Страница 2 из 24
– Поговорю с сестрой.
– С Ольгой? Из Воронежа?!
Почему… Господи, почему вот так всегда? Где мама там центр внимания (и наверняка земная ось) смещается в ее сторону?
– Не могу понять, что тебе конкретно не нравится, – вздыхает в ответ папа, дотрагиваясь до ее пальцев. – Ольга или город?
Лира всегда любила отца за его спокойствие и ироничные замечания. Мама называет это черствостью и равнодушием. Зря она так. Таких как папа еще поискать. Вадим вот был похож на него. Ей так казалось. Теперь он весь в делах и руководит делами их общей компании. Не стоит вспоминать об этом.
– Ни то, ни другое. Это не подходящее окружение для нашей Лирочки.
– Алин, ну вот что ты несешь?! Сиделки, стало быть, подходящее?!
– У них образование.
Троюродную сестру отца она видела лишь однажды, в детстве. Они заскочили к ним на обратном пути. Лира помнит восторг от того короткого визита. Все эти заграницы слились в один похожий друг на друга отель, а старомодный дом, с запущенным яблоневым садом вокруг, летним душем, старой пристройкой, странным, но не лишенным чудес местом.
– Мам. Мне двадцать семь лет. Поздно думать об окружении. Все уже сложилось.
Отец целует ее в лоб. Этот жест означает, что пап доволен ей и что он скоро уйдет. Так всегда происходит и этот раз не исключение. Они оставляют ее в одиночестве. Мама спешит за папой, не без ехидства вопрошая, что это вдруг заставило его вспомнить о давно забытых родственниках.
– Алина, никто не забывал о них. Но я уже уяснил для себя: о чем не знает Алина Вишневецкая, о том и не переживает.
– Что?! Ты все это время общался с ними?!
– Представь себе.
– За моей спиной?! Ты хоть понимаешь в каком свете ты выставил меня?!
– Алина, ты сделала все самостоятельно. Ольга все поняла и слова не сказала.
– Олег! Не смей уходить вот так! Это надо обсудить.
– Что тут обсуждать? Пора взять ситуацию в свои руки.
В коридоре еще слышна их перебранка. Что до Лиры, то ей просто тоскливо. Все как в детстве – родители ссорятся, оставив ее в одиночестве огромной детской.
Глава 2
– Лира!
– Мам? – Лира вздрагивает, подтягивая и спихивая с кровати непослушные ноги.
Мама вернулась в комнату совсем скоро. Она прохаживается по ней, заполняя ее собой запахом духов и блеском броши в петлице дорого костюма. Пока она мерит шагами пространство между окном и дверью, Лира разглядывает ее, пытаясь угадать в каком же именно бутике было куплено это чудо дизайнерской мысли и как добраться до туалета.
– Пока отец не привез Ольгу, может дашь еще один шанс Марине…
– Константиновне, – подсказываю я, не дожидаясь, когда она вспомнит или ошибется в отчестве работницы.
Не пойму, что так мать вцепилась в нее. Если за словами отца скрывается целая деловая философия, то за мамой – совсем другое воспитание. Примеров тому очень много, начиная «дружбой» (а точнее ее отсутствием) с дальними родственниками, такими как тетя Оля, и заканчивая тщательным подбором тех, с кем Лира должна была общаться в детстве. Лира не может сказать, что все на чем зиждется ее мир – плохо. В конце концов она стала тем, кем стала не благодаря рекам шампанского и противостоянию с родным человеком.
– Считаешь, что за две недели, максимум за месяц, что она собирается к нам, Марина Константиновна сотворит чудо – я возьму и встану на ноги?
Мама присаживается рядом с ней, помедлив, но все же положив руку на ее бедро. Она переводит на нее взгляд. Что-то случилось? Она так не делала раньше!
– Лир, если мы ее выгоним сейчас, то ты будешь предоставлена самой себе. Нам не найти сиделку за такой короткий срок. Понимаешь?
Ее дочь сидит на краю кровати, глядя на свой давно забытый педикюр и злится. Отсутствие лака на ногтях, иссохшие ноги и мертвецки бледная кожа… Все это каждый день напоминает ей о том, что произошло в один злополучный день, а мамина ухоженная рука, тонкая и узкая, с нежной кожей и золотыми ободками колец на пальцах лишь подчеркивает этот контраст. Во что превращается ее дочь? Вот что?!
– Ты права, – Лира медлит, решаясь на очередное требование. – Пусть Марина останется, а еще…
Она переводит дух, взглянув на нее сбоку. Мама такая яркая, свежая и… Но на ум Лиры приходит: новенькая.
– Мне нужен косметолог.
Мама поняла свою "вредную" дочь, похлопала по коленке и направилась к двери, распахивая ее и подзывая сиделку.
***
Проходит несколько недель. Тетка не торопится покидать Воронеж, а Марина Константиновна демонстрирует чудеса такта, воспитанности, предупреждая каждое мое действие. Ее стало невероятно много в жизни Лиры, как и наезжающей, а иногда и остающейся в доме мамы. Лира не против, а наоборот очень даже “за”, но родственницу хочется увидеть куда больше. К тому же ее слегка беспокоит мамино внимание, но пока Лира отмахивается от этих мыслей, потому как это противоречит ее прошлым размышлениям.
– Что-то она не торопится.
– О ком это ты?
Она поднимает взгляд от экрана ноутбука, пронзая маму насмешливым взглядом. Ох, уж эти ее хитрости. Лира знает ее как облупленную. Но конкретно сейчас в нее закрадывается тень подозрения. Ей кажется, что родители договорились о чем-то, но вот только забыли сказать ей об этом.
– Я о тетке из Воронежа.
– Грибы, наверное, солит, соленьями занимается. Дел полно.
– Грибы? Соления? Зачем они ей здесь?
– Не знаю.
Лира смотрит на календарь и тут же закрывает ноут. Разумеется, разносолы – это куда важнее просьбы отца. Она становится заправской эгоисткой.
– Мам, что происходит?
Лира делает знак рукой, оглядываясь в поисках смартфона. Мама делает хорошую мину при плохой игре. Она знает, как Лира ждет родственницу, не было и дня чтобы она не вспоминала о ней хотя бы мимоходом. Порой это ожидание и нетерпение вызывает недоумение даже у нее самой. Она совсем не знает ее, а Ольга - ее. Ольга может оказаться во сто крат хуже холодной Марины, но Лира хоть убей, но чувствует, что с ней ее жизнь изменится.
– Ничего. Я всего лишь отвечаю на твой вопрос.
Лира кивает. Не надо ничего говорить. Она сама все узнает. Вот только…
– Лира Олеговна, как вы относитесь к иппотерапии?
Марина подскакивает к девушке, а правильно будет сказать, что выскакивает как черт из табакерки.
– Никак.
Когда-то в этом доме была небольшая конюшня. Дед любил лошадей и держал у себя двух кобыл, но все изменилось. Дед Стас умер, а мама предпочитает домашним разъездам прогулки на частных конюшнях в окружении своих подружек и симпатичных инструкторов, которые (конечно, дело только в этом) знает толк в их безопасности.
– Зря, – щебечет Марина, убирая с Лириных коленей ноут с охлаждающей платформой и накрывает их теплым пледом. – У этого направления большое будущее.
Лира не смотрит на нее, а все пытается найти куда-то запропастившийся телефон.
– Это направление известно еще со времен Гиппократа. Будущее уже наступило.
– Радует, что вы не отпустили руки и продолжаете интересоваться альтернативными методами лечения.
О, да! Лира все еще хочет встать на ноги, как и любой другой оказавшийся в похожем с ней положении человек. Вот только она боится и дело уже не в животных детских страхах, и запретах маменьки, а в том, что и это не поможет ей.
– Что мам? Вновь отстроим конюшню?
Мама кивает и теперь куда спокойнее, чем прежде. Она все еще занята чтением светской передовицы, что несколько настораживает Лиру. С каких пор тема перепланировок, обустройства и дизайна стала малозначительной для нее?
– Если ты согласна, то и я согласна.
– То есть тебя не беспокоит, что все может обернуться катастрофой и стать еще хуже, чем было?
– Лира, девочка моя. Я боялась лошадей. Я много чего боялась, пока ты росла. Но вот ты взрослая и мне бы перестать беспокоиться, но ты оказываешься переломанной сразу в нескольких местах. Не думаю, что станет хуже. Я поговорила с Софой, и она найдет мне самых что ни на есть компетентных работников. Глядишь, станет лучше.