Лайфхакер

Что же касается, как вы сказали я полагаю жизнь дерьмо, вы не правы. Вы снова запутались в паутине образов и словесных конструкций. Жизнь дерьмо, при условии ожидания от нее чего-то, олицетворения ее с великим и ужасным Гудвином, могущим исполнить одно ваше желание. Человеку свойственно ожидать, надеяться на что то и свято верить в придуманную им же иллюзию и когда он не получает ожидаемого, он снова начинает страдать. Человек как ребенок под елкой на новый год ждет от жизни-деда мороза подарочек. Так что, мой друг, если вы ждете что жизнь вас одарит, а она вам только палки в колеса вставляет, вот тогда жизнь действительно дерьмо и боль. А если вы на жизнь смотрите как на пустой сосуд, как на незасеянное поле, поросшее сорняками, вам нечего от нее ждать, вот тогда она и не будет ни болью, ни счастьем, ни пресловутым дерьмом.

– Но чем тогда она будет?

– Существованием вас как биологической системы, напичканной программами которые биологи именуют инстинктами и рефлексами. Мать природа – великий программист. Ваше тело раб своих желаний, но тело честное и откровенное, оно искреннее перед нами и воистину то, чего хочет сейчас тело, хотите именно вы. Мысли же обманчивы, они продуцируют иллюзорные ожидания. Кто вам сказал, что от жизни нужно что-то ждать? Кто вам сказал что жизнь – это подарок? Вы сами себе это придумали, потому что корчите из себя центр вселенной. Мысленно, касательно отношения к себе, люди живут во времена Коперника, они полагают, что весь мир вращается вокруг них, так рождается пафос, сопровождающий все дни рождения, еще бы, сегодня же родился я великий и могучий. Человек убивает кучу денег, на еду гостей получает подарки, пухнет от радости. А вот скажите, так и хочется спросить, что лично вы именинник дали миру? Ваше рождение – это не ваша заслуга, это всего лишь биологический акт. Родители не важно, по какой причине, захотели ребенка и вот вы родились, снова-таки следуя заложенным в человека программам. Ну а дальше что, каковы ваши действия? Или вы думаете родиться достаточно? Что лично вы дали миру, людям, какой вклад внесли? Ответ, как правило, одинаков – «ничего». В противовес этому для торжества абсурда и прихода царства его на земле вы сделали все, став марионеткой в руках насаждающих алгоритмы поведения под соусом красивых образов. По собственному неведению человек часто выполняет волю других, при этом искренне веря, что это его драгоценные взгляды.

Ваши достижения на работе не в счёт вы работаете ради денег. Итого, что мы имеем? Доживающее век тело как мешок с хламом набитое чужими мыслями, но при этом с амбициями, пропеллером вращающимися над головой и возносящим вас в небеса самомнения. Пропеллер рано или поздно подводит, и тогда. – Цокнул он языком. Я молчал со многим, не соглашаясь, я не любил спорить сгоряча.

– Человек бессмысленно взлетает в небеса как Икар, затем восковые крылья самомнения тают в лучах солнца реальности и человек падает вниз, приглашая в гости, уныние, разочарования, кризисы, наркоманию, алкоголизм и прочее. Не стоит чего-то от кого-то ждать, ваши ожидания все равно не оправдаются, а страдать придётся вам. Оно и понятно вы, много думая о себе не можете просто так пережить расстройства, ведь ваши упования, упования короля жизни, не оправдались. Человек сам придумывает проблему и сам в ней запутывается и после винит все и вся что жизнь его не удалась, что он ничего не добился, что его обманули, бросили и прочее. А ведь разочарований могло и не быть, не будь упований.

– Вы предлагаете никого не любить ни к кому не привязываться?

– Именно. Привязанность, надежды, ожидания, расчет все это прогнозируемые вещи, а жизнь многовекторна, никто не знает в каком направлении пойдет дальнейшие развитие. Жизнь сложнее движения бильярдного шара, катящегося по зеленому бархату стола. Как можно что-то планировать, если вы не знаете, что будет завтра. Поэтому всегда рассчитывая на что-то, будьте готовы, что ничего не выйдет, все полетит к чертям, что предать, так сказать, может любой, что завтра с вами может не согласиться тот, кому вы доверяли, что завтра вас бросит тот, кого вы якобы любили. Более того, вас могут разочаровать даже родственники, которых почему наделяют слишком большими полномочиями. Ну и что с того, что человек родился от одной матери с вами или приходится вам кем-то ох, уж это восхваляемое кровное родство. Родственники такие же люди, а значит эгоистичные, а значит самодовольные. Они точно так же как друзья любимые могут вас бросить по самым разным причинам.

– Так как жить то?

– Легко! Без надежд, упований, расчетов, самомнения воспринимать все как в игре бильярд. Только вы не игрок, вы шарик катящийся как угодно, куда угодно и сколько угодно.

– То есть, судьбы и предназначения нет?

– Ну, судьба звучит слишком пафосно, но те менее что-то довлеет над человеком, иррациональное порой корректируя его жизнь, в этом я еще не разобрался, поэтому сильно распаляться не буду. Когда вы, как бильярдный шар катитесь, следующий толчок о борт – это результат предыдущего толчка. Так появляется цепочка событий, именуемых той самой судьбой.

Когда он раскачался что есть сил, зазвонил мобильный. Он обменялся парой односложных фраз и, попросив прощения, направился в подъезд.

Глава третья

Квинтэссенция человеческих иллюзий

Накануне нашей третьей встречи я, вынося мусор, обнаружил в контейнере черный ежедневник с характерной желтой закладкой резинкой. Находка покоилась поверх сонма черно-синих пакетов с дурно пахнущим содержимым. Оглядевшись по сторонам, я взял ежедневник в тот момент, когда выбрасывал собственный пакет и как ни в чем, ни бывало, пошел прочь. Отойдя от контейнера, я с любопытством раскрыл ежедневник. Пожелтевшие страницы, размеченные черными линиями, были исписаны мелким почерком. Почерк мне показался знакомым, кажется именно так, писал Глеб Борисович, если мне не изменяла память. В день нашего знакомства я, блуждая взглядом по комнате, наткнулся на обрывки листов исписанных заметками вкривь и вкось. Я не был уверен на все сто в своей догадке, но предвкушение правильности выводов бодрило лучше отменного кофе. Субботний день выдался солнечным, погода неторопливо уходящего года баловала остатками тепла, словно напоминания что предстоящие три четыре месяца тепло будет только консервированным под пледом, одеждой или домашним уютом. Сев на лавочку, соседствующую с детской площадкой, я углубился в чтение записей ежедневника.

Запись первая

Ранние годы

Как говорится, любая история с чего-то начинается. Моя история, как и история остальных людей, началась с женских криков, а если брать еще раньше с женских и мужских стонов. А уж они, спустя 8 месяцев (вот как я торопился выйти наружу) слились в сильный женский крик, длившийся насколько часов. Наконец на свет появился очередной розовый человечек – первенец семейства. Родители меня очень ждали. Назвали меня Глебом. Дни для молодых родителей летят как сокол на охоте, незаметно для них наступил мой первый день рождения.

Именно с этого возраста я начинаю помнить себя. Я помню, как мама склонялась надо мной в кроватке, которая стояла в углу недалеко от двери в спальню. В голосе мамы звучали дивные звоночки.

Домик у родителей был маленький, в спальне доводилось спать всем, особенно было несладко, когда родились брат и сестра, но об этом позже. А пока для меня комната казалась дворцом, а низкие потолки просто недосягаемыми. Жар печи и вовсе казался непостигаемым, ведь там лежали раскалённые камни, которые щедро делились теплом с домом и его жильцами, сами превращаясь в безобразную коричневую золу. Эта зола тоннами выбрасывалась жильцами поселка на улицу. О как было неприятно на всей скорости саней, несущихся с горки въехать в рассыпанную золу. Впрочем, я снова забежал вперед вернемся к моим ранним годам.

Следующее, воспоминание раннего детства, относится, где то годам к двум. Была зима, я, облаченный в коричневое пальтишко с вышитой буквой «Д» упал в сугроб, покрывающий кучу угля, ударившись носиком. Мама занесла меня в дом, положила на родительскую кровать. Как сейчас помню, она стояла возле окна и, вытирая мне, грязные слезы, успокаивала ласковыми словами. Снова в голосе звучали волшебные звоночки заботы, казалось могущие превратить нашу лачугу в прекрасный просторный замок.