Страница 11 из 20
После беседы с доктором изрядно помятого парня препроводили в его мегаприват и оставили предаваться своему горю в одиночестве. Довольно быстро придя в себя от успокоительного, он тут же замкнулся, потребовав, чтобы его никто не беспокоил. Мерный дежурил на этаже. Дважды к незадачливому хулигану ломился сам Брик-старший. Как назло, все ключи-коды от своих апартаментов хитроумный отпрыск магнатского семейства перепрограммировал сразу же по прибытию. Как ему удалось это провернуть, никто не знал. Ломать двери не стали, чтобы не привлекать излишнего внимания посторонних. Отец пытался дозвониться, но младший Брик не отвечал. Он стал полностью непроницаем для систем наблюдения и связи, блокируя все поступающие извне сигналы.
Пришедший в себя затворник звонил матери, которая, конечно же, была уже в курсе произошедшей трагедии и ожидала реакции сына, который два месяца как «без вести пропал», скрываясь от наёмников (за его голову «некто» назначил оскорбительно высокую цену, но ни матери, ни кому бы то ни было ещё знать это было не положено). Без лишних объяснений, игнорируя её настойчивые расспросы, парень попросил мать оказать семье пострадавшей девушки всевозможную поддержку. Затем он связался с офисом отца в Черноморском филиале, потому как тамошний секретарь Анжела была способна достать что и кого угодно хоть из преисподней. Молодой хозяин потребовал, чтобы она распорядилась организовать максимально надёжный уход за особенной пациенткой крупнейшего медицинского центра Солнцевска и, если возможно, доставку к ней лучших специалистов. Не дожидаясь пока его распоряжения начнут осуществляться, и, желая в первую очередь узнать точный диагноз, взломщик-невидимка через сеть вошёл в систему клиники, куда доставили выжившую в автокатастрофе девушку, и узнал, всё, что нужно, а также внёс дополнения в список её обслуживания на месте и направил туда отряд охраны.
Через пятнадцать минут мучительного хождения кругами по гостиной, получив и отправив нужные данные, он стал лихорадочно носиться по всем медицинским справочникам, хранившимся в Спектруме, считывая-прослушивая сведения о травмах головы и позвоночника. Как выяснилось из карточки поступления в стационар, у пострадавшей помимо множественных переломов и ран повреждены шейные позвонки и главная проблема – лопающийся перелом атланта со смещением, что вызвало травмы головного и спинного мозга, но почему-то не убило её. Девушка, сидевшая рядом в машине, от похожих повреждений погибла на месте. А чего ожидать, когда, столкнувшись с большегрузной фурой на петляющем серпантине дороги, их лёгкий «Бенджи-Фройд», предназначенный для поездок между городами, потеряв управление, был выкинут в ущелье? Конечно же, кто-то из парней беспечно вёл авто сам! Все ребята получили тяжелейшие ранения. Ангела выбросило в ущелье через лобовое стекло и швырнуло с высоты на значительное расстояние от места падения автомобиля. Силясь представить себе эту картину, парень, ранее не знавший страха, ни перед чем не останавливающийся, покрывался потом, его начинало мутить.
Одна мысль, что Ангел выпала из машины в горное ущелье и сломала себе шею, бросала в жар, а затем наступал ступор, – он подолгу сидел и тупо смотрел перед собой в одну точку на полу. Линии замысловатого рисунка на мраморной плитке расплывались, превращаясь в один водоворот, воронку, спирально уходящую куда-то вниз, вглубь, во мрак неизвестности. Так прошли эти часы – целая вечность горя и безнадёжного самобичевания, потому что он мог бы, возможно, предотвратить этот кошмар, она могла бы остаться в городе и не пострадать, будь он сам рядом…
Расчётливый и до сих пор удачливый игрок с ужасом осознавал, что обводной удар от дальнего борта в этом изнурительном фрейме оказался ещё более рискованным, а потери – несовместимыми с приложенными усилиями…
Стоя у окна, понемногу успокаиваясь и трезво глядя в будущее, он уже знал, что полетит назад и сделает всё возможное, чтобы Ангел жила. В карточке значилось, что у девушки крайне редкая группа крови, обозначенная замысловатой химической формулой, а единственный возможный донор был выявлен восемнадцать лет назад в Убежище Муникен, и других похожих случаев до сих пор не обнаружено. Понимая, что этим человеком может быть только он сам, потому что точно такая же формула значилась в его медкарте, хранящейся в сейфе отца, так неуклюже разоблачивший себя в холле невидимка решился на отчаянный и крайне безумный шаг – он полетит назад, через океан, к ней, даже если «Золотую пристань неба» уже окружали наёмники, даже если придётся прорываться с боями и скрываться от снайперов, он полетит назад.
Если несовместимая с жизнью травма не убила её, он должен бороться. Походив по гостиной, зайдя в ванную, золотоголовый освежился холодной водой и переоделся в спортивный костюм. Только сейчас он обратил внимание, что в гостиной разбросаны бумаги, диванные подушки на полу, там же где туфли и галстук, мебель сдвинута так, будто тут только что произошла потасовка. Распинывая подушки, он мысленно вызывал свой самолёт, а затем открыл апартаменты отцу, – тот неприкаянно ходил в коридоре, размахивая шейным платком. Когда открылась дверь, отец и сын встретились взглядами помутившихся от волнения голубых глаз. Оба серьёзные и решительные. Молодой Брик был сыном родного брата Брика-старшего, по непонятным причинам отказавшегося от прав отцовства. Он так же, как опекун-отец, был высок и плечист, те же неширокие скулы, упрямый высокий лоб, прямой нос, густые коричневатые брови, те же золотистые волосы. Правда, шевелюра опекуна за годы значительно потускнела и поредела, несмотря на усилия эскулапов и протекторство самого Асклепия. Лицо отца по обыкновению было гладко выбрито, сын же носил аккуратные усы и вновь вошедшую в моду «мушкетёрскую» бородку.
Внимательно посмотрев друг на друга и убедившись, что всё в порядке, отец и сын уединились. Мерный привычно занял позицию у дверей, отдав распоряжения бойцам по рации, чтобы к зданию никто не мог подойти, не будучи проверен на наличие оружия. Беспечные прожиги-горожане понятия не имели, что по периметру вокруг центра городская охранная система выставила роботизированные заслоны. Так происходит всякий раз, когда фигуры, подобные Брику-старшему посещают этот искусный райский уголок.
Брик-старший молча окинул взглядом гостиную. Несвойственный в их семье беспорядок сообщал о крайней степени напряжения и потере равновесия душевных сил недавнего затворника. Парень обессиленно рухнул на диван. Отец поднял опрокинутый стул, поставил напротив и сел. Казалось, между ними шёл беззвучный диалог, как если бы люди могли общаться биотоками: понятные только им двоим внутренние сигналы текли от одного к другому невидимо, неслышно, но отчётливо и ясно для каждого из них. Отец, конечно, уже знал о случившейся на Черноморском побережье катастрофе, о вызванном самолёте, о спонтанном решении сына и о грозящей им всем в связи с этим решением опасности.
Наконец, глубокий ровный голос Брика-старшего нарушил гнетущее многозначительное молчание:
– Герман, мы не в том положении сейчас, чтобы позволить эмоциям уничтожить многолетние труды. Мы балансируем на грани фола. Крайне опасно сейчас всё бросить и лететь назад. Ты нужен мне, как никогда. Ты же понимаешь…
– Нет, – отрезал сын решительно. – Я уже не тот. Несколько часов назад остался бы и играл в эти прятки-догонялки ещё, сколько угодно. Но моя жизнь потеряет смысл, если не станет её, – он посмотрел отцу прямо в глаза и добавил, – если всё это ради меня, никуда оно не денется. Поверь, я в состоянии контролировать ситуацию. Не бойся, отец, ты ничего не потеряешь. Мне нужно твоё благословение, чтобы спасти мою…
Тут Герман осёкся, потому что впервые столкнулся с необходимостью объяснения, кто она ему, эта девушка, лежащая в интенсивной терапии где-то за океаном. Но не смог продолжить фразу и обессиленно опустил всклокоченную голову.
– Чем я могу помочь? – не удивляясь решимости и настойчивости сына, проговорил Брик-старший.