На Грани (ЛП)

Деклан бросился через весь дом. Она следовала за ним, перешагивая через туши животных и разбитую мебель. Деклан одной рукой смел все с кухонного стола, отправив тарелки и банки на пол, положив туда Джорджи. Он быстро приподнял веко Джорджи, обнажив крошечную синюю полоску вокруг черного расширенного зрачка.

— Мне нужна свеча, — сказал он.

Элеонора повернулась, скользя по запекшейся крови на кухонном полу, схватила свечу и коробок спичек. Дрожащими руками она зажгла свечу.

Деклан порылся в своей одежде и достал маленький мешочек. Он вытащил из мешочка маленький листок бумаги, насыпал в него травы, свернул, как сигарету, и поджег кончик. По комнате распространился остро-сладкий аромат. Она поняла, что он пытается сделать, и подхватила Джорджи, подняв его голову со стола. Деклан поднес горящий ладан к носу Джорджи.

Мальчик даже не шевельнулся. Деклан набрал полный рот дыма, открыл рот Джорджи и вдохнул в него.

Никакого отклика.

Он ушел, поняла она. Это просто кошмар какой-то. Это настоящий кошмар.

Лицо Деклана помрачнело. Он схватил в охапку футболку мальчика и разорвал ее, обнажив голую грудь.

— Положите его плашмя.

Она схватила его за руку и увидела, как его магия собирается, сверкая белизной.

— Нет! Вы убьете его!

— Это единственный выход.

Он оттолкнул ее в сторону, прижал руку к груди Джорджи и вспыхнул. Искра магии пронзила маленькое тело.

Глаза Джорджи резко открылись, но они были совершенно белыми, а потом закатились обратно в глазницы. Он издал ужасный скрипучий звук, похожий на скрип несмазанной двери, и Деклан сунул ему под нос горящую траву. Джорджи вдохнул, закашлялся, снова вдохнул, моргнул, и она увидела, что его голубые глаза смотрят на нее.

— Mémère, — прошептал он и выдохнул крошечную струйку дыма.

Элеонора прижала его к себе. Она вдыхала запах его волос, чувствовала, как бьется его сердце, и, наконец, поняла, что он жив.

— Мы должны уходить, — быстро сказал Деклан. — Я не могу защитить вас здесь. Вы сможете нести мальчика?

Ему нужны были руки для меча. Она схватила Джорджи со стола.

— Держись за меня, дорогой.

Деклан вытащил из-за спины меч и зашагал дальше. Когда Элеонора последовала за ним, она поняла, что его спина была красной от крови. Звери кровоточили серебром.

Они прошли через кухню к входной двери. Деклан пинком распахнул ее. Гончая бросилась на него справа и была убита взмахом меча.

Деклан пересек веранду и кивнул ей. Она последовала за ним.

Слева, возле кустов, окаймлявших лужайку, в виде серого цветка, выросшего из нескольких звериных трупов, расцвела грязная магия. Серебряная кровь из трупов собралась в большую лужу.

Серебристая поверхность мерцала и извивалась в штопорном фонтане, становясь темной и призрачной, перетекая в очертания человека. Элеонора не могла видеть ни его лица, никаких-либо других черт, только черную фигуру, похожую на дыру в нормальной ткани мира.

Тень заговорила:

— Мне просто нужен этот мальчик. Просто попробовать…

Деклан резко обернулся. Его лицо исказила гримаса. Белый поток вырвался из него, разрушая животных, лужу и вместе с ней тень.

— Пойдемте, — поторопил ее Деклан. — Обереги в доме Розы гораздо лучше. Торопитесь.

В отдалении Элеонора услышала рокот автомобильного двигателя. Мгновение спустя из-за поворота выскочил грузовик, и за лобовым стеклом показалось лицо Розы.

РОЗА осторожно поправила одеяло Джорджи и посмотрела на бабушку.

— С тобой все в порядке?

Бабушка молча кивнула. Роза шагнула к ней и крепко обняла. Элеонора была пухленькой, счастливой женщиной, но сейчас ее плечи казались хрупкими под всеми этими слоями рваной ткани. Она подняла руку и нежно похлопала Розу по плечу.

— Я думала, что потеряла Джорджи.

— Но этого не случилось.

Сколько Роза себя помнила, бабушка всегда была источником ее силы. Она была единственной и неповторимой, и оставалась неизменной. Мама еще до своей смерти перестала быть близким человеком. Дедушка умер. Полагаться на папу было все равно, что напрашиваться на душевную боль. Но бабушка всегда была рядом, всегда знала, что делать, и если она не могла помочь, то, по крайней мере, заставляла их смеяться над этим. Теперь в ней не осталось никакого юмора. Она сидела на стуле, слабая и посеревшая. Даже ее растрепанные волосы поникли в знак поражения. Грудь Розы сжалась от боли.

— Может чайку? — спросила Роза

— Нет. — Бабушка посмотрела на двух мальчиков. Джорджи спал. Джек свернулся калачиком рядом с ним, не совсем спал, но был спокоен, наблюдая за Джорджи сквозь узкие щелочки полузакрытых глаз.

— Я просто хочу посидеть, — пробормотала бабушка. — Мне просто нужно немного времени, чтобы понять, что с ними все в порядке. А ты иди. Позаботься о Деклане. У него вся спина располосована.

Роза долго смотрела на нее и тихо выскользнула из комнаты. В кухне Деклан сидел на стуле у стола. Он стряхнул с себя кожаную куртку и нижнюю рубашку и теперь находился к ней спиной. На его коже появились две длинные уродливые раны. Кровь запеклась в глубоких, кровоточащих разрезах. Ее пронзил холодный укол беспокойства. Несмотря на всю его силу, звери могли разорвать его на части в том доме.

— Полагаю, ты не знаешь, как зашивать раны? — спросил он.

— Тебе, на самом деле, повезло. — Она вошла в ванную и достала аптечку. — Если хочешь, я могу отвезти тебя в больницу. Теперь, благодаря тебе, у меня есть деньги.

Он покачал головой.

— Я тебе доверяю.

— Знаменитые последние слова. — Она протянула ему стакан воды и две гелевые капсулы «Алеве». — Это противовоспалительное средство. Оно немного притупит боль и уменьшит отечность и покраснение. Глотай таблетки, не жуй.

— Ну, я думал сунуть их себе в нос и изобразить моржа, но если ты настаиваешь, я их проглочу.

Роза моргнула. Слишком много времени она проводила с Джеком и Джорджи, и слишком мало общаясь со взрослыми. Обычно далее следовало, что она будет угрожать отобрать у него комиксы, если он не доест свой ужин.

— Джек всегда старается опробовать все на зубок, — пробормотала она. — Прости.

— Он сказал мне, что пытался есть картон.

— И свечи тоже. И мыло. — Роза открыла аптечку, и продолжила разговор во время работы. — Однажды, когда он был совсем маленьким, я развешивала во дворе простыни для просушки. Он лежал в траве рядом со мной. Я отвернулась на десять секунд, а он исчез. К тому времени, как я его догнала, его лицо было перепачкано фиолетовым ягодным соком. Я заставила его опустошить желудок прямо на месте, а потом он заснул прямо у меня на руках. Я решила, что он потерял сознание от яда, и так как грузовик был у моего отца, я бегом помчалась к бабушке.

Роза вынула из зип-пакетика белую марлю, расстелила ее на столе и достала три изогнутые иглы и двадцать отрезанных нитей, каждая длиной около фута. Она нанизала нити на все три иглы, налила воды в кастрюлю, положила туда иголки, нитки и пару маленьких пинцетов и поставила все это кипятиться на плите.

— И чем же все закончилось? — спросил Деклан.

— Оказалось, что это лаконос. Ягоды ядовиты, но он еще не успел съесть их достаточно, чтобы причинить хоть какой-то вред себе. Я до сих пор помню каждый шаг этого бега. Худшие пять минут в моей жизни.

— А сколько тебе было лет?

— Шестнадцать. Пойдем. Мне нужно промыть твои раны, — сказала она.

Он последовал за ней в ванную, где она сняла душ с держателя и промыла раны на его спине теплой водой. Потом они вернулись на кухню, где было светлее, чтобы осмотреть его раны.

— Только верхнюю надо зашивать. Нижнюю мы можем скрепить медицинским пластырем и пластырями-бабочками.

Она выключила кастрюлю, дала иголкам остыть, вымыла мылом руки до локтей и открыла бутылочку «Бетадина».

— У тебя есть аллергия на морепродукты?

— Нет. Ты можешь использовать йод. Я не буду страдать никакими побочными эффектами.