Дорога мёртвых

Женщина тайком прикусила губы изнутри. Лиза хотя и выросла молчаливой скромницей, но такую выходку родителям и за всю жизнь не простит, уже и теперь это ясно. Чувствует дочка свой дар, дурманит он ей кровь и разум, а потому не может она понять, что давать этому дару дорогу никак нельзя. Беда выйдет. Одно дело девчонкой бегать с заговорённым камнем на шее, и совсем другое — попасть в Академию, где каждый ученик под надзором магистров и профессоров. Да и люди из Ордена наведываются в аудитории с проверками — нет ли нарушений, запрещённых учебников, не просочился ли в преподавательский состав кто-нибудь из преданной забвению Гильдии призывателей теней в поисках новых адептов…

И надо же было случиться такому, что в тот самый год, когда у Лизы проснулся дар, Инквизиция представила народу новое своё изобретение — миралит. Сония даже задумываться боялась, из чего искатели научились извлекать этот материал, как готовили они его в своей Железной крепости и на ком испытывали. Результат был прост: особый состав при ношении его на теле в виде браслетов, ошейника или пояса на голом теле воздействовал на ту составляющую крови, что отвечала за магический дар. Творить заклинания становилось невозможным, и постепенно человек отвыкал от растворённой в крови силы и ничем не отличался от обычных граждан. Дело оставалось за малым — никогда не снимать с себя блокирующее дар устройство.

Среди Солнечных стражей ходили слухи, что разработка антимагической субстанции и соединение её с заклинаниями магии крови поначалу не удавалась — подопытные угасали на глазах, сходили с ума или даже умирали. Но спустя годы миралит научились очищать и зачаровывать так, что никто уже не мог пострадать. Он всё ещё стоил баснословных денег, и раздобыть его было ох как непросто, но Сония, лично примерившая на себя браслеты, предназначенные дочери, убедилась — ни самочувствие, ни здоровье не пострадают. Как бы ни были жестоки методы Ордена Инквизиции, надо было отдать людям Вольдемара Гвинты должное: они нашли способ нейтрализовать опасных магов вместо того, чтобы убивать их целыми семьями.

Дети доедали молча. Лиза вскочила, сполоснула в кадке посуду, вытерла полотенцем, только бы поскорее найти предлог вырваться из-под обеспокоенного материнского взгляда. Сомнений нет — девушка определённо чувствовала, что родители что-то замышляют, но её натура не позволяла ей начать расспросы первой. Фред пробурчал слова благодарности за обед и поплёлся вслед за сестрицей, вновь уколов Сонию своим насупленным видом. Ну, в самом деле, не могут же они знать, не могли же они услышать или догадаться. Нет!

Выпроводив сына и дочь и смахнув со стола крошки, женщина заглянула в палату: укушенный ядовитым крестовиком мальчишка спал, собравшись в комочек. Бабка с воспалившимися коленками мирно дремала у окошка под цветами карминно-красной герани. Лёгкие занавески чуть шевелились от летнего ветерка. Со стороны часовни доносились выкрики и ругань. И тут Сонию осенило: закопавшись в своих мыслях о будущем детей, она и не подумала о смысле сказанных Фредом слов. На площадь притащили лесную ведьму и собираются сжечь! И это были не страшилки об Инквизиции, что любила полушёпотом рассказывать соседка, собрав вокруг себя толпу на базаре. Это происходило здесь, в Фоллинге, где люди редко встречались с кровавыми расправами или кострами.

— Ведьма лесная, — тихо сказала себе под нос Сония и покачала головой, догадываясь о причине. — Так вот в чём дело!

Женщина прикрыла дверь в палату с больными и отряхнула руки о подол мантии, словно к ним прилипли какие-то невидимые крошки. Догадка встревожила её. Если детям взбредёт в голову какое-нибудь безумство, а исключать этой возможности было нельзя, то стоило заранее поговорить с мужем. Она вышла на крыльцо и стала ждать возвращения Эдвина.

***

Фред с огромным трудом сдерживался, чтобы не начать расспрашивать сестру уже по дороге домой. Он знал, что Лиза терпеть не может настойчивых и поспешных вопросов. Ей нужно было обязательно дать время на размышление, в противном случае можно было ничего не добиться. Не сговариваясь, брат и сестра забрались на свой ученический чердак — маленькую комнату под крышей, где можно было спрятаться от малышни и спокойно заниматься своими делами. Молли и трое соседских малолеток возились во дворе под присмотром восьмилетней Элин. Немой дядька Хрут, работник, методично колол дрова поодаль у сарая.

Лиза уселась на низкую скамеечку, сцепила ледяные пальцы в замок, посмотрела на брата:

— Сейчас лопнешь от любопытства, вижу ведь!

— Угу, — промычал Фред, бросая сумку с учебниками на пол. Под ногами звякнули забытые со вчерашнего вечера чашки с остатками чая. — Не томи. Что она сказала?

— Я попробую описать, — девушка напрягла кисти рук, приложив пальцы подушечками друг к другу, как всегда делала в попытке сконцентрироваться. — Понимаешь, это не обыкновенная речь, не как шёпот. Это, лучше всего будет сказать, образы. Страшно, очень страшно ей… их народ огня боится, держит его в узде, они даже огненную магию не практикуют.

— Ещё бы, они ведь эльфы! — воскликнул Фред. — Живут в лесах в глубоких норах, куда и солнце не проникает. А огонь — от солнца, от бога Ксая, как им его не бояться! Когда была война, кто эльфам задницы их тощие надрал? Огненные маги и искатели! Не королевское войско трусливое, не гильдейские умники, а обыкновенные что ни на есть солдаты и пограничники, Солнечные стражи из Предела. Так что удивляться здесь нечему, страх к огню у них в крови!

Когда он говорил, Лизе казалось, что искры так и сыплются из него во все стороны. Лучше всего брату давалась именно огненная стихия. Он расцепил её руки, повернул вниз ладонями и подставил свои — излучающие сильный поток энергии. Невидимое и чистое пламя дара. Она не отказалась, кивнула, отогрелась родным теплом и продолжила:

— Ещё сказала, что она охотница, преследовала косулю. Не заметила расставленной ловушки, потому как сильно увлеклась. И лук её там остался, в высокой траве — ловцы попросту не заметили лука, когда выпутывали её.

Девушка помрачнела и судорожно глотнула воздух. Образы, показанные лесной эльфийкой, мелькали в голове яркими, болезненными пятнами и, с минуту поразмышляв, она сообразила, почему:

— Ей солнце било в глаза, когда они… порвали на ней одежду. Хотели надругаться, но самый старший напугал их, что с ведьмами, какой бы красивой ни казалась, нельзя ни в коем случае. Мол, потом отсохнет всё, что ниже пояса, да и отвалится. Потому что на самом деле никакие они не красавицы, а жуткие твари с когтями и зубищами. А всё, что ты видишь — иллюзия. Связали и поволокли к инспектору. Там её… мучили…

Лиза остановилась, не в силах продолжать. Никакие слова не могли передать картинок, спроецированных в мозг дикаркой, слов попросту недоставало, слов было ничтожно мало, образов — много. Фред обнял её, украдкой напоил новой порцией силы:

— Хватит, понятно.

Сестра кивнула, перевела дух. Подняла голову и взглянула в серые глаза Фреда, такие же, как у неё, разве что не обведённые тонкой тёмной каймой по самому краю радужки:

— А теперь я должна спросить, а ты ответь честно. Поклянись своей силой, что скажешь правду и только правду.

Она выпустила из ладони сумрачную, фиолетовую искорку. Он с готовностью кивнул и в ответ выпустил огненную, оранжевую:

— Клянусь своей силой и будущим дипломом мистика!

«Если он у тебя будет» — подумала про себя Лиза, но вслух задала вопрос, как требовал их собственный ритуал:

— Кого ты видел на помосте у часовни?

— Я видел, — Фред сдвинул тёмные брови и поморщился. — Эльфийскую девушку, которую называют смертельно опасной тварью и которую завтра на рассвете спалят, как старое чучело весной.

— При помощи очистительного божественного огня, — передразнила инспектора Лиза, копируя его пафосный тон.

Фредерик взволновался, его щеки вспыхнули:

— Она чистое создание. Чужое, но незлобное!

Сестра сложила руки на груди: