На Грани (ЛП)

— А что насчет голубой крови?

Роза вздохнула.

— О, он был еще тем червяком. Он был таким слащавым и милым. И очень красивым. Он пытался «ухаживать» за мной. Он кланялся, читал стихи и говорил мне, что я красивая. Я почти поверила ему. А потом в город пришел караван из Зачарованного города и одна из торговок, Янис… ты ведь помнишь ее, верно?

— Она носит вуаль, — сказал Джорджи.

— Да. Янис узнала его. Он был работорговцем и разыскиваемым преступником. Если бы я пошла с ним, он бы выставил меня на аукцион, как корову. У меня не было бы выбора… мне пришлось бы пойти с любым мужчиной, который купил бы меня. — Она бы этого не сделала. Она боролась бы до конца, и им пришлось бы убить ее, но не было никакой необходимости пугать этим Джорджа.

— Деклан совсем не такой.

— Мы в действительности не знаем, какой Деклан. Все, что мы знаем — это то, что говорит нам Деклан, и как он себя ведет. Я знаю, что он кажется классным парнем. — Она замолчала, понимая, что ей очень хочется верить, что он и есть «классный парень». Он казался таким… будет очень жаль, если он окажется подонком. Под всем этим высокомерием скрывалась теплота, а еще больше — честность. Она ясно это чувствовала. У Деклана был свой моральный кодекс. Она подозревала, что существуют границы, которые он не переступит, но точно не знала, где они лежат.

— Мы не знаем, каким он станет, когда я соглашусь пойти с ним, — сказала она. — А что, если он возьмет меня с собой и оставит вас здесь? Он сказал Джеку, что возьмет всех нас с собой, но на самом деле ничто не заставит его сдержать свое слово. А что, если он все-таки возьмет нас с собой, а потом сделает из вас слуг или бросит в какой-нибудь сиротский приют?

Или убьет их и оставит их тела на обочине дороги. Его обещание не причинять вреда исчерпает себя, как только он выиграет испытания. Конечно же, он плохо им не сделает, только не Деклан. Но опять же, у нее не было никаких гарантий.

— Кроме того, если я поеду с Декланом, мне придется стать его женой. А Деклан меня не любит.

— Почему нет?

— Потому что я не леди. У меня нет хороших манер, я не образована, и я не скромна и не мила. Я говорю то, что имею в виду, и я не всегда хорошая. Он, вероятно, думает, что может заставить меня быть приятной, но независимо от того, какую одежду я ношу и что сотворят с моими волосами, я все равно останусь собой. — Грубой, вульгарной и неприятной.

Роза вздохнула.

— Видишь ли, Деклан привык, что люди подчиняются его приказам. Там, в Зачарованном мире, когда он что-то приказывает, люди разбиваются в лепешку, чтобы выполнить поставленную задачу. Я совсем не такая. Вот почему мы так много спорим. Мы сведем друг друга с ума, и если будем сражаться, то Деклан победит. Моя магия подобна удару молнии. Она точна и сдержана, потому что у меня хороший контроль. Магия Деклана подобна урагану. Ужасно, ужасно могущественная. Он снес крышу с дома Эми.

— Да ладно?

— Да. Его вспышка просто взорвалась и убила целую кучу гончих, сорвав при этом крышу.

Она остановила себя. Последнее, что ей было нужно — это новый способ подпитать поклонение Джорджи герою.

— Суть в том, что мы не можем доверять Деклану. Он очень силен, и мы не хотим оказаться в его власти.

ЕСЛИ бы она родилась в хорошей семье в Зачарованном мире, все могло бы быть по-другому, подумала Роза, направляя грузовик к бабушкиному дому. У нее могли быть учителя и одежда… из натуральных цветов. Она была бы остроумной и беззаботной, и тогда Деклан мог бы подумать, что она самая крутая штучка в этом мире. Он мог бы попытаться завоевать ее. На это было бы интересно посмотреть, как надменный, ледяной, чудовищно властный Деклан кланяется и приглашает ее танцевать или вежливо беседует с бабушкой по-французски, прежде чем попросить разрешения пригласить Розу на прогулку в парк. О, это было бы так весело.

Она спрятала улыбку, которая растянула ее губы, и позволила фантазии испариться. Жизнь в мечтах никогда не приносила ей ничего хорошего. Она никогда не станет леди. Она была рождена мелкой дворняжкой. Хорошей для… как бы это выразить?… для карт-бланша, но не большего.

Вчера, когда он подошел к ней вплотную, и она посмотрела ему в глаза, она поняла, что он хочет ее. Не ее, как бело-вспыхивающую уродину, а ее саму, как женщину. Это не было заранее рассчитанным, как тот пристальный взгляд, которым он одарил ее раньше. Это было совершенно спонтанное и честное проявление влечения, и оно было разрушительным. Она думала об этом весь вечер, а потом и половину ночи, и теперь снова думала об этом и никак не могла забыть. Мысль о том, что она может оказаться в постели Деклана, наполняла ее каким-то счастливым ужасом. Это было совсем не неприятное чувство, и она злилась на себя за него.

Он был настолько неуместен в ее доме, что его присутствие заставляло Розу врасплох, и когда она сталкивалась с ним во время уборки или приготовления пищи, ее сердце слегка подпрыгивало. Это было опасно. Было опасно наблюдать за ним, разговаривать с ним. Она уже была одурачена и не могла позволить себе стать одураченной снова. Ей нужно было привести свою голову в порядок.

Когда она позволяла себе мечтать, быть объектом вожделения голубой крови не входило в ее фантазии. Нет, она мечтала о нормальном парне, о хорошем парне с постоянной работой, о ком-то, кто будет любить ее так же сильно, как она будет любить его, и заботиться о ней так же, как она будет заботиться о нем. О ком-то вроде Уильяма. Вот только сердце ее не ёкало так сильно при встрече с Уильямом.

Она представила себе, как живет в доме в Сломанном мире, с обычным парнем, совсем как обычная семья, ходит на обычную работу… Боже праведный. Она же перережет себе горло от скуки.

— Я сама не знаю, чего хочу, — пробормотала она.

Через пять минут она подъехала к дому бабушки, припарковалась и посмотрела на дом. Бабушка, должно быть, умирала от желания поделиться с ней своими мыслями о Деклане. Сегодня утром Роза ушла без разговоров, оправдываясь тем, что Джорджи нужно поесть. Может быть, если ей повезет, она снова сможет улизнуть целой и невредимой.

— Давай, Джорджи. — Он вылез из грузовика, и они вместе поднялись по ступенькам в кухню, где стоял аромат ванили и корицы.

— Пахнет печеньем, — сказал Джорджи.

Бабушка Элеонора улыбнулась и протянула ему тарелку с печеньем.

— Держи. Почему бы тебе, Джорджи, не пойти на веранду, и не дать нам с Розой немного поговорить.

Роза закусила губу. Она знала, что сейчас произойдет, и попыталась поспешно ретироваться, как сегодня утром.

— Я возвращаю тебе твои четыре доллара, — объявила она, кладя деньги на стол. — Я не могу засиживаться. У меня продукты в грузовике, и они могут испортиться…

— Сядь! — Бабушка указала на стул.

Роза села.

— А где же Джек?

— С Декланом.

— И ты настолько доверяешь Деклану, что оставляешь с ним ребенка?

Роза поморщилась.

— Они улизнули сегодня утром. К тому времени, как я проснулась, они уже вышли за пределы заклинания прорицания. Джек обожает землю, по которой ходит Деклан, и, вероятно, он хотел покрасоваться в лесу. Я не в восторге от этого, и я выскажу ему, когда они вернутся домой, но я не думаю, что Деклан причинит ему вред или позволит ему пострадать. Однажды он спас Джека, и я не верю, что он способен причинить вред ребенку.

— И что заставило тебя так думать?

Роза пожала плечами.

— Это чувство я получаю от него.

— Чувство? — Бабушка вперила в нее пронзительный взгляд голубых глаз. — Расскажи мне про голубую кровь. Все.

Все заняло почти полчаса. Чем больше Роза говорила, тем больше у бабушки опускались уголки рта.

— Он тебе нравится? — спросила она, когда Роза замолчала.

— Почему ты вообще спрашиваешь меня об этом? Я…

— Роза! Он тебе нравится?

— Немного, — ответила Роза. — Совсем немного.

Бабушка вздохнула.

— Большую часть времени мне хочется его задушить, — добавила Роза, чтобы развеять ее страхи.