Страница 5 из 16
А зимой мне нравилось смотреть, как искрился слежавшийся снег. Я несколько раз с Борькой ходила в поле и лес – изучать следы.
И действительно, если сойти в сторону от утоптанной тропинки, можно было найти следы зайцев, а, может быть, даже лисьи следы. Правда, я не уверена, что мы могли бы различить их…
Когда начались летние каникулы, мне так не хотелось расставаться со школой, что я продолжала бегать в неё и заниматься в ботаническом кружке. За школой был юннатский участок. Руководила кружком учительница ботаники. Мы вырастили в это лето огромные тыквы, подмосковные арбузы и ещё всякую другую овощ.
Когда осенью мы собрали урожай, к нам в школу приехали корреспонденты газеты «пионерская правда». Я помню – собранный урожай собрали кучками. Нас, юннатов, посадили в два ряда, разрезали арбуз, и раздали нам по кусочку. Прежде, чем снимать о нас фильм, нас проинструктировали. В основном, мы должны были кушать арбуз, улыбаться, но – ни в коем случае не должны были смотреть прямо в камеру. Началась съёмка. Всё шло отлично, до тех пор, пока я, увлёкшись «ролью», не выпялилась прямо в камеру. Что тут было! Оператор заорал, женщина – режиссер стала его успокаивать – «Ну, что с них возьмёшь? Это же дети!»…
Фильм не получился, а фотография в «пионерской правде» и статья о юных юннатах Подмосковья была. К сожалению, у мня не сохранилась…
Новая школа встретила меня ласково. Я быстро завела там подружек. Поселковая школа была трёхэтажная, кирпичная. Учителя – добросовестные, строгие, но человечные. Дети, в основном, из рабочих и «крестьянских» семей, и лишь за редким исключением, из семей служащих. Поэтому (да простят мне мою самоуверенность), я резко отличалась от остальных учеников.
Вскоре я стала лидером в классе, а потом и в школе. Школа была семилетка. Поэтому, я проучилась там второе полугодие 6-го класса, и затем – 7-ой. Сначала меня назначили пионервожатой в один из младших классов, затем выбрали председателем пионерской дружины. Меня никто не учил, что надо делать. Я просто играла. В школе была специальная пионерская комната. Я для начала решила, что она должна быть уютной по домашнему. У бабуси я выпросила несколько красивых салфеточек, связанных ею лично. Рукодельница она была высшего класса. Кроме салфеточек, кинула клич, и дети принесли из дома горшочки с цветами. В общем, мне так нравилось в этой пионерской комнате, что я чувствовала себя там, как дома.
А ещё мне запомнились линейки, на которых председатели отрядов отдавали мне рапорта. А я стояла рядом со старшей пионервожатой, под пионерским знаменем. Был и барабанщик и горнист. В общем, я упивалась этим «взлётом» своего положения. Это чувство первенства и лидерства, инстинктивно потом преследовало меня всю жизнь, делало меня уверенной даже в моменты проигрышных ситуаций, придавало самоуверенности, и, наверное, помогало побеждать…
Часть 4
Серёжка Морозов
Серёжка Морозов, о котором я уже вспоминала, учился в 7-ом классе, и тоже был пионервожатым. Он и по возрасту был немного старше меня. Внешностью он был довольно таки симпатичным пареньком, и я, конечно, взяла его «на мушку»…
С Серёжкой мы подружились, хотя на меня он смотрел, как на ребёнка, а был всего лишь на пару лет старше меня. Но разница в возрасте, когда тебе – 13, а ему – 15 лет, вполне допускает флирт, или первую влюблённость.
У нас не было никаких объяснений, но вокруг нас создалось определённое магнитное поле, в котором нам было комфортно.
Сергей Морозов
С Серёжкой у меня связано одно любопытное воспоминание. Когда я училась в Москве, в кожевенно-обувном техникуме, я всё-таки порой приезжала в Вельяминово, к мои родным – Милочке, Борису, маме и бабусе.
В один из таких приездов, я, встретив Серёжку Морозова, на вопрос – чем я занимаюсь в свободное время, соврала, что – хожу на каток. Соврала для бахвальства. На самом деле я на коньках никогда не стояла вообще.
Серёжка ухватился за мою фразу, и сказал, что в ближайшие выходные приедет в Москву, и мы вместе пойдём на каток. Признаваться в том, что я соврала, было поздно, да и неудобно. В общем, договорились…
Я была самонадеянной. Да, к тому же, не представляла трудностей с освоением конькобежного искусства. Решила положиться на авось…
Позвала с собой на свидание девочку из нашей группы – Тонечку. Тонечка помогла мне обрядиться подобающим образом и мы отправились на свидание. Серёжка приехал во время. Взяли коньки с ботинками на прокат. Они ловко одели коньки, помогли и мне. А затем – началось. Подхватив меня с двух сторон, они доковыляли со мной до льда. А там, как только они меня отпустили, я растянулась лягушкой на льду. Ноги дрожали от напряжения. Но никакая самоуверенность не помогла мне сразу встать твёрдо на ноги на льду. Они пробовали кататься втроём, держа меня за руки с двух сторон. Но ничего не получалось. Я вихлялась между ними, напоминая ваньку-встаньку.
Наконец, им это надоело. Они с моего согласия, посадили меня на одну из скамеек, которые стояли в некоторых местах, по краю катка. Я сидела и мёрзла, наблюдая за проносящимися мимо парами, или одинокими конькобежцами.
Периодически, мимо меня, сделав круг, мелькали, проезжая – Серёжка и Тонечка. Весёлые, разрумянившиеся, счастливые. Иногда они подъезжали ко мне, спрашивали – не замёрзла ли, и, виновато просили моего согласия на то, чтобы они проехали ещё кружочек…За свою ложь я наказала себя сама.
Потом Тонечка мне призналась, что они с Серёжкой ещё несколько раз встречались и ходили на каток. Так мне и надо…
Не знаю, какое продолжение могли бы иметь наши отношения с Сергеем, но летом его забрали в армию.
Как и полагается везде и у всех, мать (отца, у него не было) организовала проводы Сергея в армию. Все совхозные девчонки готовились к проводам, и каждая вышивала ему на память платочек. Я не умела ни шить, ни вышивать, но платочек я приготовила тоже. Был он каким-то не красивым, похожим на изделие, состряпанное детскими руками в первом классе, на уроках труда. Но, что поделаешь. Я многим этим премудростям научилась позже. А в этот раз – что вышло, то вышло…
Всех провожающих пригласили за стол. Те, кто были постарше меня, пригубили самогоночки, и что-то поели. Пели песни, плясали под гармошку, отбивали дробь и пели частушки. Всё, как бывало обычно в таких случаях.
Потом началось прощанье. Гости одаривали Сергея принесёнными подарками. В основном это были безделушки, но полезные, которые могли ему пригодиться вдали от дома. А девчонки подходили к нему по одной, дарили ему свой платочек, а он целовал каждую из них в губы. Подошла и я. И мне достался поцелуй – первый в моей жизни поцелуй с юношей.
Вот так всё хорошо начиналось…
Часть 5
Арест отца
Однажды летом, когда Милочка и Боря побежали вечером встречать отца к перелеску, он не приехал. Вместо него кто-то привёз, неожиданную для нас, страшную новость – отца арестовали…
Спустя столько лет, я не помню точно, что ему вменялось в вину. Но суть этого дела была в следующем.
Отец выполнял одно задание: между двумя, стоявшими на близком расстоянии друг от друга домами, нужно было построить смычку из жилых квартир, начиная со второго этажа и выше, оставив внизу проезд для машин, что-то вроде ворот. В Москве находился его двоюродный брат – Василий Степанов. Сын кого-то из братьев Степановых (детей Иродиона Григорьевича), но кого – не знаю. Отец дал ему возможность подработать – сделать проект и смету на порученный объект.
Довели строительство до второго этажа, и вот – всё это обвалилось вниз. Слава богу, всё случилось ночью, и не было никаких жертв.
Велось следствие. Стали проверять расчёты, сметы. А сметы составлял папин двоюродный брат Василий. А он был без высшего образования, как и отец. Папа, хоть бросил строительный институт с третьего, или четвёртого курса, а у Василия не было и этого. Он допустил не точности в расчетах, а отец не перепроверил. Папа по договору был основным подрядчиком.