Большой крест

Беспристрастная, внепартийная, прежде всего, христианская акция со стороны известного князя Церкви, такого, как Ваше В. Пр., всегда способствовала и в будущем еще больше поспособствует установлению добрых отношений между двумя народами, которым Провидением предназначено жить в этой стране общей и мирной жизнью.

Вот почему я в последний раз повторяю это заявление перед польским и украинским народами, и я публикую это письмо, обращенное к Вашему В. Пр. Преподобному Митрополиту, одновременно посылаю Вам, Ваше В. Пр., выражение глубочайшего уважения.

02. 01. 1919 г. Розвадовский, генерал дивизии».

Вместе со своим братом Романом Станислав начинал обучаться в средней школе Лемберга. Характер Станислава был полной противоположностью характеру Романа. Станислав видел себя военным и мечтал о подвигах на полях сражений.

В 1888 году Станислав окончил военно- техническую академию в городе Медлинг и получил звание младшего лейтенанта артиллерии. Его военная карьера была удачной и стремительной. В начале 1890-х он обучался в знаменитой Венской школе верховой езды и стал настоящим кавалеристом, чего не достиг его брат Роман. Ему доверили командовать полком полевой артиллерии в Перемышле, а через два года он был принят в академию Генштаба в Вене, после окончания которой он получил назначение в штаб пехотной дивизии. Получив опыт штабной работы, Станислав продолжил военную карьеру командиром полковой артиллерийской батареи и получил звание капитана. Затем он пять лет прослужил в штабах пехотных дивизий.

Интересен период службы Станислава в качестве военного атташе от австрийского генштаба на территории Маньчжурии во время русско-японской войны 1904 – 1905гг. В этот период он познакомился с графом Игнатьевым Алексеем Алексеевичем ( 1877 – 1954), участником русско- японской войны, первой и второй мировых войн, ставшим генерал – лейтенантом РККА. Игнатьев – автор бестселлера «50 лет в строю». В этой книге Алексей Алексеевич описывает маневры французской армии летом 1906 года, под Компьеном, где французы – «победители» в первой мировой, в 1918-ом подписали унизительный для побежденной Германии Версальский договор. Но, затем, через 22 года в 1940, им пришлось подписывать подобный договор с Германией, но уже в роли «побежденной» страны.

На маневрах под французским Компьеном Игнатьев и Шептицкий встретились, как добрые старые знакомые по Манчжурии. Вот, как об этом пишет Игнатьев:

«В Ляояне австро – венгерская армия была представлена двумя стройными офицерами, затянутыми в зеленые старомодные мундиры. И без того рослые, они казались великанами из-за своих высоких киверов. Старший, полковник Чичерич де Бачан, венгр по национальности, считался одним из выдающихся офицеров генерального штаба своей армии и впоследствии, в мировую войну, занимал ответственный пост. Он говорил исключительно хорошо по-русски, изучив наши нравы, язык и обычаи в доме какой-то купчихи в Казани. В этот город с разрешения русского правительства направлялись иностранные офицеры, командированные на два – три года для усовершенствования в русском языке. Они, конечно, времени не теряли и знали Россию не по книгам, не из окон посольских дворцов, а такой, какой она была в действительности. В память о своем пребывании в Казани Чичерич всегда пил чай, пользуясь подстаканником, подаренным ему купчихой.

Помощником его состоял генерального штаба капитан граф Шептицкий, всю войну не покидавший передового отряда Ренненкампфа»

Тогда, в русско – японскую войну многими подразделениями русской армии командовали многие известные исторические личности: Скоропадский, барон Врангель. Особенно много было немецких баронов. Но перенесемся во Францию на Большие маневры.

«Войска были разведены на большие расстояния и действительно маневрировали, совершая сорокаверстные марши с длительными боями. Жара стояла ужасающая. Глазам не верилось сколько сил и выносливости скрывалось в маленьких, невзрачных на вид пехотинцах в красных штанах. Видно, они хорошо смолоду были кормлены и поены. Однако, никакие материальные условия, казавшиеся настолько выше наших, русских, не могли служить препятствием проникновению в ряды этой армии революционного духа – отзвука русской революции 1905 года. Возвращаясь в толпе военных агентов, верхом, я услышал доносившийся с пехотного бивака незнакомый мне тогда мотив «Интернационала». Его громко и не очень складно пели изнеможенные от тяжелых переходов французские запасные.

– Что они поют? – спросил какой-то иностранец.

– Да это революционная песня! – объяснил несколько сконфуженно сопровождавший нас французский генштабист.

Военные представители малых европейских держав и южноамериканских республик продолжали, однако, возмущаться недостатком дисциплины во французской армии. Отдельно от этой пестро разодетой толпы ехали по обочине дороги только три военных атташе: германский – майор Муциус, австрийский – капитан Шептицкий, и я – исполнявший тогда временно должность русского военного атташе.

– Вы можете рассуждать как вам угодно, но не забывайте, что деды этих маленьких солдат были тоже революционерами, что им не помешало всех нас хорошо высечь. Не правда ли, дорогие коллеги? – сказал капитан Шептицкий и взглянул вопросительно на меня и на Мициуса. – Непобедимых армий на свете нет, – продолжал Шептицкий, – да я впрчем, изверился в так называемых народных армиях после всего, что пришлось наблюдать в Манчжурии. Лучшие русские полки теряли свои боевые качества из-за пополнения их старыми людьми из запаса. При современном развитии техники лучше иметь армии поменьше, но повыше качеством.

Германский майор не выдержал и на французском отчеканил:

– Ну, вы все имеете право изменять как вам вздумается существующий порядок вещей, но мы, немцы, от всеобщей воинской повинности никогда не откажемся. Армия – это школа для немецкого народа. Без армии нет Германии!

– Посмотрите, Игнатьев, – обратился ко мне Шептицкий, рассматривая в бинокль атаку французской дивизии, – как они наступают змейками по открытому полю. Если бы вы могли также свободно пересчитывать японские роты под Ляояном, то, наверно, выиграли бы сражение. (Это через тридцать лет случилось возле реки Халхин – Гол).

Эти слова моего коллеги напомнили мне реакцию французского генерала на мой доклад во Французской военной академии о главных тактических выводах из минувшей русско-японской войны. Генерал со свойственным французам авторитетным и в то же время вежливым тоном заявил, что хотя он и благодарен своему молодому союзнику за интересный доклад, но следовать его советам не собирается.

– Никогда, – сказал он, – французская армия не станет рыть окопов, она будет всегда решительно атаковать и никогда не унизит себя до обороны.

Это было сказано в 1906 году. Бедные бывшие наши союзники, они всегда остаются верными себе, то есть отстают в своих военных доктринах на десятки лет».

Вернемся к военной карьере Станислава Шептицкого. В апреле 1907 года он вернулся в кавалерийскую дивизию начальником штаба. В мае 1912 года был произведён в подполковники и переведён в Генеральный штаб. Спустя два месяца, в июле, был назначен австрийским военным атташе в Рим. В мае 1914 года стал полковником.

Первая мировая война. Станислав занимает пост начальника штаба Лембергского района в 3-й австрийской армии, а уже с сентября, становится начальником штаба корпуса. С сентября 1915 года – командир артиллерийского полка.

Станислав был приятелем австрийского императора Франца Иосифа и имел связи и влияние в правительстве. Имея украинские корни, он вместе с братом Андреем отстаивал украинцев. Однако, у Станислава Шептицкого были и польские друзья, которые предложили ему командование польскими легионами. А затем, после окончания первой мировой, Станислав командовал вооруженными силами Польского королевства. Вскоре он подал в отставку, не согласившись с условиями Брестского мира, по которым ряд польских городов отошел к Украине.