Страница 43 из 51
Теперь эклектичный дом Джекаби стал мне более понятен. У детектива не было ни портретов, ни фотографий, но он постепенно окружал себя предметами, напоминавшими ему о фантастическом прошлом. За каждым из них, даже самым маленьким, стояла любопытная история. Рассматривать их было все равно что проводить раскопки или расшифровывать древние тексты, и я гадала, что они поведают мне, если пойму, как узнать их секрет. Многие ли напоминали о хорошем? Многие ли, подобно начищенной пике редкапа, служили памятником прошлым ошибкам и даже потерянным жизням?
Глава тридцатая
Церемония прощания прошла с размахом. Казалось, не меньше половины города пришло оплакать погибших или просто поглазеть на происходящее. Когда появились мы с Джекаби, собравшиеся обменивались слухами и приносили искренние соболезнования. Планировалось, что церемония пройдет в небольшой церкви возле Розмари-Грин, но людей пришло слишком много, и мероприятие перенесли на улицу. Было довольно холодно, на земле лежал недавно выпавший снег, но на небе не было ни облака.
Дженни убедила Джекаби сменить обычное бесформенное пальто на более элегантное черное, обнаруженное ею на чердаке. Карманов у него было не так уж много, поэтому детектив сказал, что ему не обойтись без потрепанного коричневого ранца. Я подняла этот маленький ранец, чтобы передать Джекаби перед выходом из дома, и мне показалось, что рюкзак набит кирпичами.
– Это церемония прощания, – сказала я. – Зачем тащить все это с собой?
– Именно из-за таких вопросов у вас, юная леди, останется шрам на груди, а у моего бесценного экземпляра «Апотропайона» теперь корешок переломан. Нет уж, я предпочитаю быть во всеоружии и не суетиться в последний момент.
Мы нашли место с краю и принялись ждать начала церемонии. Все еще негодуя из-за решения скрыть правду о Свифте, Джекаби прожигал глазами Марлоу и мэра Спейда, которые сидели в первых рядах. Поскольку двое погибших были уважаемыми (по крайней мере в глазах общественности) представителями полицейского управления, мероприятие организовали с большой помпой. Все пять дубовых гробов были одинаковыми и весьма дорогими – скорее всего, такая модель была не по карману большинству скорбящих семей. Интересно, что положили для утяжеления в гроб Свифта и положили ли вообще что-нибудь?
В шуме толпы я различила робкие намеки на мелодию, которая медленно нарастала, поднималась и опадала, как бегущая волна. Меланхоличная песня напомнила мне о покойной миссис Морриган. Сосредоточившись на ней, я не сразу услышала слова Джекаби.
– Простите, что вы сказали?
– Я сказал, что принял решение, мисс Рук. Внимательнейшим образом все обдумав, я решил больше не привлекать вас к полевой работе.
– Что?
– Не переживайте, я не указываю вам на дверь. Вы по-прежнему будете каталогизировать старые дела, присматривать за домом и вести бухгалтерию. Полагаю, у Дугласа тоже есть целая кипа заметок, которые даже не оформлены должным образом. Я бы очень хотел, чтобы вы занялись этим при первой же возможности…
– Вы не хотите, чтобы я вас сопровождала? Но почему?
– Потому что мне только и не хватало еще одного призрака или, и того хуже, еще одной упрямой утки. Мне будет гораздо спокойнее знать, что вы дома и в безопасности. Хотя, если подумать, старайтесь все же не соваться в отдел опасных документов библиотеки… и не прикасайтесь к емкостям в лаборатории… и вообще не заходите в северное крыло второго этажа.
Я почувствовала, как у меня загорелись уши и упало сердце, хотя и не поняла почему. Сжав руки в кулаки, я повернулась к своему начальнику и глубоко вздохнула.
– Мистер Джекаби, я не ребенок. Я сама за себя отвечаю, даже если совершаю ошибки. Я всю жизнь готовилась к приключению, а потом смотрела с порога, как оно ускользает от меня. С тех пор как я взяла в руки первую книгу, я читала о потрясающих открытиях, отважных исследователях и фантастических тварях, почти не выходя из собственного дома. Мой отец говорил, что я читаю больше основной массы его студентов. И все же, несмотря на всю свою подготовку, самый дерзкий поступок я совершила, когда сбежала из университета, чтобы искать динозавров, но в итоге лишь четыре месяца копалась в земле и камнях. – Я перевела дух.
– Я не знал, что вы искали динозавров, мисс Рук.
– Вы об этом не спрашивали.
– Верно. Полагаю, это не представляет для меня интереса. Именно это мне в вас сразу понравилось: вы внимательно относитесь к тому, что обычно не принимают в расчет.
– Пожалуй, выразиться можно было и изящнее, но я сочту это за комплимент. Что же до вашего решения, мой ответ – «нет».
– Я вас ни о чем не спрашивал. Мое решение окончательно.
Я хотела было возразить, но священник уже поднялся на импровизированный подиум, и разговоры стихли. На время церемонии я прикусила язычок, но решила еще вернуться к этому вопросу.
Когда собравшиеся успокоились, я нашла источник грустной музыки. Слева от подиума стояли четыре одетые в серое женщины с длинными седыми волосами. Пока все новые и новые люди по очереди зачитывали траурные речи, женщины тихонько напевали и плакали, вызывая у присутствующих печаль. Когда церемония подошла к завершению, они запели прекрасную скорбную песню. Она была очень похожа на последнюю песню миссис Морриган, но при этом казалась сложнее и громче нее. Их голоса дополняли друг друга, выводя изящные контрапункты и сливаясь в музыкальное полотно горьких звуков, от которых у всех присутствующих на глаза наворачивались слезы, приносящие с собой облегчение.
Закончив, женщины опустились на колени возле гроба миссис Морриган, а затем пошли к воротам церкви. Я заметила Мону О’Коннор, которая нежно обняла каждую из плакальщиц. Последняя из них заправила рыжие локоны Моны ей за ухо и поцеловала ее в лоб, как добрая тетушка. Мона чуть дольше подержала в руках ее руку, после чего женщина вышла на улицу и исчезла в ярком свете дня.
Собравшиеся достали носовые платки, чтобы вытереть слезы, и толпа начала расходиться. Прежде чем уйти, молодая женщина со светлыми локонами, которую я видела возле «Изумрудной арки», вышла вперед и положила белую гвоздику на гроб Артура Брагга. Еще несколько человек отдали покойным последние дары: цветы, серебряные монеты и даже коробку сигар, которую водрузили на гроб покойного мистера Хендерсона. Лишь один гроб остался пустым.
– Продолжим разговор за обедом? – предложила я, но Джекаби смотрел куда-то в первые ряды. – Если вы не возражаете, я бы заглянула по пути на рынок «Чендлерс». Я обещала троллю рыбу.
Похоже, так и не услышав меня, детектив вдруг решительно пошел к подиуму. Я последовала за ним, протискиваясь между шедших к выходу горожан, как плывущая против течения рыба.
Когда я добралась до подиума, Джекаби стоял у гроба Свифта.
– Джекаби, давайте обойдемся без сцен, – сказал Марлоу. – Просто забудьте об этом.
– Но это оскорбление, – возразил Джекаби и показал на гроб. – Это неуважение к мертвым!
– Джекаби… – прорычал Марлоу. Он сжал кулаки, и я поняла, что ему не хочется силой выпроваживать детектива с тихой церемонии прощания. – Семьи просто хотят спокойно попрощаться с погибшими.
– Но нельзя допустить, – продолжил Джекаби, открывая коричневый ранец, – чтобы наш дорогой, уважаемый комиссар отправился в последний путь без единого цветочка. Посмотрим… уверен, у меня найдется что-нибудь подходящее.
Марлоу озадаченно посмотрел на детектива, но позволил ему покопаться в ранце.
– Нашел! Он ведь так ими гордился.
Ему пришлось напрячься, чтобы водрузить тяжелые железные башмаки редкапа на крышку гроба, но громкий стук, с которым каблуки ударились о дерево, того точно стоил. К одному из башмаков по-прежнему был прикреплен изломанный и опаленный фрагмент ортеза, прикрученный шурупом в районе лодыжки. Оставив Марлоу разбираться с этим, Джекаби пошел прочь.
Я догнала его у самых ворот.
– Знаю, знаю… – сказал он, прежде чем я успела вставить хоть слово. – Не стоит усложнять жизнь Марлоу.