Страница 17 из 20
– Уверены, но не вполне? Как бы не вполне – это вполне? Или как бы не уверены, то есть уверены? – потребовал однозначности Верховный. – У нас тут всё строго и просто, по-военному. Если да, то да, если нет, то нет. Идёт война добра и зла. Всеобщая и всеохватная. Все эти виляния только на пользу врагу.
Брыкля высокомерно замялся, Вындрик самозабвенно обнюхивал всё окружающее, один только Иван не забыл про свою миссию.
– Извиняйте, товарищ Верховный Главнокомандующий. Я дурак, и у меня всё тоже по-простому. Мне в голову запихали фоторобот смысла, и надо понять, соответствует ли ему ваш смысл. Если соответствует, мы его возьмём и отнесём в наше царство. А дальше как наш надёжа царь-батюшка решит. Вдруг и установит ваш смысл в качестве государственного.
– Было бы неплохо, – одобрил Верховный. – Спрашивай, Иван, свои вопросы дурацкие. Только осторожно.
– А что это – победа? Ежели как смысл.
– Разве старшина Старшой вам не объяснил?
– Объяснил. И я даже не всё не понял. Но я хочу ещё меньше не понять. Чтоб до царя донести и не расплескать из головы.
– В общих чертах победа – это нейтрализация противника. То есть противник оказывается более неспособен совершать против вас враждебные действия. За счёт чего – это особый вопрос. Вы можете противника переубедить, и тогда он сам прекратит вражду либо вообще перейдёт на вашу сторону. Вы можете его разоружить либо сковать, то есть лишить его свободы, и тогда он, хоть и будет желать вам зла, окажется бессилен его осуществить. Но самое надёжное – это полностью его уничтожить. Тогда у него не будет никакого шанса причинить вам дальнейший вред. Среди наших воинов есть сторонники разных методов, но лично я предпочитаю именно этот последний, так как наш противник – это абсолютный враг.
– Здорово. А как это конкретно?
– Как?
– Ну какая победа на ощупь? В смысле на ощупь души. Можно ли её пережить и всё такое?
– Это победу-то? Тут мы всех опережаем на сто очков. В детстве небось драться приходилось? Ну или хотя бы в конкурсах разных участвовать, в соревнованиях, в олимпиадах. Когда чувствуешь своё превосходство, возобладание, перевес, наконец успех в борьбе с опостылевшим противником – что может быть слаще. А потом переходишь от частичной победы к полной: разгром и триумф. Гад повержен, и ты можешь топтать его ногами. Он уже не поднимет голову и не сможет совершать над тобой никаких враждебных действий.
Верховный разошёлся, Иван и Павлин Матвеевич внимательно смотрели на него, не издавая ни звука. Даже Вындрик к ним присоединился, лишь слегка похрюкивая.
– Но это, так сказать, бытовой опыт. После него у вас может наступить даже некоторое раскаяние, потому что вы повергли только временного врага, который по большому счёту не враг. А представьте, когда вы превозмогли истинного, тотального врага – вашего и всего существующего. Вы с ним долго сражались, вы рисковали потерпеть от него ужасное поражение, всё было под самой большой угрозой, какую только можно себе вообразить. Вы настрадались от него сверх всякой меры. И вот – с ним покончено. Навсегда. Это неизмеримое и неописуемое блаженство.
– А зачем это?
– Что зачем? – даже несколько растерялся суровый Главнокомандующий.
– Зачем победа?
Наступила тишина, нарушаемая только звуками вындрикова почёсывания и кряхтения. Наконец, Верховный предельно спокойно вымолвил.
– Победа над врагом превыше всего. Нет и быть не может ничего, ради чего ещё нужна победа.
– Ну вот ты же токмо что сказал про блаженство. Так, может, ты хошь победить ради этого блаженства. Или ради славы. Военные же любят славу победителя. Или ради богатой добычи.
Лицо Верховного Главнокомандующего окаменело, хотя и слегка подёргивалось в районе левого глаза.
– За победу я, как и любой мой солдат, готов отдать что угодно, включая всё. Жизнь, блаженство, любовь, власть, честь. Даже честь, – угрожающе скрипнул он зубами.
– Ну ладно-ладно. Так что же, вот так всю жизнь биться за победу, ни о чём больше не думая?
– Коли не посвятишь этому всего себя, не будет никакой победы. Это же война. На секунду отвлёкся – и кранты. Всё, что я делаю – во имя победы. Встаю утром и ложусь вечером, мечтая только о победе.
– Ага, вот я встал с утра – и что мне тады делать?
– Во-первых, не спи много, а ровно столько, сколько надо для боеспособности. Заведи строгий распорядок. Когда тренировка, когда рекогносцировка, когда атака, когда что. Тогда у тебя не будет вопросов, что делать с утра или с ночи. Если не можешь сам собой командовать, заведи себе командира. Он тебе популярно объяснит, что надо делать. Это лучше всего.
– Вон оно как. А вот я делал-делал весь этот распорядок – и помер. Погиб в бою или просто так. И что?
– Помирать полагается, увлекая с собою максимальное число врагов. Хотя бы опосредованно – через влияние на товарищей или ещё как-нибудь. Лучшая смерть, конечно, прямо в бою. Тогда ты будешь знать, что умер не зря. Но внёс свой вклад в будущую вселенскую сверхпобеду, которая, получается, будет и твоей. То есть твоя смерть сама должна быть маленькой победой и прообразом большой.
– А вот ежели я инвалид без рук, без ног и меня заперли в комнате на всю жизнь? Как мне тогда воевать?
– Победе может служить любой. Враг у всех общий. Нет никого, кто мог бы отсидеться и кто не пострадает, коли тот победит. И нет никого, кому не будет счастья от победы над злом. Так что мы принимаем в армию добра всех. И боевой пост тоже может быть каким угодно и где угодно. Битва-то идёт не где-то, а везде. В том числе внутри тебя. Ежели ты одиноким калекой не склонился ко злу, то ты герой. О тебе легенды и песни сочинять будут, чтоб других бойцов научить твоим примером.
– Ну пусть. Вот победили – и что дальше? Всё – смысла больше нет? Опять может всё надоесть?
– Пойми, дурья твоя башка, победа – это решение всех проблем. Скука, тоска, усталость, неудовлетворённость – всё это происки врага. Когда не будет врага, не будет и скучно или тоскливо.
– А что будет-то?
– Да, – вмешался Брыкля, – как именно вы себе представляете это финальное торжество? Ведь победа – это всего лишь мгновение. Вы думаете как-то его остановить или бесконечно повторять снова и снова?
– Тут есть разные версии, – уклончиво, но честно доложил Верховный. – Одни считают, что, однажды победив врага, мы будем переживать момент победы снова и снова. Например, каждый день мы будем просыпаться, отправляться в сражение, побеждать в нём, а потом пировать. Бесконечно. Другие же верят, что победа остановит время, потому что время – это лишь производная борьбы, а связанное со временем разрушение – это вообще вражеская порча. Поэтому мгновение победы станет вечностью, вне всякого времени и вне всяких перемен. Старшина Старшой верит в первое, я во второе.
– А что если объективная наука объективно открыла, что объективно есть некий бог и он запрещает воевать? – ехидно выпалил Иван.
– Происки врага разные бывают, – с усталостью бывалого бойца обобщил Главком. – Он и науку извращает, и богов вербует, и всякие наваждения подбрасывает. Лишь бы противника, то есть нас, отвлечь и измотать. Но мы на это не поддадимся.
– Здорово вы отвечаете, – подбодрил Верховного Главнокомандующего Иван. – Чётко, а главное быстро.
– У нас это лаконично называется “лаконично”, – дал историческую справку Верховный.
Жил-был Иван-дурак и постоянно лез в драку. Его почти всегда били, а он не успокаивался. Потому что всё его раздражало и казалось ему невыносимым злом, которое окружающие творят специально против него. Связали тогда Ивана и обкололи успокоительным. После этого он слегка затаился и сменил методы, но считать всех врагами не перестал, во всём видел происки и склочничал как мог. И умер героем в противостоянии мировому заговору против него. Затравили, сволочи.