Страница 97 из 144
Первый раз думаю о Берге как о хорошем человеке, которого я совсем не знаю.
Первый раз я ухожу минута в минуту по окончании рабочего времени.
Первый раз с Нового года слоняюсь по квартире, не находя себе места.
Как? Почему? Какого чёрта? Зачем вообще этот Берг что-то делает для меня? Я должна ему деньги. Я обязана ему своей безработицей. Я отдала ему девственность. Я выхожу за него замуж. Где-то среди всех этих утверждений должно быть что-то настоящее, что-то само звучащее не столь безумно, но объясняющее всё это безумие. Но как бы я ни старалась, я этого не нахожу.
Да, он мне нравится. Я просто умираю, когда он ко мне прикасается. Просто теряю и рассудок, и контроль, и ориентацию, и хладнокровие. И ясность ума, и достоинство, и сцепление с дорогой. И осторожность, и равновесие. Я теряюсь и сама. Плавясь, разрушаясь, погружаясь с головой в это чувство физического влечения, которому не могу противостоять рядом с ним. Только рядом с ним.
Он меня словно разбудил, лишив невинности. Но словно и наложил какую-то невидимую печать, заточил под себя. Нет, ещё не заточил. Я ещё только заготовка. И, кажется, понимаю, почему он так легко согласился на этот брак. Наверно, он чувствует себя немного творцом, лепя из меня женщину. Пробуждая, раскрывая, оттачивая на мне своё мастерство. Это ведь тоже сродни искусству: взять холодный металл, раскалить и выковать из него… что?
Что же он хочет сделать из меня? Или ему просто нравится, как из-под его молота вылетают искры?
Каким-то чудом выхватываю во мраке комнаты свет от экрана телефона. «А вот и он», — вырывается невольный смешок. Может, задать ему все мои неудобные вопросы?
— Ты уже дома? — ласкает слух его бархатный баритон.
— Дорогой мой, — хочу сказать с издёвкой, но голос предательски фальшивит. Откашливаюсь, словно в горле запершило, и просто вижу, клянусь, вижу, как он улыбается.
— Попробуй сказать «любимый», вдруг получится лучше, — подначивает он и смеётся.
«Любимый» — произношу я мысленно, и тёплая волна разливается внутри. Чёрт, как это волнует. Но я ни за что не произнесу это вслух. Потому что это неправда. Ещё неправда. «Любимый. Хм. Нет, дорогой мой, это нужно ещё заслужить».
— Выгляни, пожалуйста, в окно. А то я не знаю, слышно ли тебе, а у музыкантов уже руки замёрзли.
Что? Какие музыканты? Я откладываю трубку. Правда, звучит музыка. Живая.
В этой комнате балкон. Но я отдёргиваю штору и выхожу как есть, в домашней футболке, босиком.
Там, внизу, стоят настоящий белый конь и Берг с букетом. И на моё появление, заглушая соседских собак, взмывают серенадой скрипки.
Пронзительно. Остро. Головокружительно.
Не знаю, сколько я стою, не смея вздохнуть, не в состоянии говорить, пока музыканты играют словно не на скрипках, а на струнах моей души.
— Что это? — вытираю я слёзы, когда они замолкают.
— Это Шуберт, — кричит мне в ответ Берг и показывает на коня. — А это Донг. И он тоже ждёт тебя.
— Но зачем?
— Ты была права, — его голос слышат, наверное, во всей округе, — брачный контакт как-то не особенно романтично. И хоть я уже спрашивал, повторю. Ты выйдешь за меня замуж? Нет, не так, подожди, — поднимает он руку и слегка оборачивается, словно к кому-то прислушивается. Вижу в тени зябко кутающуюся в пальтишко Марину.
А Берг тем временем опускается на одно колено, зажимая в руках букет.
— Виктория, ты выйдешь за меня замуж? — повторяет он громко.
— Да, — шепчу я одними губами. Он поворачивается ухом, опять прислушивается, в этот раз ко мне. Я откашливаюсь и набираю воздуха в грудь: — Да, Алекс!
Музыканты разражаются аплодисментами, и набежавшие зеваки, и вылезшие на балконы и в окна соседи тоже хлопают.
— Отлично, — поднимается Алекс. — Значит спускайся. Тебя ждёт ещё прогулка на этом коне.
— Ты сумасшедший? — кутаюсь я в новую шубу, когда наконец оказываюсь возле него.
— Жаль, что на Донга мне сесть не разрешили. Сказали, что я сломаю ему спину, — словно не слышит он мой вопрос. — Но будем считать, что я твой принц на белом коне и спас прекрасную принцессу из заточения в замке. Держи! — вручает он мне букет.
Чисто инстинктивно я зарываюсь в него носом, а Берг вдруг замирает. Словно забыл, что хотел сказать.
— Знала бы ты, с какими чудовищами мне пришлось сражаться, чтобы всё это организовать, — подсаживает он меня в седло.
Я испуганно взвизгиваю, когда конь начинает двигаться. Но его тут же успокаивает стоящая рядом девушка.
— Ты когда-нибудь ездила верхом? — Берг забирает цветы, чтобы я могла держаться.