Озорной вампир (ЛП)

— Ничего?

— Неужели ты так слепо предан Сортиари, что передашь это Макалистеру? — По какой-то причине Шивон считала Кристиана одиночкой во всех смыслах этого слова. Как эта Фиона, как она сама, без всякой привязанности.

— Верность здесь ни причем, — ответил Кристиан. — Информация очень ценна. Я склонен продавать свою.

Дурак. Шивон боролась с желанием ударить его по красивому лицу, чтобы хоть немного вразумить.

— Ты раб денег, оборотень. — Она все время смотрела на него. Шивон знала о его склонности к азартным играм и о том, в какие неприятности это его втянуло. — Тебе нужно освободиться от этих оков.

Его ответный хмурый взгляд сказал ей, что эта тема не обсуждается.

— Я не спрашивал твоего мнения на этот счет.

— Я предложила его бесплатно. — Шивон постаралась сохранить спокойное выражение лица и легкий тон. Какую бы пустоту ни пытался заполнить Кристиан, азартные игры и алкоголь не помогут ему сделать это.

Кристиан потянулся за пустым стаканом и с отвращением отодвинул его.

— Да, но не делай мне никаких одолжений.

Его настроение изменилось, и это была та его сторона, которую Шивон никогда не видела. Задумчивый. Сердитый. Разочарованный. Такой непохожий на очаровательного, беззаботного мужчину, который любил ее дразнить. Шивон совсем не нравилась эта его сторона. Это испортило ей удовольствие и заставило сопротивляться игре.

— Ты хочешь знать мое мнение по этому поводу? Хорошо. Я дам его тебе. Если ты расскажешь все это Макалистеру, он убьет тебя прежде, чем ты успеешь встать со стула.

Шивон была сыта по горло Кристианом и его безрассудными выходками. Она выскочила из кабинки и направилась к выходу, готовая оставить его и эту несчастную ночь позади. Воздух ранней зимы наполнил ее легкие, и она с отвращением выдохнула. Боги, как же она ненавидела этот город. Ненавидела его загрязнение и тяжелый воздух и тот факт, что уличные фонари делали невозможным видеть звезды…

Сильные руки развернули ее к себе. Кристиан прижался губами к ее губам в сокрушительном поцелуе, который ослабил ее колени и ускорил кровь в жилах. Забудь о Грегоре и Макалистере. Кристиан Уэйлен должен был уничтожить ее прежде, чем кто-либо из врагов получит такую возможность.

Глава 24

— Я был терпелив, пока ты позволял этой вампирской шлюшке отвлекать себя. Пришло время доказать мне, что мое великодушие не пропало даром.

Эван с трудом подавил желание закатить глаза. Грегор мог притворяться великодушным весь гребаный день, но это не изменило бы того факта, что он был эгоистичным ублюдком, которому было наплевать на всех, кроме себя и своих собственных планов. Эван все еще был чертовски зол из-за своего разговора с Сашей и готов был нанести небольшой ущерб, чтобы снять напряжение, которое продолжало накапливаться всю оставшуюся ночь и весь следующий день. Если Грегор хочет стать жертвой этой ярости, пусть так и будет.

— А за последние несколько недель ты хоть что-нибудь сделал, кроме того, что засаживал по самые уши во врага? Я был слишком слаб. Пусть ты пропускаешь смены, пусть ты сражаешься на этой проклятой богами арене, как животное. — Белки глаз Грегора поглотила чернота, и в груди его раздалось низкое рычание. — Ты мне кое-что должен, Эван. И я предлагаю тебе заплатить.

Он ни черта не должен Йену Грегору, будь он проклят. Эван посмотрел на их предполагаемого лидера сверху вниз и медленно, глубоко вздохнул. Его голова дернулась в сторону, когда Грегор нанес удар, которого Эван даже не заметил. Громкий хлопок означал, что его челюсть сломалась, и вспышка раскаленной добела боли пронзила его лицо. Эван застонал, почувствовав во рту привкус крови. Рана на губе зажила почти мгновенно, когда он выпрямился и снова посмотрел на ублюдка.

Грегор двигался с пугающей скоростью и не терял ни секунды, чтобы напомнить Эвану о своей доблести. Он нанес еще один удар по лицу Эвана, на этот раз, устроив ужасный перелом глазницы, от которого правое глазное яблоко запульсировало, лицо обвисло, а зрение затуманилось прежде, чем кости успели восстановиться. Он мог бы принять свое избиение и позволить этому быть концом всего, но Эван не был согласен. Он ответил Грегору, низко склонив голову, и врезался в него. Грегор вылетел из сапог, и вместо того, чтобы опуститься на пол, Эван оттолкнул Грегора на добрых пятнадцать футов, прежде чем швырнуть его в противоположную стену. Сила удара погрузила Грегора в гипсокартон, и Эван воспользовался этой возможностью, чтобы сделать сильный правый хук прямо в челюсть Грегора.

С таким же успехом он мог бы врезаться в кирпичную стену, несмотря на все повреждения, которые появились, Грегор был невероятно выносливым, самым сильным из них всех. Эван надеялся, что ему хоть немного больно. Достаточно, чтобы знать, что с ним лучше не связываться. Он не собирался больше стоять и терпеть это. С него было достаточно дерьма. Достаточно вендетты. И достаточно мести, чтобы хватило на несколько жизней. Эван хотел уйти. И если единственным способом для этого была его смерть, то пусть так и будет.

Грегор оторвался от гипсокартона и прижал Эвана к полу еще до того, как тот понял, что больше не стоит. Воздух покинул его легкие в сильном порыве, и Эван боролся, чтобы сделать вздох. Рука Грегора начала сжимать его горло.

— Ты наглый кусок дерьма, — выплюнул Грегор. — Думаешь, что можешь смотреть на меня с вызовом и думать, что я просто позволю уйти? — Чернота поглотила белки глаз, и его родной акцент стал еще четче от гнева. — У меня было дерьмо, которое доставляло мне больше хлопот, чем ты, так что ни на секунду не думай, что у тебя есть что-то против меня. Если хочешь унизить себя, погрузившись в испорченную киску вампира, это твое дело. Когда твои братья узнают, что ты натворил, избиение будет наименьшей из твоих проблем. — Грегор наклонился так близко, что горячее, прогорклое дыхание коснулось лица Эвана. — Qui cum canibus concumbunt cum pulicibus surgent. — Если ты ложишься с собаками, то просыпаешься с блохами. Мудак. Грегор отпустил горло Эвана и одним плавным движением поднял его с пола. — У тебя есть пять секунд, чтобы сказать мне то, что я хочу услышать, прежде чем я расскажу твои секреты каждому военачальнику в пределах слышимости.

Боги, Грегор был жалким ублюдком. Эван, наконец, смог сделать глубокий вдох и наполнить легкие столь необходимым ему кислородом. Его многочисленные переломы и ушибы зажили, и он снова был на сто процентов здоров. С Грегором он вполне мог справиться. С разъяренной толпой его собратьев, одержимых желанием наказать за предательство? Вряд ли. Те, кто слепо предан Грегору, без колебаний разорвут Эвана на куски. А когда от него ничего не останется, чтобы расчленить, они оторвут ему голову прямо с плеч. Он должен был играть. У него не было другого выбора. Он не боялся ни сражаться, ни умереть. Но Дрю никогда не позволил бы ему сражаться одному, и он не хотел подвергать своего кузена опасности.

— У создателя Саши, Саида, есть пара. — Эван понятия не имел, будет ли эта информация ценна для Грегора, но попробовать стоило. — Фейри. Отличная от всех, кого я когда-либо видел. Она очень сильная, я это почувствовал.

Грегор разразился почти маниакальным смехом, и Эван подумал, уж не сошел ли он, наконец, с ума.

— Эта женщина, которая думает, что ты ее пара, она — часть ковена Саида?

Эван нахмурился. Как Грегор узнал о Саиде?

— Да. Есть три вампира, о которых я знаю, включая Сашу. Остальные — дампиры.

Грегор продолжал смеяться.

— Ты совершенно бесполезен, черт возьми! — Смех замер в жуткой тишине, и губы Грегора скривились в угрожающей усмешке. Его глаза оставались черными. Ониксовые шары, отражающие зло его души. — Ты выбрал женщину из ковена, который я хочу сохранить в неприкосновенности, не так ли?

Эван скрыл свое удивление под маской пассивности. С тех пор как началась их вражда с вампирами, Грегор ни разу не предлагал ковену отсрочку или помилование. Саид явно внес свой вклад в эндшпиль Грегора. Либо так, либо это сделал кто-то из его близких. Может быть, фейри? Она казалась очевидным выбором.