Античная наркомафия-8

— Понял, папа, я сейчас мигом слетаю!

— Теперь уж сиди — слетает он. Тебя ещё потом дожидайся, пока разберутся…

Хвала богам, радиотелефонная связь есть. Пройдя в аппаратную, я уселся перед колонкой, настроил корзиночную антенну на квартиру Васькина и звякнул ему.

— Слушаю! — донеслось из колонки с характерным чавканьем.

— Я тебя от стола оторвал? Ну, извини. Отзывай своих ищеек, нечего им по этой собачьей погоде мёрзнуть — нашлась пропащая. Мои парни только что привели.

— А где нашли? Мои перерыли уже всё, что только можно, если город на уши не ставить, у всех ворот дежурят, гонцы по всем дорогам разосланы, и никто нигде ни сном, ни духом. Я уже хотел с обеда вообще прочёсывание города и окрестностей устроить…

— Ну и хвала богам, что не поспешил — отбой, короче. В порту попалась. Знаешь же гадесца Махарбала, владельца "Мула Йама"? Вот, у него в трюме перед отплытием его мореманы обнаружили.

— Вот это отчебучила! — из колонки донёсся смех испанца, — Я чего угодно ждал, но уж точно не такого фортеля! У тебя она, значит? И что объясняет?

— Да ни хрена пока не объясняет — продрогла, да ещё в море искупалась, так что вообще никакая. На кухне пока отогревают и горячим отпаивают, позже с ней поговорю. А тебе я вот из-за чего звоню — мои же оболтусы второпях не сообразили оставить кого-то одного для показаний портовой страже, и Махарбала наверняка задержали. Так ты пошли в порт человека поуполномоченнее, чтобы быстренько его с людьми для порядка опросил, да и отпустил без лишней волокиты. Знаешь же мужика и сам — никаких пакостей никогда за ним не водилось, и чего его держать-то зря?

— Да знаю, конечно, абсолютно нормальный человек. Все бы такими были, я бы без работы остался. Конечно, отпускать его надо, это я распоряжусь. Но девчонку всё-таки тоже допросить надо для закрытия дела. Это, конечно, теперь не горит, я понял ситуацию, спасибо — завтра или послезавтра займёмся. Ну и отчебучила! — из колонки снова донёсся смех, — Ладно, конец связи!

Этот Махарбал уже не первый год торговал с нами, возя из Мавритании зерно и сушёные финики, а от нас туда недорогой железный ширпотреб. Деньги, конечно, лопатой он с такой торговли не гребёт, зато капают стабильно с каждого рейса без особого риска. Зимние шторма — они к северу от Олисипо в основном бушуют, и вот туда зимой попасть не всякому врагу пожелаешь, а здесь — ну, туманы разве только, при которых гляди в оба, дабы на камень подводный не наскочить или на мель не сесть, но это новичкам опасно, а местные знают здешнее море как облупленное. Штили ещё случаются вдали от берега, это неприятный сюрприз для малолюдного торгового судна, плохого ходока на вёслах, но тут уж — как кому повезёт. Многие, конечно, завязывают с плаваниями на зиму, но Махарбал — из тех, кто работает круглогодично, облегчая нам снабжение дефицитной из-за всех этих неурожаев жратвой. И репутация у мужика практически безупречная, так что Хренио по результатам углублённой проверки включил его в список рекомендованных для торговли с теми же Канарами. Не сейчас, конечно, сейчас он здесь нужнее, но попозже, когда уже и наши бастулоны в этих водах как следует пообвыкнутся и смогут на этих ближних рейсах его сменить, то почему бы и нет? Если и там хорошо себя покажет, так глядишь, тогда и на Горгады ему плавать предложим. При всём богатстве и размахе Тарквиниев, все новые маршруты им одним не оживить, тут уже и мелкий частник нужен, хоть и берущий в час по чайной ложке, зато своей численностью свой малый размах компенсирующий. А кого попало туда разве допустишь? Вот и приходится из-за этого тщательно людей просеивать, отбирая подходящих по одному, и каждый из таких отобранных поэтому ценен. Нужного количества так, конечно, не отобрать, ну так подобное ведь тянется к подобному, и каков сам босс, таких и помощников он себе набирает, а раскрутившись и нарастив капиталы, и транспорт нарастит, на который ему уже самостоятельные навигаторы понадобятся. А в дальнейшем, когда они и сами уже раскрутятся, то и компаньоны. Нам не охватить всего самим даже при всём желании, всем дыркам затычкой не будешь, так что предприимчивая частная инициатива в таких делах нужна позарез…

За обедом я не стал портить шмакодявке аппетит своими расспросами — хоть её и подкормили уже немного на кухне, но видно же по ней, как проголодалась. Да и сам-то с детства не люблю, когда прямо за едой мозги выносят. Поэтому у меня в семье такого и не заведено — если и заслужит кто из детей или слуг взбучку, так за мной и это не заржавеет, но она будет идти как отдельный номер программы, а приём пищи — это святое. Поэтому пообедали себе спокойно, только о повседневных новостях болтая как ни в чём не бывало, затем я сигариллу выкурил и только после этого приступил к разбору дела.

— Ты можешь не рассказывать мне, кто ты такая и откуда взялась, — сказал я ей, — Я знаю обо всех вас достаточно, чтобы понимать ситуацию, и большего пока не нужно. Я хочу знать, зачем ты сбежала от наших "гречанок"? Я не слыхал, чтобы они с вами плохо обращались. Что тебе не понравилось у них?

— Я боюсь. Гулящие девки. Не хочу, как они, — судя по этим коротким рубленым фразам и сильнейшему акценту, она и понимает-то по-турдетански наверняка с трудом.

— Ни по-гречески, ни по-финикийски она не говорит вообще, а на латыни — даже хуже, чем на нашем, — обломила меня Турия, угадав мою мысль, — А её родной язык хоть и похож на балеарский, но очень отдалённо, и в нём очень много совсем чужих слов — я так почти ничего и не поняла.

— Да, балар, — подтвердила девчонка, сообразив, что мы выясняем, каким языком она владеет нормально, но когда она попробовала говорить на своём, то стало ясно, что ни хрена не ясно — лучше говорить на турдетанском, приноравливаясь к её познаниям в нём.

— Значит, ты решила, что наши "гречанки" задумали сделать из тебя продажную женщину? Ты только из-за этого от них убежала?

— Да, только это. Не хочу… как это сказать? Потянутой?

— Потаскухой? — мы рассмеялись, — Ну а почему ты решила, что они готовят тебя именно для этого? Тебя разве начали уже учить этому ремеслу?

— Меня — нет. Но место такое — учат продажных женщин.

— Там немного сложнее, хотя есть и это. Немного позже ты поймёшь сама, когда ко всему присмотришься и будешь получше знать наш язык. А почему тебя этому не учат, как ты думаешь сама?

— Мне ещё рано.

— Ну, хотя бы это понимаешь — уже хорошо. Я не буду сейчас уверять тебя, что ты ошибаешься. Мало ли, чего я тебе могу наговорить, и откуда тебе знать, правда это или обман? Твои родители должны были научить тебя, что нельзя верить незнакомым людям. Ты правильно делаешь, когда подозреваешь худшее. Если ошибёшься, то будешь хотя бы радоваться своей ошибке, а не горевать. Но то, что тебя ещё рано класть под мужика, ты поняла и сама. А как ты думаешь, когда уже не будет рано? Через три дня, через неделю, через месяц, через полгода, через год? И как ты сама думаешь, сколько тебя нужно учить, чтобы из тебя вышла хорошая рабыня-помощница для кого-нибудь из наших "гречанок"?

— Я не знаю.

— Самих их учат три года, и это ты сможешь проверить легко. Хорошая рабыня гетеры должна уметь не только раздвигать ноги, но и играть на флейте, и петь, и красиво танцевать. Их тренировки ты должна была уже видеть не раз. Ты пока не умеешь ничего. Я не знаю точных сроков обучения всему этому, но уж наверняка не один месяц. Значит, ближайшую пару месяцев то, чего ты боишься, тебе уж точно не грозило. Ну и зачем тебя понесло на корабль, где эта матросня в море могла сделать это с тобой уже и сегодня и не посмотреть на то, что тебе ещё рано? Как тебе вообще в голову такое отчебучить пришло?

— Я не подумала про учёбу. Боялась, что скоро. На суше как убежать? Собаки по следам найдут, конные догонят. Корабль — ты сам сказал, кому в голову придёт? А моряки — ну, я немножко умею… как это сказать? Быть плохо видной?

— Точно, папа! — припомнил мой наследник, — Пробовала замаскироваться и от нас — замерла, эфирку съёжила. С нами, конечно, не прокатило, ты нас всем этим фокусам хорошо научил, но с мореманами — наверное, могло у неё и прокатить.