Пластмассовый космонавт

Павел видел, что его товарищи по отряду уважительно кивают, фактически соглашаясь со словами конструктора. Почти у всех загорелись глаза. Но не у него. Да, он и сам прекрасно понимал, что предложенная ещё Королёвым схема экспедиции с высадкой на лунную поверхность очень сложна. Космонавт должен был переходить из орбитального корабля в посадочный модуль через открытый космос, затем направлять спускаемый аппарат к Луне и осуществлять посадку в одиночку, рассчитывая исключительно на своё мастерство. Более чем возможный сбой на любом из этапов означал для космонавта верную смерть…

Понимал он и то, что после смерти великого конструктора, при его приемнике Королёвская «фирма» упала, ибо многое держалось на выдающихся личных качествах Сергея Павловича.

Но знал он и другое. Вместо того, чтобы болеть интересами государства, объединить усилия для того, чтобы сообща одолеть такого сильного конкурента как США, великие конструкторы всеми правдами и неправдами отстаивают узкокорпоративные интересы. Каждый тянет одеяло на себя. Конечно, где-то и Чаломеева можно понять. За несколько лет до своей смерти Королёву фактически удалось отобрать у него лунный проект. Ведь эскизный проект пилотируемого корабля для облёта Луны был подписан Чаломеевым 30 июня 1965 года – в день своего рождения. Однако Королёв выступил категорически против проекта ЛК – 8К82К (УР-500К), обрушив тогда свою беспощадную критику на носитель УР-500. Влияние Королёва в Министерстве обороны, в Академии наук и на предприятиях промышленности было исключительно велико, и ему удалось в значительной степени затормозить работы по созданию и доведению новой тяжёлой ракеты, создаваемой коллективом Чаломеева. Затем Королёву почти удалось убедить членов Госкомиссии передать проектирование всей лунной техники в его организацию, отобрав у ОКБ-52 это интереснейшее задание.

Теперь Чаломеев жаждет полного реванша. И наследнику Королёва в кресле руководителя его «фирмы» будет архитрудно бороться с этим мастодонтом, ведь у них разные «весовые категории». Чаломеев своим авторитетом обязательно попытается задавить Бурова. Опытный руководитель старой школы он умеет бить своих противников, тихо удушая их интригами и публично громя убойными аргументами. Вот и теперь он напомнил космонавтам заключение комиссии Келдыша, одобрившей именно его ракеты «Протон» и раскритиковавшей изделия Королёва. А дело было так. В тот же день, когда Чаломеев представил на обсуждение свой план облёта Луны, то сеть 30 июня 1965 года, для проверки правильности принятых им технических решений по созданию ракетно-космического «лунного» комплекса 8К82К-ЛК, специальным постановлением Комиссии по военно-промышленным вопросам при ЦК КПСС была назначена научно-техническая экспертная комиссия под председательством знаменитого академика М.В. Келдыша. Экспертная комиссия, получившая в истории советской лунной программы название «комиссии Келдыша», состояла из представителей Министерства обороны, ведущих конструкторских бюро, научно-исследовательских институтов и Академии наук. И вначале большинство членов комиссии поддерживали проект Королёва.

Говорили, что и сам Чаломеев с самого начала не слишком верил в успех своих разработок. Понимал, что против Королёва ему не выстоять. Поэтому на заседания комиссии почти не ездил, а если приезжал, то от него чаще всего слышали лишь знаменитую фразу: «Если не хотите помогать, то хоть не мешайте». Но неожиданно для всех по ходу работы комиссии сам Келдыш, несмотря на дружбу с Королёвым и пренебрегая советами высокого партийного руководства, вдруг встал на защиту проекта Чаломеева. Тогда это вызвало большой скандал. Но теперь, когда конъюнктура резко изменилась, всё больше влиятельных персон вспоминали ту историю. И по самоуверенному виду высокого гостя было заметно, что он уже предвкушает закат конкурента и начало триумфа своих изделий. И великодушно приглашает всех желающих перейти под знамёнами будущего триумфатора. Тем более, что сам «король ракетных двигателей» Глушаков уже фактически работал на него.

– Скоро мне понадобятся самые лучшие космонавты на мой лунный корабль, – важно произнёс Чаломеев. – На моих «Протонах» вы полетите к Луне, а потом на Марс!

И кажется, большинство космонавтов было не прочь. Павел даже порадовался, что здесь нет Михаила Бурова, и невольно представил, как он стоит в сторонке, потерянный, раздавленный, уперев взгляд в пол, чтобы не видеть, как его предают те, кто ещё недавно мечтал поймать на себе его внимательный, оценивающий взгляд.

– А вы? – вдруг обратился персонально к Беркуту конструктор. – Вы хотели бы полететь к Луне на моей ракете?

Чаломеев был гений. Вероятно, такого же калибра, что и Королёв. Для любого космонавта предложение лететь на его технике стало бы огромной честью и счастьем. От Беркута всего-то и требовалось, что сказать ему то, что он желает услышать. «Предай, соври – и снова попадёшь в первачи». Вместо этого Павел ответил ни секунды не раздумывая и не отводя взгляда:

– Я намерен лететь на Н1 так как полностью доверяю приемнику Сергея Павловича Королёва новому генеральному конструктору Михаилу Васильевичу Бурову.

Было видно, что Чаломееву его ответ очень не понравился, он сердито буркнул:

– Если не хотите лететь, найдутся другие…

Павел понял, что возможно самый могущественный человек в его профессии, только что зачислил его в свои персональные недоброжелатели.

Глава 18

Сегодня ему предстоял высотный полёт на одноместном МиГе новой модели. Для подъёма в стратосферу требовалось облачиться в высотный скафандр. Затягивая на себе шнуровки с помощью прапорщика-техника, Беркут заметил, что у него предательски дрожит рука и сказал ассистенту:

– Мне надо выйти.

В туалете он подошёл к раковине, пустил воду из крана, и несколько минут задумчиво смотрел на себя в зеркало: быть или не быть? Жизнь бросала ему вызов и не ответить на него, значит, предать лучшее в себе. Поколебавшись ещё с минуту, Беркут всё же достал из кармана пузырёк с «янтарными» пилюлями, которыми снабдила его Валентина Кудрявцева; решительно закинул в рот сразу три таблетки (для верного эффекта) и запил водой из-под крана. Хотя давшая ему пузырёк Кудрявцева не рекомендовала зараз превышать дозировку в одну пилюлю.

…От зноя бетонные плиты аэродрома раскалились, словно блинная сковорода. Скорее уж туда – на высоту! Туда, где в синем небе ослепительно сверкают пышные шапки облаков – там прохлада.

Прокатившись по рулёжным дорожкам к линии старта, истребитель ненадолго остановился, дожидаясь разрешения на взлёт. Удерживаемый на тормозах мощный перехватчик весь вибрировал от жажды сорваться в разбег. В какой-то момент занятый приборами пилот случайно скосил глаза влево, и неожиданно заметил девушку метрах в тридцати от полосы, её рыжие волосы развивало горячим ветром из сопел его двигателей. Тонкую, словно тростинка незнакомку, едва не сдувало. В этом рёве и свисте она должна была оглохнуть, и всё же почему-то не уходила. Незнакомка не видела его лица – только глаза поверх кислородной маски под забралом шлема, но отчего-то улыбнулась ему и помахала рукой, словно хорошему знакомому. Как она здесь оказалась? Кто такая? Откуда? Вероятно, новенькая подавальщица из лётной столовой или молоденькая медсестра, которую лишь недавно взяли на работу. Павлу даже стало любопытно, но тут с диспетчерской вышки дали приказ на взлёт.

Оторвав тяжёлый МиГ от полосы, Беркут, едва не рыча от восторга, сразу вывел оба двигателя на полные обороты. Взлёт на форсаже вообще-то не был запланирован заданием, это была чистой воды импровизация. Почувствовал резкий рывок, машина пошла вверх по очень крутой траектории. Стремительно закрутились стрелки приборов перед глазами. С диспетчерской вышки тут же отреагировали на слишком агрессивную манеру взлёта:

– Полста-первый, вы превысили взлётный режим! Вы не на испытаниях, предлагаем придерживаться плана тренировочного задания, – строгим голосом напомнил ему руководитель полётов.