Три этажа сверху

Я вернулась на четвёртый этаж и заняла позицию на пороге своего класса. К тому времени у меня были ключи от восьми или девяти кабинетов, и я приказала младшим детям припрятать их.

Наконец, галдящая, возбуждённая до крайней степени толпа, перекликаясь по всем коридорам так, что стены сотрясало гулкое эхо, прирастая людьми, стала стягиваться вокруг меня. Большинство — парни, юноши. Девчонок мало. Или не все девочки здесь. Впрочем, вряд ли кто-то останется сидеть в стороне, когда творится такое… Просторный коридор заполнился старшеклассниками. Ничего хорошего ожидать не приходилось.

Старшеклассники — мой контингент, и многие из них совсем не рассудительные отроки, вроде тех, которые рулят звездолётом во вселенной. У меня на этот счёт никаких иллюзий. Я или буду нужна им, или меня отшвырнут, как тряпку, переступят и пойдут дальше, делать свои дела, а они, эти дела, у некоторых семнадцатилетних не самые добродетельные. Кроме того, не угадаешь, для каких заскорузлых их комплексов доведётся стать мишенью?

Когда в школе все этажи были ещё на месте, я поступью сурового коменданта проходила мимо старшеклассников, и они оборачивались на весомые удары каблуков под пятой моей, и здоровались охотнее, чем с другими учителями, мышью старавшимися прошмыгнуть в свой кабинет. Но сейчас я одна, и кто-то воспользуется ситуацией.

Пожалуй, присутствие третьеклассников оказалось очень кстати.

Бедные! Они увидели, как всё теснее становится толпа вокруг меня, и у обоих глаза наполнились слезами, а губы начали дрожать. Младшие дети не любят старших, опасаются их. Вид у Матвея и Ксюши был жалкий И я воспользовалась этим. Я погладила по головам младших детей и привычно рявкнула в толпу профессионально подсевшим, зычным голосом:

— Так! Вы, там, потише! Детей не пугаем! — кивнула я на третьеклассников. — Я увожу их в свой класс, и никто туда не войдёт без моего разрешения. Дети должны чувствовать себя в безопасности. Понятно?! — на высоких оборотах выдала я. Втолкнула младших в класс, прикрыла дверь в кабинет и поборола сильное желание прижаться к дверному полотну спиною, а ещё лучше, нырнуть за Матвеем и Ксюшей в класс и закрыться на три оборота замка.

Следом догнало холодное понимание, что соотношение сил неравное настолько, что со мной просто, шутя, не по злобе, а исключительно из юношеского гадюшничества, могут сделать, что вздумается, и оставить жить дальше. А я не из тех, кто сносит обиду. Меня нельзя ломать, это категорически. Запертая в угол, я скорее пойду на крайние меры, самые радикальные, но не позволю… Чего ухмыляешься, Вован?! В прошлом году я возила твой 10 "Г" в санаторий и знаю, что ты вовсю трахаешься с бабами, предпочитая не глупых девчонок, а взрослых молодых женщин. Двадцатитрёхлетняя педагог-организатор из соседней школы пришлась очень кстати, и с радостью, лишь глянув на твои мощные бёдра и всё, что выказывало себя между ними, предложила себя в качестве тренажера, на котором ты, здоровый жеребец, упражнялся ночи напролёт…

Я повернула к нему лицо, бросила веско:

— Что, Краснокутский?

— Делим территорию! Делим женщин! — глумливо рявкнул этот лось и несколько голосов подхватили его призыв. Толпа зашевелилась, загоготала, произошли перемещения — дружки Вована подтягивались к нему а, значит, и ко мне.

Несколько девушек — аккуратные, ухоженные и брезгливые, — стараясь обойти Краснокутского на расстоянии, просочились вдоль стенки и встали за моей спиной. Они смотрели на меня с доверием.

Так полтора метра между мной и дверью оказались заполнены школьными джульетками.

Я покровительственно кивнула девчонкам и впустила на свою территорию, — в кабинет.

Раздел сфер влияния начался. Вряд ли всем пришли на ум такие слова, но все мгновенно поняли суть. Ко мне попыталась пробиться ещё одна десятиклассница, Света, но Макс из параллельного класса обнял её за плечи, что-то нашёптывал в ушко и принудил остаться с ним.

У меня мелко подрагивали коленки, я боялась, что это заметят, сосредоточилась на дыхании и стала бесшумно втягивать воздух через нос — медленно, медленно… Не вышло медленно. Вообще ничего не вышло с релаксацией. Я думала, что будет, когда этот пипл почувствует голод, — а время обеденное, ждать осталось недолго. Или они захотят пить. Или, о господи! — придёт желание облегчиться по-большому, а затем и все прочие нужды. Что делать-то?!

И отдала первое приказание:

— Хватит ревели! (на их жаргоне я сказала "хватит громко разговаривать" — они меня поняли). Следите за вещами. Сумки не оставлять, если оставлять, то под присмотром. Я не буду отвечать за ваши рюкзаки.

Подумала, добавила:

— Не стану отвечать за ваше добро, если ваши сумки не у меня в классе. Дежурные, ключи от кабинетов сдайте мне.

Девятиклассник протянул мне ключ. Толя Филонов, человек из своры Большого Вована, вырвал ключ из его руки.

Я сделала вид, что не заметила этого. Но отметила, что ребята с других школ ведут себя более сдержанно.

Понятно. Моя школа посреди новостроек раза в четыре многолюднее и безумнее тихих старых школок города, и учителя здесь выживают при одном условии: если у них есть данные, позволяющие командовать полками.

Я приказала:

— Не выливайте из вёдер воду, которой мыли пол. Вёдра вынесите в коридор.

— Вёдра ко мне! — сказал Вован, поднимая вверх по-мужски крепкую руку. Тупой и ленивый, он быстро сориентировался в практических вопросах. — Я в них буду ср. ть!

Я протянула Вовану на вытянутом мизинце ключ от кабинета английского, который окном упирается в лесистый холм. Распорядилась, веско впечатывая слова:

— Делать то, что ты сказал, все будут в лесу. Из двести восьмого кабинета выйдете на сухой бугор. И, да: хорошей охоты, сссэры!

Старшеклассники засмеялись. Я сказала:

— Предупреждаю: нельзя поднимать присмиревшего зайца за уши, у них когти на задних лапах кривые, острые, как ножи, и до десяти сантиметров длиной, а лапы мощные. Случалось не раз, зайцы распарывали живот охотникам.

На мгновение все ошалело затихли, переваривая информацию. До сих пор они знали только набитых поролоном зайцев.

Я поняла, что — или сейчас, или никогда. Пора расставить всё по своим местам.

— Еды у нас нет. Воды надолго не хватит даже для мытья рук. Света нет. Связи нет. Слёз и воплей тоже чтоб я не слышала. Первое, что надо сделать: плотно закройте все окна — иначе станет холодно. Через окна летят комары, а мы от них отвыкли, и могут залезть ужи и всякие болотные твари, видите сами, какая вокруг глушь. Затем…

Договорить я не успела.

В лестничном пролёте показался Владик Карнадут: скромный сухощавый паренёк, вежливый и обязательный. Он часто уезжал на соревнования, но отрабатывал все темы у меня на факультативе. Он шёл со спортивной сумкой, тяжёлой, лямкой давившей ему плечо. Все пропускали его: Карнадута знали не только в нашей школе, городские ребята увидели его и сказали: "О, Влад Карнадут! Привет!" Владика и с ним двоих младших мальчиков воспитывали приёмные родители, оба, и отец, и мать — известные спортивные тренеры. Мать тренер по боксу, отец — футболист. Мать вылепила из Влада мастера спорта.

В сумке Влада плотно звякнуло.

Первым сообразил, что к чему, мужлан Вован. Карнадут сын тренера и, не иначе, побывал в комнате физруков. Может, отец оставил ему ключ. И теперь то, что Карнадут вынес от физруков, полновесным стеклянным голосом сигналило: "Я — есть, и я есть веселье!"

Вован, позабыв про всё, попросту наложил свою руку на сумку Карнадута, а Владик невозмутимо отдал ему ношу, коротко взглянув мне в лицо. Уж не знаю, специально он сделал это, или само сложилось, но я вскоре оценила его решение как единственно правильное.

Вован энд друзья, побрякивая сумкой, живо скрылись за поворотом коридора, возбуждённо гогоча.

Возле меня осталась группа, по большей части, незнакомых, но трезвомыслящих футболистов-юниоров; плюс несколько девиц, как я поняла, свободного поведения (или просто доверчивых неопытных глупышек — они демонстрируют себя так же, как и первые), и штук пять девятиклассников, взволнованных и растерянных больше других. Эти, пользуясь возможностью, перебежали ко мне под крыло.