На Грани (ЛП)

Она перевернула большую страницу и немного сменила позу. Ее задница тоже начала неметь.

Адрианглия, формальные формы обращения. Она пробежалась взглядом по титулам… Граф. Граф «Доменное имя». Лорд «Имя». — Она зевнула и перевернула страницу.

Граф — производное от северного ярла — эквивалента графа в Галльской империи. Земельный дворянин выше виконта, но ниже маркиза.

Каково же было его имя… Граф Кальмарин? Кармаер? Камарин. Да, точно оно. Она перевернула страницы в указателе и нашла «граф Камарин».

Граф Камарин: благородное правящее графство Камарин. Традиционные владения герцога Южных провинций. Наиболее часто используется в качестве учтивого титула.

«Учтивого титула». Она не совсем поняла, что это значит, но суть уловила. Несмотря на все его о-ля-ля манеры, Деклан даже не был настоящим графом. Роза фыркнула.

— Роза! — Высокий голос Джорджи прервал ее размышления.

— Иду! — Она сбросила книгу с колен и спустилась по лестнице, отряхивая джинсы. — Джорджи, ты вышел на улицу? — Она решительно вышла на крыльцо. — Разве я не говорила тебе оставаться внутри?

Деклан стоял во дворе. На его руках свернулся калачиком Джек. Его глаза были закрыты. Он тихо зарычал во сне и принялся разминать когтями руку Деклана. Деклан даже не поморщился.

— По-моему, он вымотался. Куда его отнести?

Мир перевернулся с ног на голову. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, и когда она заговорила, ее голос был почти нормальным.

— Я возьму его.

Деклан осторожно передал Джека ей на руки.

— Я уверен, что это заденет его чувства, но он в таком виде очень красивый.

— Ты бы видел его, когда он был совсем маленьким, — сказала Роза сквозь шок. — Ничего, кроме пуха и кисточек ушей. Его фотокарточки можно было отсылать в National Geographic.

Она отнесла Джека в дом и осторожно уложила в постель.

Через час она подала ужин. Джек его проспал. Потом Джорджи свернулся калачиком, чтобы еще раз перечитать «Инуяшу», а Роза заварила чай и вышла на крыльцо. Ее одиночество длилось недолго.

Деклан сел рядом с ней на ступеньки.

— Разочарована?

В его голосе не было насмешки, и она пожала плечами.

— Да. Как ты это сделал?

— Я поставил четыре ловушки и в самой очевидной сделал приманку из ножа, на который он пускал слюни в моей комнате.

А чего она ожидала? В конце концов, Джеку было всего восемь лет. Это было огромным бременем для него. Ей вообще не следовало этого делать. Когда она представляла себе Деклана, выслеживающего Джека в лесу, мысль о том, что он расставляет ловушки и приманки, никогда не приходила ей в голову.

— Мальчики и ножи, — пробормотала Роза. — Непреодолимое влечение.

— Мы никогда из этого не вырастем.

Он уж точно, учитывая, сколько мечей и ножей он таскал с собой. Вся папина комната была полна клинков.

В мягком свете угасающего дня черты лица Деклана приобрели новый оттенок. Его глаза смотрели вдаль. Казалось, он борется со своими мыслями. Резкая линия его рта расслабилась. Его взгляд утратил свою агрессивность. Сидя вот так, он казался почти доступным. Желание прикоснуться к нему вернулось. Это естественно, сказала она себе. Он был так красив, а у нее не было никакой личной жизни. Но только потому, что она чувствовала иррациональное желание поцеловать его, это не означало, что она должна была довести дело до конца.

В последний раз, когда он позволил своей голубокровной персоне ускользнуть, он был благоразумен. Может быть, если она расскажет ему немного больше о них, он поймет и оставит их в покое.

— Похоже, Джек тебе нравится, — осторожно сказала она, прощупывая почву.

— Он старался изо всех сил, — сказал он. — Скажи мне, почему он не изменил форму, когда гончие преследовали его на лужайке? Инстинкт самосохранения должен был заставить его стать рысью перед лицом опасности.

Роза посмотрела в свою чашку.

— Это может быть по-другому в Зачарованном, но когда перевертыши оборачиваются в Грани, это сравнимо с припадком. Они падают и бьются в конвульсиях. Это страшно, и это может длиться до минуты. Если бы он изменил свою форму, существа разорвали бы его на части прежде, чем он успел бы преобразиться. Нам потребовалось много времени, чтобы научить его не превращаться в кота каждый раз, когда он пугался. Ты видел браслет, который он носит?

— Да.

— Я научила его, что пока браслет остается на нем, он не должен менять форму. На самом деле это не магия или что-то в этом роде. Просто обусловленность.

— Должно быть, это заняло много времени. — В его голосе скользнуло уважение.

— Да.

Деклан колебался, что-то обдумывая. Что-то явно грызло его.

— В Зачарованном мире детей-перевертышей изолируют и отправляют в специальные школы, пока они не станут взрослыми, — наконец сказал он.

Она взглянула на него.

— Вы изгоняете детей?

Деклан поморщился.

— Это не совсем так. Есть специализированные тренеры, которые следят за их обучением… — Он замолчал. — Да, — добавил он с некоторой долей смирения. — Мы изгоняем детей-перевертышей. По общему мнению, так будет лучше для них.

— Я понимаю, почему люди могут так думать.

Его густые брови поползли вверх.

— Я не ожидал, что ты с этим согласишься.

— Некоторые перевертыши рождаются людьми. Джек родился котенком. Мы знали, что что-то было не так, когда он был в утробе матери, потому что мама чувствовала когти, и когда бабушка делала свои заклинания, все тесты продолжали указывать на лес. Мы не могли отвезти маму в больницу, потому что мои родители боялись, что Джек умрет без магии, и моему папе пришлось дать огромную взятку акушерке из Сломанного, чтобы мы могли сделать ему соответствующие документы. Когда Джек родился, он не стал кормиться грудью. Мама сцеживала грудное молоко, и нам приходилось кормить его из бутылочки. Ему потребовалось три дня, чтобы превратиться в человека, а когда он, наконец, это сделал, то почти месяц оставался слепым. Он выглядел странно, будучи малышом. Я думала, что он обезображенный.

Она допила остатки чая.

— Даже сейчас, с Джеком, это так… так тяжело. У него бывают моменты, когда он перестает понимать, что ему говорят. Он слышит слова и знает, что они означают, но они просто не доходят до него. Он не всегда понимает, почему люди так реагируют, и почему они так действуют. И он дерется как сумасшедший. Старшие дети боятся его до смерти. Каждый раз, когда звонит мой телефон и это школа, я начинаю паниковать, потому что всегда думаю, что он, должно быть, причинил кому-то боль. Так что да, я понимаю, что некоторые люди могут считать это слишком. С обычными человеческими детьми не всегда легко справиться. Пойми меня правильно, я никогда не отдам Джека. Никогда. Им придется вырвать его из моих мертвых пальцев. Но я всегда задаюсь вопросом: а что, если я делаю что-то не так?

— Он один из самых социализированных перевертышей, которых я когда-либо видел, — сказал Деклан. — Он ходит в обычную школу. Он играет. Он умен, с ним можно спорить, и он проявляет сочувствие к другим людям. Он говорил о защите Джорджа. Я не думаю, что ты понимаешь, насколько это замечательно.

Она взглянула на него.

— Он всего лишь маленький мальчик, Деклан. Ты говоришь так, будто он не человек.

Лицо Деклана выглядело затравленным.

— У меня есть друг, — сказал он. — Мы вместе были солдатами.

Он был не только голубой кровью, но и солдатом. Офицером, без сомнения. Неудивительно, что он думал, что приказывать людям было единственным способом общения.

— Как долго ты служил в армии?

— Десять лет, — ответил Деклан.

— Это довольно долго.

— Я думал, что служба лучше подходит мне, чем быть пэром, — сказал он.

— Почему? — удивилась она.

— Я ни за кого не отвечал, кроме самого себя, — сказал он. — Это было так просто.

Значит, не офицером.

— А ты был счастлив?

— Я был доволен, — сказал Деклан. — Я успешно убивал, и меня хвалили и вознаграждали за то, что я хорошо это делал. В то время мне казалось, что это самое подходящее место для меня.