Страница 4 из 6
И пришел он к Польскому королю не с пустыми руками, как пишет Сигизмунду, но: «справы того неприятеля выведавши» [11] (с. 155).
То есть увез с собой какие-то секретные документы.
Но и сюда попадает он все с той же шпионской миссией. Об этом сообщает в своем признании И.Д. Бельский:
«На допросе Бельский во всем повинился и признал, что изменил государю. Несмотря на признание, следствие по делу Бельского скоро зашло в тупик. Слишком много высокопоставленных лиц оказались замешанными в заговоре. Среди подозреваемых оказался Вишневецкий. Причастность этого авантюриста не вызывает сомнения. Бельский получил тайные грамоты из Литвы к январю 1562 г. Обмен письмами с королем должен был отнять не менее одного-двух месяцев. Следовательно, тайные переговоры начались не позднее ноября-декабря 1561 г. Но именно в это время в Москву приехал Вишневецкий, уже имевший охранные от короля грамоты. Нити измены тянулись в Белевское удельное княжество и, возможно, в другие более крупные уделы. В такой ситуации правительство сочло благоразумным вовсе прервать расследование» [12] (с. 150).
На что похоже это столь странное всепрощенчество обнаруженное в высших эшелонах власти?
Это просто копия решения правоохранительных органов, вышедших на след масонов, подготавливающих революцию 1917 года, когда 3-е отделение натолкнулось на главных заговорщиков – представителей правящей фамилии:
«Мартинистов, среди которых было несколько Великих князей (Николай Николаевич, Петр Николаевич, Георгий Михайлович) и лиц, близких ко Двору, не тронули.» [13].
То есть история, когда не тронули окружающих Ивана Грозного вельмож, остается в презрении – никто из историков на эту тему не писал, хоть данные о том всегда имелись в наличии. А потому уже не просто повторяется, но повторяется вместе со всесокрушающим вихрем революции 1917 года.
Однако, тремя годами ранее, эта измена высокопоставленных вельмож уже не позволила Ивану Грозному быстро одолеть Ливонский орден и завершить эту кампанию не дав вступить в боевые действия возможным союзникам неприятеля.
Вот в чем выразилась измена воевод, посланных Грозным в Ливонию:
«Следует подчеркнуть, что “перемирие 1559 г. было невыгодно для Русского государства. Ливонские феодалы получили совершенно необходимую им передышку” (Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 38). 31 августа 1559 года в Вильно (Вильнюсе) между Ливонским орденом и Польско-Литовским государством было заключено соглашение, по которому польский король Сигизмунд II Август принимал в свою “клиентуру и протекцию” Орден, обещая защищать ливонских рыцарей от Русии… Стратегическая победа ускользала из рук русских. И виной тому были Сильвестр и Адашев с подельниками. Иван Грозный, имея в виду перемирие 1559 года, скажет потом Андрею Курбскому: “И аще не бы ваша злобесная претыкания была, и з Божиею помощию уже бы вся Германия была за Православием” (там же)» [9] (с. 612–613).
«Виленское соглашение круто изменило ход войны. Теперь России противостояло не слабое, раздробленное государство, а мощное Литовско-Польское государство» [14] (с. 67).
«Больше того, “война между Русским государством и немецко-ливонскими сословиями превратилась в войну за ливонское наследство между всеми заинтересованными в ливонском балтийском вопросе государствами” (Королюк В.Д. Ливонская война. С. 43). Помимо Польши и Литвы, то были Дания и Швеция. Так война с одним противником переросла в войну с рядом европейских государств, а по существу с Западной Европой (С.Ф. Платонов отмечал, что против Москвы стали Швеция, Дания, Речь Посполитая, “а за ними император и вообще Германия”. – Платонов С.Ф. Иван Грозный. С. 72). Это произошло опять-таки по вине Избранной Рады и ее лидеров – Сильвестра и Адашева, предоставивших возможность Западу произвести, пользуясь перемирием, перегруппировку сил и поставить Россию перед необходимостью вести войну на несколько фронтов» [9] (с. 614).
Что-то уже знакомое. Где-то в нашей истории мы уже сталкивались с подобным.
Ах, да: в Японскую, помнится, вместо Адашева с Сильвестром Грозному, ту же роль выполнили сдавший Порт-Артур Стессель и сдавший Россию на переговорах премьер-министр Витте:
«Несмотря на мужество и героизм защитников Порт-Артура, комендант крепости генерал-лейтенант А.М. Стессель, вопреки мнению военного совета, сдал ее 20 декабря 1904 г. противнику» [15] (с. 82).
«… японцам было сдано около 208 тысяч снарядов. Имелось муки, зерна и сухарей на 48 дней, крупы и риса – на 23 дня, фуража – на 34 дня. Все это свидетельствует о том, что крепость не исчерпала всех своих возможностей для сопротивления. Сдача крепости вообще, а тем более в таком достаточно сильном состоянии, было не в традициях русской армии.
Специальная комиссия, тщательно изучив все документы, опросив свидетелей, предложила военно-полевому суду и императору вынести суровый вердикт. В результате суд приговорил Стесселя и Фока к смертной казни через расстрел» [16] (с. 33).
Понятно дело, приговор не был приведен в исполнение. Николай II, как и Иван IV, в начале своих царствований о противостоящей им обоим тайной организации, именуемой сегодня масонство, а во времена Ивана Грозного – ересь «жидовствующих», еще ничего не знали. А потому списывали предательства на счет обыкновенного разгильдяйства и головотяпства своих, как им тогда казалось, верноподданных. Но они, что лишь теперь выясняется со всей своей суровой очевидностью, слишком сильно ошибались. То было не головотяпство, но умышленное предательство со стороны обласканных обоими Монархами придворных особ. Как-то странно было видеть, как главнокомандующие сдают неприятелю доверенные им армии, причем, даже сильно рискуя при этом своей же головой.
«В борьбе за Порт-Артур японцы потеряли 110 тыс. человек и 15 кораблей, а 16 кораблей получили серьезные повреждения» [15] (с. 82).
Война, по сути, была Россией к тому времени уже выиграна. Куропаткин писал Витте:
«…на фронте мы стоим тверже, чем стояли когда-либо, и имеем много шансов выйти победителями. Японцы. дошли до кульминационного пункта”» [17] (с. 304).
«…русские перемололи в Ляодуне все японские войска. У Японии не было больше сил вести войну. Крепость же могла сражаться год и больше. И все-таки крепость обманом и хитростью сдали. Русской реакционной интеллигенции и масонам необходимо было поражение России» [18] (с. 96).
Но сдачей крепости, за обладание которой, собственно, и велась эта война, предательства, обрушившиеся в ту пору на ничего не подозревающего Николая II, не заканчивались. Граф Витте, отправленный Николаем II для ведения переговоров, предал Царя и Россию, заключив такой мир, который отдавал победу в войне Японии.
И, вновь, вот какова причина такого предательства, которое совершил обличенный самой большой властью в стране вельможа:
«…Витте являлся председателем одной из лож, заседавших в Петрограде.» [20] (с. 13–14); [19] (с. 218).
Что на сегодня выясняется, председательствовал не только в одной из многочисленных лож в России, но именно он возглавлял эту организацию, уже однажды попытавшуюся совершить в Петербурге, на Сенатской площади, дворцовый переворот.
Причем, и в следующей войне, 1-й мировой, такими же полномочиями, как Адашев с Сильвестром, были наделены уже иные связанные с масонскими кругами предатели Отечества: Николай Николаевич, первый год войны командующий Русской армией, и начальник штаба – Алексеев.
«О масонстве вел. князя Николая Николаевича и его увлечении оккультизмом хорошо известно по многим источникам» [21] (с. 455).
Вот что сообщает об Алексееве Гальперн:
«Последние перед революцией месяцы в Верховном Совете очень много разговоров о всякого рода военных и дворцовых заговорах. Помню, разные члены Верховного Совета, главным образом Некрасов, делали целый ряд сообщений – о переговорах Г.Е. Львова с генералом Алексеевым в ставке относительно ареста царя. Настроение офицерства в это время вообще было интересно. Я присматривался к нему и сам; многое слышал от других, и основное, что меня поразило, это полное отсутствие преторианских чувств. Полный индифферентизм по отношению к Царской Семье. Политической активности в офицерских кругах было немного – преобладало пассивное ожидание неизбежного» [22] (с. 69).