Страница 3 из 24
На стене под лестницей висело выпуклое зеркало. Приблизившись к нему, Найджел заметил в нем отражение майора. Тот поистине отличался быстротой передвижения: он уже стоял у стола, хотя Найджел не слышал позади себя ни звука. Пока Найджел шел мимо зеркала, человечек в нем приподнял свою миниатюрную, блестящую ручку, затем, будто бы передумав, отвернулся и бесшумно вернулся к камину.
«Мог хотя бы подождать, пока я выйду из комнаты, прежде чем обшаривать мой стол, – подумал Найджел, которого почти уже перестали удивлять странности человеческой натуры. – И я не понимаю, почему должен предоставить ему возможность».
Вместо того чтобы подняться наверх, он громко позвал Джорджию, прося захватить его бумажник. Вскоре она появилась, и Найджел представил ей майора Кестона. Его всегда забавлял процесс знакомства Джорджии с людьми. Жена обладала способностью, усиленной опытом пребывания в чужих местах среди незнакомых людей, мгновенно распознавать истинный характер тех, кого видела впервые. Она редко сразу проникалась к кому-то антипатией, но, если подобное происходило, это всегда в конце концов себя оправдывало. Физическое ощущение неприязни, отвращения было настолько сильным, что Джорджии казалось, будто оно написано на ее лице неоновыми огнями, и, чтобы скрыть это, она напускала на себя чрезмерную оживленность, изображая хозяйку дома, что было ей совершенно чуждо.
Сейчас она вела себя очень живо, с тайным удовольствием отметил Найджел. И морщинистому человечку это вроде бы нравилось.
– Я так рада, что вы заглянули к нам, майор Кестон! Мы оба хотели с вами познакомиться, узнать вас поближе. Мы много слышали о вас в деревне.
Джорджия щебетала. Майор млел. Потом он произнес:
– Надеюсь, вы не обидитесь, Стрейнджуэйс. Я заметил, что вы пошли к тому столу за деньгами. Если мне позволено будет сказать, я не стал бы держать там деньги, только не в наши дни. Стол легко открыть. В последнее время в округе столько грабежей – правда, действовал, пожалуй, любитель. Ваш стол как раз такой объект, на который польстится этот человек.
– Спасибо за информацию. Однако не думаю, что вору удастся нанести нам какой-то ущерб. У моей жены чуткий сон, и она прекрасно стреляет.
Джорджия нервно захихикала:
– Да, мне пришлось застрелить пару человек. В целях самозащиты, разумеется. – Что было правдой.
Круглые глазки майора сверкнули. На мгновение он растерялся, затем спросил:
– Полагаю, вы тоже умеете обращаться с оружием, Стрейнджуэйс? Должны, при вашей-то работе.
– При моей работе?
Найджел удивленно смотрел на него: он не любил, когда его деятельность частного детектива становилась достоянием гласности. Его имя никогда не появлялось в газетах в связи с расследованиями, которые он вел, и Найджел не понимал, как майор мог до этого докопаться.
– Ну, черт побери, арест убийц и все такое.
– Ничего подобного я не делаю. Аресты я оставляю полиции. Ужасно боюсь огнестрельного оружия, – усмехнулся Найджел.
Взгляд майора Кестона исполнился презрения. Тема эта, однако, подсказала ему реплику. С нахальством, которое неприятно поразило Найджела, он продолжил расспрашивать супругов, почему они поселились в таком отдаленном уголке страны. Джорджия с воодушевлением болтала о красотах Девоншира, преимуществах простой жизни, о своем желании удалиться от их шумной жизни в Лондоне и тому подобном. Вскоре их посетитель, похоже, удовлетворил свое любопытство, хотя Найджел едва удержался, чтобы не поинтересоваться, почему им нужно разрешение на то, чтобы жить в деревне майора.
Наконец майор Кестон поднялся и собрался уходить. Его взгляд упал на письменный стол.
– Благослови, Господи, мою душу! – воскликнул он. – Что это там? По-моему, мой медальон. Да, это он. Где вы его нашли? Я потерял медальон прошлой весной.
Джорджия объяснила.
– Мы его открывали, думая, что найдем какое-нибудь указание на владельца. Но внутри не было ничего, кроме старой фотографии.
– Да, – сказал майор, и его голос изменился. – Моей матери, собственно говоря.
Глаза Джорджии расширились. Секунду она молчала, а потом быстро произнесла:
– Вашей матери? Какая красивая женщина! Мы были поражены ее внешностью… Правда, Найджел? Полагаю, она была очень молода, когда делался этот снимок?
– Да. Я помню ее такой, когда был мальчиком, а она заходила пожелать мне спокойной ночи перед тем, как ехать на приемы. Разодетая. Ну, вы понимаете. – Майор что-то буркнул. – Бедняжка, она умерла, когда я был ребенком. Чахотка.
– Вы не возражаете, если я еще разок взгляну на нее? – спросила Джорджия.
«С чего вдруг такая игривость?» – удивился Найджел.
Жена открыла медальон, вынула дагеротип и подошла к камину, чтобы рассмотреть его при лучшем освещении. В следующий момент она вскрикнула:
– Ой, какая я неловкая!
Снимок упал в ведерко для угля. Майор учтиво нагнулся за ним, но Джорджия оказалась проворнее. Достав снимок, она начала протирать его носовым платком.
– Мне очень жаль. Вот. Думаю, теперь все в порядке. К сожалению, медальон попортился, полежав в канаве. Бедненький, – без умолку трещала Джорджия, – лежал засыпанный листьями, будто какой-то мусор. Как вы, наверно, рады получить его обратно!
Рука майора дрожала от волнения, когда Джорджия положила ему на ладонь медальон.
– Очень благодарен, – пробормотал он. Пристыженный, однако, не утративший подозрительности майор с беспокойством переводил взгляд с Джорджии на Найджела. – Птица! – неожиданно крикнул он. – Кто еще, кроме нее? Проклятая сорока!
– Утащила его, вы хотите сказать? – уточнил Найджел.
– Так точно. По пути ко мне полно этих мерзавок. Вы не заметили старого гнезда там, где нашли медальон?
Джорджия покачала головой.
– Правда, несколько деревьев там есть.
– Так я и думал, не сомневался.
Майор чрезвычайно обрадовался, докопавшись до сути дела.
Когда затих звук его шагов на дорожке, Найджел взял жену за руки и встряхнул:
– К чему этот спектакль простодушия, моя дорогая? И зачем беспомощная маленькая женщина уронила фотографию матери майора в ведерко для угля?
– Неужели ты не понимаешь? Кем бы ни была эта красивая дама, она никак не может быть матерью майора. Поэтому я ее и уронила, не хотела, чтобы майор понял, что мы заглядывали под снимок. Твой клей совсем свежий, поэтому я и втерла в края достаточно угольной пыли. Майор страшный человек, у меня от него мороз по коже, но он не настолько глуп, как хочет нам показаться, поэтому…
– Подожди, не так быстро! – перебил Найджел поток красноречия своей жены. – Почему она не может быть матерью майора?
– Тугие локоны. Подобные прически были в моде в середине XIX века. Наш лживый майор заявляет, будто видел ее ребенком. Значит, сегодня ему должно быть от восьмидесяти до ста лет. Не сходится.
– Может, это карнавальный костюм? – предположил Найджел. – Нет, конечно. Он намекнул, что это был ее обычный наряд по вечерам, когда она уезжала на приемы. Тогда, если она не являлась его матерью, зачем он так из кожи вон лез, чтобы заполучить медальон? Предположительно, важной вещью является британский флаг с буквами «А.Ф.» на нем. Кстати, сначала майор не хотел, чтобы мы вообще как-то связали его с медальоном. Отсюда и запугивание грабежами.
– Поясни, пожалуйста, милый.
Найджел рассказал жене, что видел в выпуклом зеркале.
– Когда майор заметил медальон у меня на столе, первым его побуждением было схватить эту вещь. Однако он сразу сообразил, что мы можем связать его с исчезновением медальона. Тогда решил рассказать нам про местного вора-любителя, это он ловко придумал: хотел подготовить нас к грабежу. Не сомневаюсь, майор сам собирался залезть к нам в одну из безлунных ночей, взять медальон и несколько других вещей, чтобы замаскировать его кражу…
– Боже! Как долго здесь тянется время, если у них такие зимние виды спорта!
– …но когда я сказал, что у тебя чуткий сон, а ты еще небрежно вспомнила о людях, которых убила… Что ж, он передумал. Поэтому и заговорил о матери.