Ведьма западных пустошей

— Именно, — кивнул Бастиан и с отменным равнодушием, так, словно речь шла о чем-то вроде комара, сообщил: — Напал на меня в поезде, я убил его.

Убил Вымрака. Силен инквизитор, ничего не скажешь. И говорит об этом с легкостью светского болтуна. Хотя, возможно, просто красуется — почему бы и нет?

«Почему бы да?» — мрачно осадила себя Аделин. Отменная из них получится парочка: уродливый инквизитор и ведьма Западных пустошей. Хоть сейчас в роман.

Она напомнила себе, что еще вечером боялась его до ватных коленей. Да и сейчас боится — просто старательно прячет свой страх, не давая ему высовывать носа из-за глупых мыслей.

— Потрясающе, — призналась Аделин. — Никогда не слышала, что кто-то может убить Вымрака.

— И некроморфа в тот же день, — улыбнулся Бастиан. — Это было… я бы сказал, относительно легко. Как на учениях, когда знаешь, куда бить и как двигаться.

— Вас проверяли, — сказала Аделин. — И у нас намного больше проблем, чем казалось сначала.

Она поймала себя на том, что сказала «у нас», и поняла, что не знает, что об этом думать и как к этому относиться.

— Верно, — кивнул Бастиан. — В Инегене живет незарегистрированный маг, который убивает невинных дев с учетом лунного цикла, если судить по приступам вашего брата.

Он замолчал и какое-то время испытующе смотрел на Аделин. Она механически отставила поднос с чайником на прикроватный столик и негромко спросила:

— Что-то не так, господин Беренгет?

— Не бойтесь, — мягко сказал Бастиан. — Ни меня, ни его. Я чувствую ваш страх, вы задавили его и загнали глубоко в душу. Но он есть, вот я и говорю: не бойтесь.

Бояться? Да он слаб, как цыпленок! Аделин могла бы уничтожить его, не отрываясь от чашки чая!

Но она лишь ответила:

— Я постараюсь, Бастиан. Правда постараюсь.

***

Сюртук Бастиана был идеально вычищен и высушен — висел на вешалке вместе с остальной старательно отутюженной одеждой. Бастиан проснулся рано утром, еще даже не развиднелось, поднялся с кровати и принялся одеваться, без суетливости, но быстро.

Ему казалось, что он сбегает после любовного свидания, оставляя спящую девушку — он сам не знал, почему. Такой, наверно, была обстановка: тихая сумеречная комната, первые рассветные лучи, еще робкие и несмелые, легкая птичья трель за окном. Куда идти в такую рань? Конечно, возвращаться после свидания, чтобы никто не заметил, и красавица не была бы скомпрометирована.

Бастиан спустился на первый этаж. Дом спал в тихо угасающем свете ламп. Даже на кухне еще не звенела посуда. Выйдя на крыльцо, Бастиан поежился от утреннего холодка и зашагал по дорожке к воротам.

Вчера он приехал в Инеген, победил Вымрака и некроморфа и познакомился с Аделин. Красивая, упрямая, несчастная девушка, привязанная к больному брату чувствами долга и любви. И есть кто-то, кто ее ненавидит — иначе на Бастиана не напали бы, когда он возвращался из ее дома.

Значит, за ним следили. Бастиан представил, как убийца сейчас сидит перед зеркалом или водит пальцами в чаше с водой и смотрит, как он идет по улице. За воротами одного из домов лениво взбрехнула собака, откуда-то донесся женский голос. Поселок потихоньку просыпался. Бастиан прошел по одной улице, потом по другой и увидел молодого мужчину, который неспешно брел навстречу.

Он не сразу узнал Уве. Вчера это был совершенно больной человек, разбитый недугом. Сейчас по улице шел молодой щеголь, похожий на запоздавшего гуляку, в котором не было ни следа болезни. Увидев Бастиана, Уве приподнял шляпу и сказал:

— Доброе утро, господин Беренгет! Как себя чувствуете?

Бастиан посмотрел по сторонам и не заметил тех слуг, которые приглядывали за Уве. Тонкое неприятное чувство принялось точить его.

— Доброе утро, господин Декар, прекрасно, — невозмутимо ответил он. — Гуляете?

Лицо Уве тотчас же стало виноватым, словно он понял, чем может обернуться его утренняя прогулка для Аделин.

— Гуляю, да, — вздохнул он. — И буду очень вам признателен, если вы не расскажете об этом сестре. Она будет переживать. Надеюсь, что успею вернуться до того, как она проснется и обнаружит, что я пропал.

Бастиан понимающе кивнул. Какой-нибудь страж порядка обязательно взял бы с Уве денежную компенсацию за молчание.

— И давно вы так гуляете? — спросил он. Уве усмехнулся — Бастиан осторожно прикоснулся к светящимся нитям над его головой, как учил отец, и убедился: молодой человек совершенно здоров и разумен. Сумасшествие, которое вызывала большая луна, пока спало — глубоко-глубоко, не докопаешься.

— Пару раз в неделю, — признался Уве. — Хочется иногда почувствовать себя нормальным. Не скотиной, которую водят пастухи, а живым человеком. Выйти за забор, скажем так.

— Понимаю вас, — кивнул Бастиан и вдруг сказал: — Если хотите мне о чем-то рассказать, господин Декар, то сейчас самое время.

В конце улицы показался пузатый господин в домашнем халате: вышел на крылечко, зевнул, почесывая брюхо, и ушел в дом. Издалека донеслось гоготание гусей. Уве вздохнул.

— Мы встречались с Адайн, — произнес он, и Бастиан понимающе кивнул. Именно этого он и ожидал. — Сестра опекает меня, но медицинский совет не запрещает мне жениться при условии отказа от потомства. Ну а для любви… для нее не нужны никакие советы и разрешения, вы понимаете. И мы полюбили друг друга. Адайн… — Уве вздохнул и запрокинул голову к утреннему небу. — Она была удивительная. Она видела во мне человека.

Слушая рассказ о чужой любви, Бастиан неожиданно почувствовал осторожное дуновение ветра по лицу, словно невидимые пальцы пробежались по его шрамам. Он вспомнил, как вчера Аделин дотронулась до его лица, прикоснулась к груди — кожа до сих пор хранила тепло ее рук.

«Я влюбляюсь, — мысленно усмехнулся Бастиан и тотчас же осадил себя. — Не стоит этого делать».

Ни одна ведьма не ответит согласием инквизитору и не поверит в искренность его чувств. Так что не стоит мучить Аделин и мучиться самому.

— Вы просили ее руки? — уточнил он. Уве кивнул и нахмурился.

— Папаша Сили мне отказал, разумеется, — ответил он, и они неторопливо побрели к центру поселка — там уже вовсю работали печи и плиты таверны, и парни в белых рубашках и форменных фартуках выставляли подносы со свежей сдобой. — Поэтому ее так спешно обручили с этим Дасти.

— Она была не в восторге от обручения, — предположил Бастиан. Завидный жених для Адайн не был завидным. Уве снова кивнул.

— Я, конечно, не могу быть объективным, вы и сами видите, — произнес он. — Но он очень неприятный тип. Заносчивая дрянь, которая думает только о выгоде. Золотые каруны в глазах, и ничего больше.

Уве осекся и слепо дотронулся до лица. Бастиан подумал, каких это требует сил: не подавать виду, молчать, не сметь скорбеть. Знать, что какая-то тварь перерезала горло твоей возлюбленной — и даже не мочь ее оплакать.

Гален держался по-другому. То, что Бастиан принял за глубоко скрытые чувства, было, скорее всего, досадой — у него посмели отнять собственность и пока не ответили за это.

— Соболезную, господин Декар, — искренне сказал Бастиан. — Мне очень жаль. Вы ведь шли с кладбища?

Уве посмотрел на него так, словно наконец-то понял, что со столичным следователем можно быть до конца откровенным.

— Две вещи, господин Беренгет, — негромко произнес он. — Убийца — местный житель. Не приезжий. Знаете, как я догадался?

— Как же? — поинтересовался Бастиан.

— Все девушки его знали. Все пошли за ним по собственной воле, без страха. Если бы они испугались, то подняли бы шум. В наших краях так всех учат: если что-то не так — вопи, как чумной.

Бастиан кивнул. Ничего удивительного, в принципе. В таких городках и поселках все друг друга знают. И девушки пошли с убийцей как с хорошим знакомым.

— Логично, — ответил он и вдруг добавил: — Но они могли пойти и с незнакомцем. Знаете, в столице был маньяк два года назад. Господин самой благородной наружности, с рукой на перевязи, который никак не мог открыть дверь и просил о помощи добрую девушку. Девушка помогала, потом ее никто не видел живой. По собственной воле можно пойти с ребенком, который потерял родителей и плачет. С больным стариком. С женщиной, которая похожа на твою няню и несет тяжелую корзинку.