги, звон умывальника, потом скрип кровати. Люди, измученные предстоящей неизвестностью, спали тяжелым сном. Назавтра тех, кому повезет попасть на пароход, ждали эвакуация и жизнь на чужбине.

Двое убийц, старых знакомых Ираиды Петровны, что следовали за ними с самого Симферополя, деловито запаковали трупы в мешки и обвязали веревкой. С отстраненным любопытством Ираида размышляла, что они собираются делать с мешками, – не потащат же через холл к выходу. Но все оказалось гораздо проще. Сутулый растворил окно, которое выходило не на улицу, а в глухой переулок, – только теперь Ираида Петровна поняла, отчего ее просили взять именно этот номер, самый дальний по коридору. За окном чуткое ухо Ираиды уловило стук колес и скрип. Стало быть, у бандитов есть еще помощник, который и увезет трупы в укромное место. А скорее всего их утопят в море.

Ираида Петровна сама удивилась, как она быстро соображает. Как будто пелена спала с ее глаз. Сутулый вылез в окно и принял мешки. Ираида решила было, что настал удобный момент сбежать, но столкнулась со все понимающим взглядом самого главного страшного человека и оставила несвоевременную мысль. Человек держал левую руку в кармане и усмехался.

– Я ведь успею очень быстро вытащить оружие. К тому же дверь заперта.

Ираида Петровна поняла, что он видит ее насквозь, и решила следить за своим лицом.

Когда затих вдалеке скрип телеги, увозившей трупы, вещи и коренастого с помощником, человек еще раз обошел комнату, внимательно окидывая ее взглядом, потом прошептал что-то на ухо сутулому и подошел к Ираиде.

– Прощайте, дорогая, вы нам очень помогли, – сказал он серьезно, – надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.

«Неужели он думает, что я совершенно ничего не соображаю?» Ираида Петровна даже обиделась, что ее считают такой дурой.

– Отдыхайте до утра, – продолжал главный, – утром выполните все, что вам скажут, и можете быть свободны.

– Можно, я пересяду в то кресло? – спросила Ираида. – А то на стуле очень неудобно сидеть всю ночь.

– Ну разумеется. – Человек отвернулся, а затем ловко и бесшумно выскочил в открытое окно.

Взвалив на татарскую арбу два тяжелых холщовых мешка, коренастый сам вскочил на нее. Возница тронул волов, и они неспешным ровным шагом двинулись по ночной улице к морю, сонно дышавшему вдалеке.

Скрипучая арба неторопливо катилась под уклон.

– Давай, Ахмет, быстрее, что ли, – недовольно проговорил седок. Страшный груз нервировал его, он боялся случайной встречи с военным патрулем, неожиданной проверки.

Возница оглянулся, недовольно ответил:

– Что торопишь, арба старый, волы старый. Колесо отвалится – шайтан знает, что делать будем. Солдаты придут, спросят – Ахмет, зачем мертвый человек в мешок клал?

– Типун тебе на язык! – прошипел коренастый.

Словно откликнувшись на его мысли, впереди на улице послышались шаги солдат, лязг оружия.

– Ахмет! – испуганно зашептал седок. – Сверни в проулок! Впереди патруль!

– Шайтан тебя разберет, – пробурчал вполголоса возница, заворачивая арбу, – то торопишь, то сверни…

Однако ворчал он скорее по привычке, ему самому очень не хотелось столкнуться с патрулем.

Арба со скрипом, который казался в ночной тишине оглушительно громким, катилась по узкому проулку. Ночь была холодна – на дворе стоял ноябрь, и хотя днем солнце еще пригревало, сейчас у седока зуб на зуб не попадал.

Проулок становился все уже и уже, арба еле тащилась по ухабам, грозя развалиться, и наконец встала.

– Что такое, Ахмет? – спросил вполголоса седок. – Почему стоим?

– Дальше ехать нельзя, арба старый, волы старый… К морю не проехать, дальше овраг.

– Черт! – Крепыш соскочил на землю, огляделся.

Ночь была хоть глаз выколи. Жилые домики предместья остались далеко позади, впереди действительно за цепкими колючими кустами уходил вниз край оврага.