Страница 6 из 12
— Всё в порядке.
Вместо того чтобы расслабиться и согласиться с этим, Рей твёрдо расцепил её руки, вскочил на ноги и бросил коротко, даже не взглянув на неё:
— Спи, — и отошёл куда-то к краю поляны, так что его почти поглотила темнота. Зашуршали кусты — и Мэгг осталась одна.
Наутро о ночном происшествии не упоминали. Рей был веселее обычного, с рассветом завёл песню, снова пригласил Мэгг на танец, но превратил его в какой-то балаган из шуток, подколок и даже гнусных попыток её защекотать. Погода немного испортилась, но под низкими серыми облаками идти было легче и приятнее, чем под палящим солнцем, поэтому решили не прерываться на обед, а перекусили на ходу. К тому моменту, как начали сгущаться сумерки, а дорога пошла мимо высокой монастырской стены с одной стороны и почти убранных уже полей — с другой, позади осталось расстояние вдвое большее, чем они прошагали вчера.
— В поле ночевать будет плохо, если только не найдём где-нибудь стога сена, — проговорил Рей, но без волнения в голосе.
— Постучимся в монастырь? — предположила Мэгг.
Рей окинул стену недовольным взглядом:
— Видишь окна? — они в стене были маленькие и треугольные, не такие, как в монастыре серых сестёр. — Это обитель теней, хранителей короля. Не самые гостеприимные люди в Стении, уж поверь мне. И не люблю я их.
Возможно, Мэгг спросила бы, с чего Рею не любить королевских стражей, но в этот момент с неба упала первая крупная дождевая капля. Громыхнуло — и дождь обрушился стеной не менее плотной, чем каменная стена монастыря.
Глава четвёртая. Гостеприимство святейших отцов
Монаху-привратнику, кажется, не нравилось в Рее и Мэгг всё: и мокрые насквозь костюмы, и слипшиеся волосы, и грязные ботинки. Мэгг не могла разглядеть его лица за слишком глубоко надвинутым капюшоном, но он качал головой и постукивал друг о друга кончиками пальцев весьма красноречиво.
— Почтенный брат, мы просим о приюте, — проговорил Рей очень смиренно, и монах посторонился, давая им возможность укрыться от ливня под сводом громадной каменной арки.
Под ней было холодно, зато сухо, и Мэгг тяжело выдохнула. Рей же первым делом снял со спины цитру и принялся отряхивать и вытирать её.
— Спасибо, почтенный брат, — неуверенно произнесла Мэгг, подражая поэту, и сделала это напрасно — звонкий голос тут же раскрыл её нехитрую маскировку. Почтенный брат медленно повернулся и уставился на неё чёрной дырой капюшона.
— Женщинам не место в этих стенах.
Рей был слишком увлечён цитрой и, похоже, даже не услышал этого, а Мэгг нервно заозиралась, пытаясь найти себе оправдание. Впрочем, этого не потребовалось. Брат, помолчав немного, сказал:
— Но мы не отказываем в приюте тем, кто в нём нуждается. Вы оба получите пищу и кров на эту ночь, но с рассветом уйдёте.
Рей отвлёкся от цитры и искренне ответил:
— Это совпадает и с нашими желаниями. Благодарим вас ещё раз.
— Благодарите Всевышнего. Пусть он хранит вас в пути. Следуйте за мной.
В стене арки притаилась дверь, привратник открыл её, взял небольшой, похоже, магический светильник и первым пошёл вверх по узкой винтовой лестнице. Мэгг и Рей последовали за ним.
Стена была сложена из крупных светлых камней, непохожих на красный кирпич южных домов. Монастырю могло быть и триста, и пятьсот лет. Мэгг не помнила точно истории, но знала, что орден теней, телохранителей короля, существует как минимум шесть веков — Реймих Странный упоминал их в своих летописях не как что-то новое, а как привычную реалию.
— Рей, — позвала Мэгг шёпотом, — сколько лет монастырю?
— Его построили в двести восемнадцатом стенийском году по распоряжению короля Тордена, — ответил вместо Рея монах. — Сначала он принадлежал белым отцам, но со временем перешёл в распоряжение к нашему ордену.
Несмотря на то, что ответ был обстоятельным, монах дал его таким тоном, что спрашивать дальше расхотелось, и Мэгг сосредоточилась на несоразмерных высоких ступенях, от которых вскоре заболели ноги, и на каменном основании лестницы, скользящим под пальцами и ведущим всё на новые и новые высоты, от которого закружилась голова.
Монах остановился резко, так что Рей едва не налетел на него, а Мэгг лбом стукнулась о спину Рея. Зазвенели ключи, задрожал желтоватый свет лампы, и они все оказались в небольшой и очень скромно обставленной комнате с двумя длинными деревянными столами и четырьмя такими же лавками. Напротив входа жарко пылал камин, а на столе стояло единственное блюдо с половиной краюхи серого хлеба. Еда не так волновала Мэгг, как тепло, поэтому она кинулась к камину, упала на колени и протянула к огню окоченевшие пальцы. Жар тут же прошёл по всему её телу, изгоняя из костей противный холод, по позвоночнику пробежала сладкая дрожь удовольствия. Мэгг прикрыла глаза и довольно улыбнулась, надеясь, что скоро Рей перестанет вести пустые разговоры и присоединится к ней возле огня. И действительно, не успела она об этом подумать, как Рей опустился рядом и тоже протянул к огню ладони, принялся разгибать и сгибать пальцы, а заодно радостно сказал:
— Послушники скоро принесут нам ужин, спать будем в одной из келий.
— Ты говорил, они не слишком гостеприимные, — хмыкнула Мэгг, не открывая глаз.
Рей ничего не ответил, как бывало всякий раз, когда он в чём-то оказывался не прав. Позади скрипнула дверь, раздались шаги, стукнуло о стол — можно было не оборачиваться, чтобы угадать: это принесли еду. Мэгг ещё несколько секунд просидела перед камином, потом повернулась к нему спиной, чтобы дать немного высохнуть волосам, открыла глаза и вздрогнула.
Они с Реем были не одни в пустой трапезной — за столом сидел ещё один человек, в монашеском облачении, но, кажется, не из теней. В отличие от привратника, он снял капюшон, и Мэгг отчётливо видела его лицо. Всевышний, что это было за лицо!
Мэгг не сомневалась, что ещё будет видеть его в кошмарах, хотя в нём не было ничего уродливого или даже отталкивающего. У монаха были очень высокие скулы, узкие, западающие щёки и глубоко посаженные глаза, в глубине которых горел какой-то жуткий огонь. Чёрные волосы были, наверное, острижены уже очень давно, и теперь отросли и опускались почти до плеч. Ровными белыми зубами он размеренно откусывал маленькие куски от тонкого ломтя серого хлеба, даже не глядя на поставленные блюда с рыбой, варёной морковью и сладкими кореньями в меду. Почувствовав взгляд, он повернул голову и пристально посмотрел на Мэгг, как будто хотел изучить её душу. Потом отложил хлеб в сторону, отряхнул пальцы, поднял капюшон и скрылся за ним, продолжая, однако, смотреть на Мэгг — да, она не сомневалась, что он смотрит именно на неё, а не на Рея рядом.
Не выдержав этого невидимого взгляда, Мэгг опустила глаза в пол, пытаясь унять бешено колотящееся сердце и убеждая себя в том, что бояться решительно нечего — и пока она тщетно боролась с собой, монах беззвучно исчез.
Когда она рассказала об этом Рею, тот всполошился, но не из-за монаха, а из-за того, что испугался, не подхватила ли она лихорадицу: принялся разглядывать её лицо, несколько раз коснулся губами лба, а потом, быстро накормив и едва ли съев пару кусочков, отвёл в приготовленную им келью с двумя узкими лежаками и всю ночь обнимал за спину, грея своим теплом. Мэгг не сопротивлялась, хотя и чувствовала себя совершенно здоровой.
К утру стало ясно, что никакой лихорадицы нет и в помине, так что они с рассветом покинули стены обители и снова пустились в путь. О вчерашнем ливне напоминали только редкие рытвинки на дороге, заполненные водой, влажная трава да иногда встречавшиеся залитые до краёв канавы. Небо совершенно очистилось, камни на дороге высохли, и идти было легко и приятно.
Внешние стены Шеана показались к полудню — тонкая каменная резьба издалека напоминала кружево, а громадные золочёные стенийские орлы на воротах напоминали сказочных птиц и вот-вот готовы были ожить и взлететь — так искусно были сделаны.