Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 77



Начиная с XI в., то есть почти в преддверии крестовых походов, ситуация в Европе изменилась. В лоне церкви возникла реформаторская струя, представители которой предприняли попытку использовать новые социально-экономические отношения не только для внутренней стабилизации католицизма, но и для политической эмансипации церкви. Реформаторское движение, центром которого стал бенедектинский монастырь Клюни, улучшило вначале положение монастырей в Бургундии и Лотарингии. Папа римский не преминул ухватиться за предложение клюнийцев, состоявшее в создании монастырей, подчиненных непосредственно Клюни, а не епископу, введение более строгих правил для монахов, в том числе целибата, запрете симонии, установлении выборов папы Коллегией кардиналов с устранением из них светских феодалов, в церковной инвеституре. Симония - распространенная в период средневековья покупка и продажа церковных должностей (от имени евангельского персонажа Симона-волхва). Инвеститура - право светского государя назначать епископов на своей территории. И хотя клюнийская реформа не была доведена до конца, она тем не менее позволила Григорию VII, самому крупному представителю реформаторской партии на папском престоле, не только отказаться от светской опеки, но и открыто высказать притязания на мировое господство.

Именно стремление к гегемонии явилось одной из движущих причин рьяных призывов Рима к завоеванию "земли обетованной".

Урбан II, выступивший непосредственным организатором крестовых походов, пытался решить таким образом несколько задач: упрочить свою власть в западноевропейских государствах, подогревая религиозное рвение католиков, добиться подчинения православных церквей и заполучить немалые земельные владения на Востоке.

Лозунг "освобождения Гроба Господня" позволил закамуфлировать основные цели, преследовавшиеся крестоносцами. Уникальным продуктом крестовых походов стали духовно-рыцарские ордены - сословные организации мелкого и среднего феодального дворянства, которых коротко называли "рыцари церкви". В них наиболее полно воплощены грабительская идеология и практика этого экспансионистского движения. Благодаря своей всевозраставшей политической, экономической и военной власти ордены превращались в костяк католического господства на Востоке. Их особое положение, созданное и поощрявшееся папством, многочисленные владения почти во всех странах Западной Европы, а также разветвленная структура обеспечивали им и на родине дальнейшее безбедное существование и влиятельные позиции даже тогда, когда давно были потеряны все завоевания в Сирии и Палестине.

Участвуя в крестовых походах и в последовавших затем войнах, все без исключения военно-монашеские ордены постепенно отошли от принципов аскетизма и "забыли" учение того, рыцарями которого они призваны были служить, Христа, сказавшего, что царство его не от мира сего. И хотя первоначально монахи считались среди христиан избранниками неба (кардинал Дамиан в XI в. говорил: "Иисус Христос вырывает монахов из мира, подобно доброму пастырю, вырывающему ягнят из пасти хищного зверя. Блаженны избранники, которых Господь спасает среди ограниченного числа погибающих, принимая их в свой святой ковчег"), а вступление в монашество признавалось почти вторым крещением, члены духовно-рыцарских орденов не очень-то считались с необходимостью соблюдать монашеские обеты.

Тот же папа Урбан II в период первого крестового похода на соборе в Ниме провозгласил, что монахи подобны ангелам, потому что возвещают повеления божии, и на основании аналогии между монашеской одеждой и шестью крылами серафимов собор даже определил место монахов среди ангельской иерархии.

Руководитель ордена цистерцианцев Бернар Клервоский говорил своим монахам:

- Гиппократ и его последователи учат, как сохранить жизнь в этом мире; Христос и его ученики - как ее потерять. Кого же из двух вы избираете своим учителем, за кем будете следовать? Не скрывает своего намерения тот, кто станет так рассуждать: такая-то пища вредна глазам, от такой-то происходит боль в голове, в груди или в желудке. Разве вы в евангелиях или у пророков читали об этих различиях? Конечно, нет; плоть и кровь открыли вам эту истину...

- Разве я обещал излагать вам Гиппократа и Галена, - продолжал духовный предтеча военно-монашеских орденов, - или беседовать с вами о школе Эпикура? Я - ученик Христа и говорю с учениками Христа; если я введу сюда чуждое ему учение, то сам согрешу. Эпикур и Гиппократ предпочитают: один - наслаждение плоти, другой - ее сохранение; мой Учитель наставляет, как презирать и то, и другое...



Настаивал Бернар и на неукоснительном соблюдении еще одного монашеского обета - бедности. В одной из своих рождественских проповедей он так объясняет рождение Христа в Вифлееме:

- Может быть, кто-нибудь полагает, что Ему следовало бы избрать для Своего рождения величественный чертог, где Царь Славы был бы принят с великой славою; но не ради этого Христос сошел со Своего царственного жилища. Богатства и славы на небесах вечное изобилие, но одного там не обреталось - бедности. Зато на земле ее было много и слишком много, но человек не знал ей цены. Бедности именно и пожелал, сходя на землю, Сын Божий, чтобы, избрав ее для Себя, Своею оценкой сделать ее нам драгоценной...

И третий обет не забыл святой Бернар:

- "Своя воля" в человеке - источник греха и всякого нравственного зла. Поэтому собственная воля человека так ненавистна Господу, что делает для Него противными все жертвы людские, вследствие яда, который она к ним подмешивает...

Даже понтифика вопрошал неукротимый монах:

- Quo vadis? (Куда идешь? (лат.)). Какого же ты хочешь царства? Божьего или земного?..

Как мы увидим далее, почти все благочестивые проповеди Бернара и его обращение к курии останутся втуне. Именно три наиболее известные и выходящие далеко за рамки организации подобного толка - иоанниты, называемые также госпитальерами или мальтийскими рыцарями, тамплиеры или храмовники и их псевдонаследники и рыцари Тевтонского, или Немецкого, ордена - и показали на многовековой практике, насколько далеко они отошли от принципов, провозглашенных Бернаром Клервоским.