Страница 16 из 24
Лира рассказывает двум веселящимся мужчинам, что камеры заполнились запахом чего-то кислого. Она не могла понять, что происходит, но решила и не выяснять этого. Выбравшись вместе с Джонатаном через покореженную решетку, они двинулись в след за птицами, не успели выбраться, как увидели возвращающихся гвардейцев, преследующих их ежей и индюшек.
– Я и Джонатан решили не мешать им, отбежали в сторону, а потом заглянули вниз. Птиц внизу уже не было, зато были запершиеся в камерах полуголые мужчины и этот ваш Сэгхарт. Я схватила Джонатана и потащила за собой, но тот стал упираться.
Просто она забыла, что этот упырь ему вроде как родственник. Если бы не он, то Лира бы наверняка сбежала.
– Не успели мы сделать и десяти шагов, как он появился рядом, взял его и меня за ухо…
Ей не хочется вспоминать и упоминать о том с каким презрением он выдохнул: «Опять вы! Все никак не угомонитесь!» С чего он взял, что ей есть до него хоть какое-то дело?
– Дальше вы все знаете. Так я имела честь познакомиться с вами ваше величество.
Король воспринял мою заминку по-своему.
– Можно просто Лайнелл.
Лира с благодарностью улыбается ему. Не обращение к нему вводит ее в ступор, а понимание, что нужно делать что-то. Признаваться? Не покрутят ли они у виска? Притворяться дальше? Она всегда знала, что актриса из нее так себе. Все не так, не правильно, дико и не правдоподобно.
– Куда же делась ваша палочка?
– Ваш Сэгхарт забрал ее, перед этим наорав на Джонатана. Мне пришлось заступиться за него и сказать, что все происходящее моих рук дело.
Не передать словами каким уничижительным взглядом он наградил ее. Гад!
– О, да. Это можно считать оружием!
Она не станет спорить с ними в их рассуждениях. Ее одолевает дремота и она уже несколько раз проглотила напрашивающийся зевок.
– Пожалуйста, – раздается позади нее едва-едва знакомым голосом.
На стол перед ней падает соломинка. Лира смотрит на это с равнодушием. Даже тот факт, что она не могла взяться из ниоткуда не тревожит ее. Она забирается в кресло с ногами, запахивая их легкой накидкой.
– Я обезвредил ее.
Мужчины рассматривают соломинку. Сначала ее берет в руки Траубе, вертит и даже взмахивает, передает королю, тот тоже пытается сделать что-то.
– Все было так она рассказала нам?
– Да, но веселого в этом было мало.
Лира хмыкает, слушая голос из-за спинки. Этот Сэгхарт отчего-то не спешит показываться. Стыдно ему что ли? Вряд ли. Сначала лапает, обвиняет и орет при всех…
– Вот только кое-кто забыл рассказать, что чуть было не прибил меня, попытавшись надеть кастрюлю с какой-то крас…
Глава 10
– Вот только кто-то не рассказывает, что чуть было не прибил меня, попытавшись надеть на голову кастрюлю с какой-то красной бурдой! Да к тому же кислой!
– Ей это удалось?
Лайнелл и Генрих продолжают смеяться, но теперь гораздо тише и все больше прячут хохму в кулаки. Лица у них двоих счастливые, раскрасневшиеся и мокрые от слез. Такими он застал их.
– А сам-то ты как думаешь? – бросает Эверт не без недовольства.
Он перегибается через кресло, собираясь сказать этой девице все что думает о ее проделках и безответственности. Ладно, Джонатан! Он – ребенок, которого нужно высечь, делать это неделю и не переставая, но она! Взрослая ведь и мозгов должно быть побольше!
– Куда же ты дел ее? – интересуется Лайнелл, куда спокойнее, наконец вытирая свое мокрое от смеха лицо.
Эверту некому высказывать свое недовольство, претензии и замечания. Девчонка спит, подтянув ноги и запахнувшись в шелковый халат с изображенными на нем фламинго.
– Никуда. Успел отскочить. Варево ухнуло вниз.
– Тихо, Темнейшество, – просит его Лайнелл, вспомнив не самое любимое из прозвищ сэгхара. – Разбудишь ведь.
Эверту кажется, что она притворяется, но пульс и дыхание говорит об обратном.
– После кофе?
Эверт поднял чашку, понюхал напиток, передал его Траубе. Это он у них специалист по ядам, гнусным и подлым моментам. Но тот только кивнул в ответ, вернув емкость на блестящий, как новехонькое зеркало поднос.
– Это он. Не сомневайся. Я попробовал его первым.
– Много выпила? – Эверт продолжает держать ее запястье, считая удары сердца.
Оно замедляется, как у всякого человека, который погружается в невозможно глубокий и крепкий сон.
– Как видишь. Полчашки. Выпила и не поморщилась.
– Интересно.
Что же именно ему интересно Эверт объяснять не стал. Тут и так понятно: удивительное дело, но тонизирующий напиток (который, к слову, никогда не нравился ему) подействовал на девушку совершенно по-иному – не взбодрил, а успокоил и погрузил в сон.
«Она должна бегать по потолку! Вот ведь странная…И в этом тоже!»
Он повертелся на месте, вздохнул из-за занятого кресла, сотворил себе точно такое же, но только из своего особняка, уселся и почувствовал, что его наконец отпустило. День закончился. Неприятности тоже. Можно расслабиться, выпить и не ждать ничего плохого.
– Посмеялись и хватит, – медленно выводит Траубе. – Хочу знать, что же наконец произошло? Можешь не рассказывать мне, что вы отправились в имение, но почему без охраны?
Эверт разводит руками и смотрит на Лайнелла. Настал его черед молвить свое слово и объяснять свои вольности.
– Ты не хочешь освободить и переодеть своих крысолюбов?
Он дает величеству собраться с мыслями. Эверт давно знает его. Траубе тоже, потому и соглашается на этот короткий обмен любезностями.
– Им полезно.
– Я тоже так решил, – отвечает Эверт с тяжким вздохом. – Теперь у нас нет темниц и малой приемной залы.
Траубе бледнеет, а Эверт только дергает бровями. Он думал, что девчонка преувеличивает? Зря. Работы хватит всем: от уборщиков и кузнецов до каменщиков и архитекторов.
– Я – король в конце концов.
Произносит Лайнелл, выпрямляется и подтягивается к остывшему кофейнику, наполняя чашку бурым напитком.
– Вот именно, – откликаются Эверт и Траубе в едином возгласе.
Им только не хватало смуты, когда только-только все стало налаживаться. Страна не выдержит еще и распрей.
– Посмеете отчитывать короля?
Нет. Они лишь награждают его взглядами: укоряющим и строгим. Лайнелл кивает, напустив на себя совершенно королевский, такой безупречный и надменный вид, но заверять их в чем-то и убеждать в своем будущем благоразумии не спешит.
– Расскажи лучше, что там с графом, Джонатаном, замком…
Эв только вздохнул в ответ. Завтра он возьмет себе выходной.
– На прошлой неделе Джонатану исполнилось двенадцать, но вместо того, чтобы нацепить на него кристалл и привезти в Смог, в академию или на худой конец прямо ко мне Леннивайн решил проверить что-то. Это только предположения, что косвенно подтверждаются словами Джона. Племянник не знает, что конкретно хотел сделать учитель просто подчинился ему и не стал задавать вопросов.
– Балбес!
– Именно, – согласился Эверт. – Его любознательность направлена на совершенно другие вещи.
Он в его возрасте не был таким. Ему было не до проказ. У Эверта в те годы был «на руках» убитый горем, если не сказать, что впавший в детство Карл, младенец Джонатан, куча земель и поместий, а еще проснувшийся дар.
– Я выясню это, но позже, когда просмотрю оставшиеся в комнате учителя бумаги. Я видел формулы, чертежи, образцы хинна, да пустые кристаллы.
Эверт не знал, чего конкретно добивался безумец и отчасти сам виноват в произошедшем. Ему надо было озадачиться и почитать рекомендации Леннивайна, а он просто принял его на работу. Ему нужен был спокойный и вдумчивый учитель, способный уравновесить и погасить неуемную энергию Джонатана.
Потому он махнул на это рукой, доверившись первому впечатлению и прошлым воспоминаниям детства. Он подозревал, что проблемы Леннивайна кроются в его тихой натуре: не таких учителей хотят видеть рядом с сыновьями. Отцам нужны другие примеры для подражания: деятельные и энергичные, совсем, как Эверт, вот только он не обучает никого.