Эфемерно

– Вначале я её возненавидел, – сказал я, почувствовав на своём лице ностальгическую усмешку. – Всем своим нутром. В нашей первичной переписке в соцсети она написала моё имя с маленькой буквы! Всё моё существо, пропитанное огромным количеством книг, передёрнуло от такого невежества. И ещё она не знала, что в русском языке существуют запятые и пробелы между словами. «Да уж, – подумал я тогда, – ну и деваха. И почему меня потянуло к ней, что я даже отважился написать ей?» После этого виртуального общения я разочаровался.

Но через две недели, каким-то неведомым мне стечением обстоятельств, она сидела у меня в общежитии. С холода мы решили зайти ко мне в комнату погреться (мой сосед как раз уехал на выходные домой). Я поставил чайник, второпях накрыл скромный стол из того, что залежалось в холодильнике, и отлучился в ванную комнату помыть руки. А когда вернулся, она уже сидела и намазывала квашеную капусту на шоколадное печенье и аппетитно всё это кушала. Да ещё с таким выражением лица, будто ест что-то совсем обыденное. Абсолютная естественность, которая просто в одну секунду разрушила все мои идеалы.

Именно в то мгновение меня ошеломила странная мысль. Я влюблён в неё. В эту невежду. В эту деваху, что не умеет ставить запятые и совсем не волнуется о них. Она даже не стала дожидаться, пока вскипит чайник. Пила заварку с молоком. Да с таким видом, что кипяток совсем и не нужен для чая. Набив рот, она удивлённо посмотрела на меня и виновато произнесла: «А в твоём мире разве так не делается?..»

Пожалуй, каждый меланхолик бессознательно хочет иметь рядом с собой свою собственную любимую дурочку, которая бы, как антипод, вытаскивала его из моря самокопаний и открывала ему другие грани реального мира…

Но однажды, как это у всех бывает, наши отношения дали трещину. По большей части – из-за моей закрытости. Я не говорил ей того, что должен был сказать. Не давал ей понять, что чувствую к ней. И со временем она словно начала холодеть ко мне. Хотя от меня просто требовался первый, уверенный шаг. Я прекрасно понимал, сделай я его, душа её тут же вспорхнёт, тут же отбросит все сомнения и будет только со мной. Она очень этого ждала.

Но я не сказал. Носил в себе эту тяжёлую грусть, сам же ею упиваясь и разъедая себя изнутри. А потом не заметил, что стал совсем не таким, как раньше… Как мрачнеет сердце всё больше. Как нелепыми доводами пытаюсь оправдать и рационализировать свой поступок. Я уверен, она ждала меня очень долго. Ждала, когда я приду к ней. Когда сожму её руки и скажу: «Всё хорошо. Я с тобой». Но я не пришёл. Не сказал того, что должен был сказать. Не раскрыл своё сердце. Не позволил ему взять верх.

Теперь, когда смотрю на её страницу в соцсети, на её фотографии, на то, как она продолжает жить свою жизнь, внутри всё обливается болью. Ведь у нас всё могло быть иначе. В такие моменты я сую в уши наушники с грустной музыкой и отправляюсь шататься по городу – пока не устану. Пока не сведу на нет всю энергию, чтобы только не думать ни о чём. Вечером, когда уже солнце садится, я возвращаюсь, падаю на кровать и засыпаю. Только чтобы не чувствовать этой душевной боли.

– Печально всё это, – тихо произнесла Анна Евгеньевна.

– Да вся жизнь моя – какая-то сплошная печаль, – с усмешкой проговорил я. – Но я научился её прятать, закапывать глубже. Так, чтобы можно было просто дышать. Без резких движений. Просто дышать – и тихонько ползать от одного дня к другому.

– И думаете, это выход?

– Конечно, нет… Я понимаю, что нужно достать всё, что я закопал в себе. Да оно и само постоянно рвётся наружу. Порой, вот, иду по улице, как вдруг повеет тёплый ветерок, солнце живописно брызнет на всё вокруг – и я наполнюсь какой-то живой чистотой. Ощущением какой-то другой жизни. Светлой, прекрасной, доброй жизни! Которую я не прожил и словно бы навсегда упустил. Как некая пронзительная ностальгия по какой-то провороненной юности, пропитанной звёздами и безрассудной романтикой. И в этот самый миг что-то подступает к горлу… Делаю вид, будто что-то попало в глаз, и иду дальше. Дальше. И дальше. Куда-то в неизвестность. Главное – как можно дальше от этого чистого, но сокрушающего сердце чувства.

– Нужно пройти внутрь своей боли… – проговорила Анна Евгеньевна. – Только тогда станет легче.

– Да я и сам знаю! – издал я что-то похожее на нервный смешок и махнул рукой. – Психолог я, в конце концов, или кто?!

И вдруг случилось нечто непредвиденное.

«Ох, – подумал я, – как же мне повезло, что Анна Евгеньевна ничего не видит…

– Вы плачете, – прошептала Анна Евгеньевна.

Я почему-то даже не удивился.

– А Вы всё-таки можете иногда видеть.

– Слёзы не нужно видеть… Когда человек плачет, даже воздух вокруг становится другим. Как будто из души плачущего начинает что-то выходить… какая-то особая энергия. Вот её я и чувствую сейчас.

– Вы сверхчувствительная. Можете воспринимать то, чего не могут другие.

– Угу. Кроме здоровенных дыр в школьных коридорах.

Я попытался рассмеяться, но слёзы стремительно покатились из глаз. Я не понимал, что происходит. Впрочем, здесь как раз всё было понятно. Обитель человеческих страданий. Это место с лёгкостью пробуждало глубинные переживания, заставляя душевные шестерни вращаться с утроенной силой.

Анна Евгеньевна вдруг подняла правую руку и медленно протянула её в мою сторону. Её ладонь повисла в воздухе, как бы пытаясь нащупать меня.

Она звала меня

Чуть замешкавшись, я всё же поднялся и подошёл к дивану. Присев рядом с ней, приложил голову к её ладони. Её пальцы мягко погрузились в мои волосы. Пододвинувшись ещё ближе, я опустил голову ей на колени.

И заплакал.

– Плачьте… – зашептала Анна Евгеньевна, гладя меня по голове. – Плачьте, раз того просит душа. Пускай выговорится…

Слёзы текли, и я не мог остановиться. За окном, будто поддерживая мою печаль, шёл дождь. А Анна Евгеньевна всё шептала и шептала своим ласковым, проникновенным голосом:

– Пусть так, пусть…

Я приподнял веки.

Белая подушка. Мягкие лоскуты одеяла. Золотисто-оранжевая мякоть стекает по оконному стеклу. Она лежит рядом…

Неужели не сон? Неужели я и правда рыдал вчера у неё на коленях? А потом остался на всю ночь? Ну, конечно. Она ведь сама попросила меня, полусонного, разложить диван, чтобы мне было удобнее спать, а сама скромно легла на самый его краешек, повернувшись ко мне спиной и укрывшись лишь тоненьким пледом, благодушно предоставив мне всё одеяло. Ночью, на миг очнувшись и осознав всё это, я почувствовал глубокую заботу от её поступка. После чего тут же поделился с ней одеялом. Ощутив это, она шелохнулась, чуть повернулась ко мне на мгновение, как бы благодаря, и полностью укрылась одеялом, пропитанным моим теплом. Так мы и проспали до самого утра. Давно у меня не было такого крепкого и здорового сна…

Я вновь глянул на Анну Евгеньевну. Во сне она, беззащитная и хрупкая, дышала маленькими, незаметными вдохами – словно образец человеческого существа, навсегда застывший в анабиозе с целью сохранения своей первозданной красоты. Пока я смотрел на неё и изо всех сил сдерживал желание поцеловать, комната всё больше наполнялась солнечным светом раннего утра. Небо, ясное и светлое, сулило восхитительный день. От лившего всю ночь дождя остались лишь воспоминания и какая-то особенная свежесть бытия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.