Страница 7 из 17
Изучив полку, Лера вздохнула: нет, никакого тайника там не имелось, ни в одной из брошюр не было пустот, где бы хранился нож, при помощи которого маньяк кромсал жертвы.
Может, зря они физрука подозревали?
– Ой, а это что? – спросила Лариска, вдруг извлекая из запыленной коробки, стоявшей среди ей подобных и заполненных всяким хламом, наручники.
Девушки стали изучать сей предмет, и Лариска вдруг пробормотала:
– Смотри, они ржавые, что ли?
Лера же, проведя пальцем по темному пятну на внутренней стороне наручников, сдавленно ответила:
– Думаю, это кровь!
Паника, казалось бы, давно улегшаяся, вдруг снова охватила ее. Девушки принялись требушить все прочие коробки, уже не заботясь о том, чтобы не оставить следов. И обнаружили еще одну пару наручников, правда, в отличие от первых, с кокетливой розовой опушкой.
– Зачем они ему? – пробормотала Лера, а Лариска, кашлянув, ответила:
– Думаю, для сексуальных утех.
Лера качнула головой.
– Так-то оно так, но только для добровольных или для тех, в которых жертвы принимают участие против своей воли?
В глаза ей бросился устроенной ими в каморке физрука беспорядок. Тот сразу же поймет, что кто-то устроил в его отсутствие шмон, и что тогда?
Лариска же, усевшись на грязный баскетбольный мяч, произнесла:
– Значит, так! Олег, вероятно, черт знает чем занимается, причем явно не со своей помешанной на религии малахольной женушкой, тогда бы не имело смысла хранить все эти секс-причиндалы на работе, а с кем-то другим. Причем, судя по всему, некоторые любят погорячее…
Она беспомощно взглянула на Леру, и та завершила ее мысль:
– Но это вовсе не значит, что он убийца. Да, думаю, мы сели в лужу. Весь вопрос в том, что нам теперь делать с этим хаосом?
Лариска же, желая что-то сказать, сделала неловкое движение, баскетбольный мяч выкатился из-под нее, и девушка плюхнулась на не менее грязный, чем сам мяч, пол.
– И почему он так ненавидит порядок! Это же ненормально! – заявила она и в сердцах, явно раздосадованная их поражением, схватила баскетбольный мяч и пульнула им в стену, прямо в плакат с изображением немецкой сборной.
Тот, отскочив от стены, издавший странный гулкий звук, срикошетил в полку, где и застрял, сбив несколько жалобно звякнувших спортивных трофеев.
Лера же, подойдя к стене, произнесла:
– Ты слышала?
– Что слышала? – спросила Лариска, а Лера кулаком постучала по плакату, точнее, по скрытой за ним стеной.
Только звук был не как от монолитной бетонной стены, а как от деревянной доски, за которой скрывалась пустая полость.
Так и есть, на самом виду – и пусть не как у Эдгара Алана По в «Похищенном письме», зато как у столь любимого физруком Стивена Кинга в «Побеге из Шоушенка», где главный герой, отбывавший пожизненное заключение в американской тюрьме за совершенное не им убийство жены, долгие годы кропотливо долбил в собственной камере подземный ход, прикрывая лаз постерами с различного рода голливудскими дивами.
Олег Родионович же выбрал немецкую сборную.
Плакат был надежно прикреплен к деревянной рамке, которая держалась на вмонтированных в бетонную стену штырях. Не оставалось ничего иного, как, воспользовавшись найденной в столе отверткой, осторожно поддеть плакат и высвободить его из рамы.
Глазам девушек предстала стена, в которой кто-то, наверняка сам Олег Родионович, мастак на все руки, обустроил сейф-нишу, используя в качестве дверцы деревянную перегородку.
Лере и Лариске пришлось потрудиться, чтобы понять, как отодвинуть ее в сторону, и когда это наконец удалось, их глазам предстал тайник физрука.
Запустив в него руку, Лариска извлекла плетку с металлическими шипами.
– Вот он, значит, какой, наш Олег Родионович! – заявила она и сунула руку в стенную нишу. А затем, вытащив что-то массивное, продолговатое, красное, с визгом отбросила это от себя.
Девушки склонились над этим предметом, лежавшим на пыльном полу каморки, и Лариска, судорожно хохотнув, произнесла:
– Это то, на что оно похоже?
– Да! – завопила Лера, а подруга добавила:
– И это то, о чем я сейчас думаю?
Лера снова подтвердила ее мысли.
На полу перед ними лежал гомерических размеров резиновый фаллос.
– Но зачем он Олегу? – спросила Лариска, а Лера, запустив руку в тайник, не без иронии в голосе произнесла:
– Вопрос, конечно, интересный, но поставлен неверно. Не зачем он Олегу, а зачем они Олегу!
Ну да, в тайнике имелся целый выводок резиновых изделий разного цвета и поистине устрашающих размеров.
– Что он с ними делает? – спросила Лариска, и Лера прыснула.
Вслед за этим девушки снова принялись судорожно хохотать, а затем, схватив каждая по резиновому другу физрука, правда, разных цветов, принялись, словно мушкетеры шпагами, дуэлировать друг с другом.
Устав, Лера откинула тайного любимца Олега Родионовича и сказала:
– Кажется, там еще что-то есть!
На этот раз они вместе запустили руки в тайник и извлекли видеодиски в цветных обложках. На этот раз смеха не было, Лариска только сдавленно произнесла:
– Ничего не понимаю…
Как и журналы в шкафчике, видеодиски были непотребного содержания, только изображены на них были не знойные красотки, а молодые спортсмены.
– Он что, «голубой»? – спросила недоверчиво Лариска. – Но ведь он пристает только к девицам и никогда к парням!
Лера, вздохнув, ответила, запихивая диски обратно:
– Может, он и вашим, и нашим. Физрук-многостаночник, так сказать. А к девицам пристает, да еще так агрессивно, наверняка специально, чтобы никто не узнал о нем всей правды. Понятно теперь, почему он хранит эти вещицы вне дома.
Завершив обыск, девушки, как могли, навели порядок, хотя полностью следы их пребывания в каморке физрука ликвидировать не удалось, и ретировались из спортзала. И вовремя – потому что, снова вернувшись в пустой класс, где уже были до этого, и обмениваясь впечатлениями, увидели через полуприкрытую дверь, как по коридору в сторону спортзала прошел физрук.
Словно по команде, девушки подскочили и, выждав несколько секунд, буквально полетели по коридору в обратном направлении, к выходу.
Завернув за угол, Лера налетела на своего отца, и тот не без удивления произнес:
– О, вы все еще тут? А что вы тут, собственно, делаете?
Лера замялась, так как не нашлась что ответить, а Лариска более чем убедительно ответила:
– Со школой прощались, ностальгировали, так сказать…
Черты лица отца смягчились, и Михаил Михайлович сказал:
– Да, понимаю… Кстати, Лера, ты ведь хотела со мной поговорить…
Лариска, явно поняв намек, пропела:
– Ну, не буду вам мешать!
Отец, покраснев, снял очки и заметил:
– Лора, ты никогда не мешаешь, ты же это знаешь…
С каких пор отец называет Лариску Лорой?
Та же, удаляясь, пропела:
– Ах, как приятно это слышать, Михаил Михайлович! Да, мне так будет не хватить школы, но в особенности мне будет не хватать именно вас! – И, выразительно посмотрев на него, добавила: – Извините, мешать разговору отцу и дочери не намерена. Вы ведь найдете верные слова, Михаил Михайлович?
Отец, смущенный до подлинного конфуза, что было крайне на него не похоже, ничего не ответил, а Лариска, послав воздушный поцелуй, выплыла во двор.
Лера, ничего не понимая, спросила:
– Папа, что тут происходит?
Отец, водрузив очки на нос, сказал:
– Мне надо тебе кое-что сказать…
И буквально уволок ее по коридору в тот же самый класс, где они уже беседовали час назад и где она только что пребывала с Лариской.
Измеряя помещение шагами, отец молчал, явно о чем-то размышляя, поэтому Лера первой произнесла:
– Бабушка мне все сказала!
– Что тебе бабушка сказала? – произнес отец, на лице которого был написан такой неподдельный ужас, что Леру оторопь взяла. Чего он так испугался?