Страница 4 из 16
Я замираю от неожиданности, а Алекс, глядя мне в глаза, ослеплённые ярким, рвущимся в наши окна солнцем, кладёт свои ладони на мои бёдра и надавливает на них, предлагая выбирать ритм нашего движения. Это совершенно не та позиция, к которой я привыкла – так я вся на виду. Алекс полулежит, откинувшись назад, на локти, и безмолвно предлагает мне делать всё, что я захочу. А я хочу целовать его и целую в глаза, губы, ласкаю его мокрые волосы, вдыхаю запах кожи. Я двигаюсь и двигаюсь так, как хочу сама, а он смотрит и смотрит, не отрываясь, на то, как я схожу от близости с ним с ума.
Это совершенно не похоже на то, что мы делали в постели раньше, что ОН со мной делал, а делал он многое, настолько многое и разнообразное, что я мысленно прозвала его «богом своих удовольствий».
Но, не на этот раз: сегодня Алекс не делает НИЧЕГО, вообще ничего. А я изголодалась по нему до такой степени, что несмотря на его пассивность задыхаюсь от наслаждения и продолжаю сходить с ума…
По правде сказать, я и сама не ожидала от себя ничего подобного.
Он знал, насколько красив, и то, очевидно, что эта красота делала со мной. Он не любил меня в то утро, а позволял любить себя, как позволял многим, и в этом и вправду что-то было. «Мы начинаем всё с нового листа, теперь всё будет по-другому!» – так я тогда думала.
Но очень скоро пойму, что наша первая близость вовсе не была актом взаимной любви – Алекс просто отдал мне своё вновь безупречное тело для удовлетворения моих только потребностей в любовании, сексе, ласках. Именно это и было в его выражении лица, его глаза словно кричали мне: «Это тебе нужно? Так сильно ты этого хочешь? Тогда бери! Бери, я не жалею, я даю это всем. Бери, но не жди от меня большего».
В то утро я и не подозревала, что сама стала одной из армии тех, кого впоследствии так сильно презирала. Ещё позднее я узнаю, что сексуальная инициатива должна исходить только от Алекса, в обратном случае в его мозгу запускался некий скрытый патологический механизм.
Глава 4. Party
Алекс не вернулся к обеду, как обещал. Около пяти вечера я замечаю движение и суету на нижней террасе – незнакомые люди устанавливают столы, диваны, настраивают стереосистему. Бассейн наполнен, и в нём уже плавают надувные кресла.
Я не понимаю, что происходит, пока к восьми вечера не начинают подъезжать претенциозные машины с не менее претенциозными в них людьми. Они рассеиваются по террасе, разваливаются в креслах с бокалами в руках и находят друг в друге явно закадычных собеседников. Я догадываюсь, что это, вероятно, вечеринка, и расстраиваюсь, потому что, во-первых, меня никто не предупреждал, а во-вторых, если уж этот дом назвали моим домом, то разве не должна и я тоже принимать участие в решении подобных вопросов? И в-третьих… в-третьих, мне хотелось побыть со своим мужем наедине: я скучаю. Мне не хватает его рук, слов, мягких, окутывающих теплом взглядов, которые остались, похоже, навсегда где-то в прошлом.
И мне элементарно нечего надеть, ну кроме, разве что, чёрного платья – того самого, в котором я когда-то пела в караоке клубе. Конечно, у меня полно одежды, но вся она осталась дома! Это платье я взяла лишь потому, что в новом браке оно кое-что значило.
Обуть мне тоже нечего, и поэтому приходится импровизировать: босая женщина в маленьком чёрном платье – это же сейчас самый писк! А ещё чистейшая эротика, так что, я даже в выигрыше.
Будь мы с Алексом ближе, я бы не стала даже появляться на той вечеринке. Мне это не было нужно, и даже более того, необходимость предстать перед его друзьями и знакомыми, стараться понравиться им заставляла испытывать стресс и даже немного унижала. Но что-то мне подсказывало, что вновь обретённый статус жены необыкновенного и всеми любимого Алекса требует жертв. Я не хотела с самого начала раздражать его своими капризами. Я подстраивалась.
Riha
Хозяин появляется только к девяти вечера и, не заходя в дом, сразу выходит на террасу. Я замечаю, что он переодет, то есть утром ушёл в деловом костюме и рубашке, а сейчас на нём джинсы, футболка и модный пиджак с подвёрнутыми рукавами. «Где он переоделся?» – вдруг возникает вопрос. Такие крошечные ядовитые вопросы, как кислота, способны проесть дыру в чём угодно.
Я делаю над собой усилие и переключаюсь на другие мысли – не хочу ссориться с самого начала, не хочу выяснять отношений. Такой брак у меня уже был, и прежде чем всё более-менее наладилось, часть меня разложилась, а чувства остались уничтоженными навсегда. Я хочу любыми путями избежать ругани.
А гости, тем временем, наперебой спешат поприветствовать владельца всего этого великолепия – его вес и авторитет буквально висят в воздухе. Широко улыбаясь, он здоровается со всеми: и с мужчинами, жмущими его руки, и с девицами, поглаживающими его плечи, заглядывающими в глаза. Одна из них, упакованная в сверкающее серебром платье, при встрече целует его в губы, и меня передёргивает. Затем он наклоняет голову, она что-то долго говорит ему на ухо, он смеётся и обнимает её за талию.
В последний раз я видела его смех в Париже… шесть лет назад. Мне так паршиво, что сил нет даже стоять.
Всё это я наблюдаю с балкона нашей спальни, накрашенная, причёсанная, одетая, но не имеющая ни малейшего желания выходить к ним. В эту секунду я почти ненавижу его.
Спускаюсь на кухню, не без усилий нахожу бутылку коньяка (потому что виски и ром я ещё не умею пить), наливаю себе половину бокала и залпом проглатываю. Подумав, повторяю. И ещё разок. И только после этого снова выхожу на балкон – на этот раз на втором этаже и со стороны столовой.
Алекс уже уединился с двумя мужчинами вполне себе делового, а потому успокоительного для меня вида, и тремя женщинами, явно обсуждая с ними нечто важное, возможно, связанное с бизнесом. Закончив беседу, он переходит в другую компанию, где обнимается с двумя парнями и тремя девушками. В одном из них я узнаю Марка – похлопав Алекса по плечу, он протягивает ему сигарету и помогает закурить. В этот момент мне хочется этого «недодруга» прибить, хотя, надо признать, сигарета добавляет моему сексуальному супругу ещё больше шарма. Он курит и слушает, что ему говорят, иногда отвечает, изредка поглядывая на толпу танцующих на террасе. Я надеюсь, что он ищет меня. Вернее, очень хочу в это верить.
Гости от души зажигают на танцполе под музыку в стиле RnB, дорогой алкоголь льётся рекой, официанты, как муравьи, снуют с подносами, крутой диджей нагнетает атмосферу, и вечеринка набирает обороты. А море вдали спокойное, красивое, залитое лунным светом, словно живая декорация служит фоном всему этому безобразию.
Алекс всё время занят разговорами: не успевает он выслушать одних, к нему уже подходят другие, либо он сам перемещается туда, где его давно ждут. Потом он, наконец, поднимает голову и наши взгляды встречаются. Мы оба замираем, и, несмотря на коньяк, мне хочется разрыдаться и прокричать ему: что ты творишь? Зачем?
В этот момент к нему снова подплывает девица в серебряном платье, обнимает одной рукой за талию, прижавшись бёдрами к его бёдрам, а вторую прижимает к его затылку, вынуждая снова наклониться и слушать её. На этот раз Алекс мягко её отстраняет, но она, не отпуская его руку, тащит к столику, где, догадываюсь, отдыхают его друзья. Он что-то ей говорит, буквально выдирая свою руку из захвата, и направляется к дому.
«Идёт за мной», – думаю и бегу в нашу спальню, на балкон этажом выше. Вижу, как Алекс выходит туда, где меня уже нет, и прежде чем он догадается взглянуть вверх, делаю шаг назад от перил. Мне отчаянно хочется, чтобы он искал меня, и моя рациональность даже не пытается вникнуть в причины этой потребности. Ребячество? Нет. Обида? Да. Желание заставить его приложить хоть какие-нибудь усилия, завладеть его вниманием больше, чем на пару минут? Но Алекс слишком занятой человек, чтобы тратить время на мои обиженные игры: он сразу возвращается к друзьям. Все пятеро непринуждённо болтают, часто смеются и курят. Когда девица в серебряном влезает моему мужу на колени, негодование уже рвёт меня на части.