Солдат… не спрашивай!

Та же самая церемония была в этот день и в прошлом году и позапрошлом – почти каждый год начиная с 1801. При Павле Первом развод проводился я в другом месте, при Екатерине второй тоже, да и в эпоху "бабского царства" порядки в гвардии были иные. Нижние чины набирались из дворян, ездили господа "солдаты" чуть ли не в каретах, а в ответ даже на справедливое замечание могли послать офицера далеко-далеко, а то и побить ненароком – это смотря по настроению.

Впрочем, в ту далекую пору и Зимнего дворца, а именно так и называется "желтый дом", зимняя резиденция российского императора здесь не было. Этот – уже пятый по счету, построен в 1763 году и многократно перестраивался позднее. Что стало с предшественниками – да так, один сгорел, другой не понравился и разобрали, третий утрачен в результате "перестройки" и так далее, не суть важно. Почему "желтый"  – а так в ту эпоху красили все казенные каменные здания от психиатрической клиники, до дворца императора включительно. В нарядный бело-голубой колер Зимний оденется ближе к веку двадцатому.

Вроде бы по старому, но внимательный наблюдатель непременно бы заметил одну существенную деталь, которая была еще вчера. На разводе отсутствует один человек, который ранее никогда не пропускал эту церемонию – российский император. Вместо него в "живые солдатики" увлеченное играет малолетний великий князь Михаил Павлович Романов, младший из сыновей покойного императора Павла Первого. Что-то серьезно, не на шутку изменилось в жизни столицы, да и всей империи, раз уж "Сам" не вышел на развод караула! В те далекие годы таким событиям придавали очень важное значение, да что там развод, иной посол или дипломат в отчете своему правительству обязательно указывал кто и где сидел или стоял на званном обеде и какие тосты произносили и далее – вплоть до меню и цвета салфеток.

Чтобы понять причину этого странного явления придется проникнуть взором внутрь массивного здания, сложенного из местного гранита, песчаника и частично – обычного кирпича, на плацу перед которым и происходит "парад"  – так питерские обыватели по застарелой привычке именуют любую воинскую церемонию, кроме похорон конечно. Разгадка кроется в одной из малоприметных комнат, расположенных в северозападном крыле дворца, у дверей которой замерли по стойке "смирно" гвардейцы-часовые. Ранее здесь был "Тронный зал", но в 1795 году планировку изменили и вместо огромного зала появилась масса комнат, чуланчиков и комнатушек. В одном из таких неприметных помещений император и выслушивает ежедневный доклад нового военного министра. Заслуги на посту губернатора Финляндии, а главное – рекомендация людей из окружения Александра Первого позволили генералу от инфантерии Михаи́лу Богда́новичу Баркла́й-де-То́лли занять пост военного министра в январе того же 1810 года. Для подготовки к грядущей войне, которая буквально стояла уже на пороге, царю требовался "дельный" генерал и такой нашелся. При других обстоятельствах потомку захудалого шотландского рода подобное высокое назначение бы "не светило". В 1809 году в Российской императорской армии насчитывался 61-н генерал-лейтенант. В этом списке Барклай-де-Толли занимал далеко не почетное 47-е место по старшинству производства в чин. Когда государь император пожаловал его в генералы от инфантерии, обойдёнными оказались аж целых 46-ть человек. Все они сочли себя незаслуженно обиженными, и тогда в высших армейских кругах начали возмущённо обсуждать "выскочку" Барклая, а некоторые даже в знак протеста подали царю прошение об отставке.

Российская императорская армия досталась новому администратору далеко не в лучшем состоянии и работы был непочатый край. Генерал ушел в эти труды с головой, если ранее так называемый "доклад военного министра" более напоминал сборник анекдотов и его можно смело было отсылать хоть тому же Бонапарту для ознакомления, то теперь все кардинально изменилось. Часами просиживали они вдвоем с императором во дворце, решая насущные финансовые и организационные вопросы, связанные с военным строительством. Других специалистов обычно не приглашали, Михаил Богданович считал, что присутствие императора поневоле "сковывает" людей, а с ним, как с генералом – военачальники близкого ранга все же будут более открыты.

 – …ваше императорское величество как вы знаете, лишь введения одной корпусной организации недостаточно для повышения нашей военной силы. Надо обязательно увеличить как число рядов в ротах, так и довести состав всех без исключения полков до трех батальонов, при одном резервном. Посему я вынужден испросить с вашего согласия у министра финансов новые кредиты.

 – Я бы рад Михаил Богданович, но ведь Сперанский упрется, только он более-менее все уладил и тут такие расходы.

 – Придется нам сократить войска гарнизонные и крепостные, отказаться от некоторых эскадронов в кавалерии. Поверьте государь, я делаю все, чтобы изыскать необходимые средства.  – заверил императора военный министр, давно уже напрашивалась идея отщипнуть хоть толику от пирога морского ведомства, но сегодня не время для таких радикальных предложений.

Затем последовало скучное и длинное перечисление мероприятий, какие уже проделаны, и какие еще предстоит "осилить". В конечном счете все упирается в финансы… а денег как всегда трагически не хватало.

 – Позвольте узнать Александр Павлович, есть ли надежда договорится с британцами? без их гиней нам будет очень непросто, а в дипломатические круги я не вхож.

 – К сожалению mon général ничем не могу вас порадовать, переговоры зашли в тупик. Нам ставят пренепременное условие – отказаться от континентальной блокады, а открыто порвать с Наполеоном мы пока не можем.

 – Очень жаль, я надеялся они пойдут навстречу, мы ведь увеличили заказ винтовок вдвое по сравнению с первоначальным, неужели деловые круги Альбиона не могут оказать давление на свое правительство? Был бы кредит с их стороны, так и 100 тысяч бы закупили, все равно выбора нет.

 – Наша дипломатия делает все, что в ее силах, но британцы народ такой, сами знаете. Что там у вас еще? Я вижу, ваша папка день ото дня становится все толще.

 – Не стану скрывать государь, в этом году точно некий люк в небесах открылся. На военное ведомство посыпался просто поток различных предложений и прожектов, на удивление многие из них – дельные. Сегодня я подобрал материал в основном по артиллерии, от результатов испытаний новейших нарезных пушек, до новых ударных трубок и главной нашей новинки – необычайно сильного пороха.

 – Порох изобрели?  – не смог сдержать улыбки император, в то время эта фраза имела значение "изобрести велосипед".

Да уж… ваше императорское величество, смотрите сами, я тоже сперва не поверил,  – генерал вынул из кармана свернутый носовой платок, и выложил прямо на стол его содержимое – мелкие осколки металла, почти пыль, и не замедлил пояснить,  – Это часть оболочки 8-ми фунтовой бомбы после испытаний.

 – Впечатляет, и о новых пушках я уже слышал и еще… но где эти господа прожектеры были раньше до 1810 года? Почему они ничего не предложили, когда мы с Аракчеевым проводили обновление артиллерии? Мистика прямо, мне порой даже кажется, что все эти новые сведения и прожекты исходят из какого-то одного неведомого источника, которого совсем недавно еще не было и в помине?  – Александр Павлович внимательно вгляделся в лицо своего военного министра. Барклай взгляд царя выдержал и ничем себя не выдал, хотя он то как раз знал, или по крайней мере догадывался, что за "источник" такой возник и откуда.

Дальше обсуждению подлежал еще один может быть не самый важный, но все же достаточно "скользкий" вопрос, военный министр разослал в губернии требования сдать всех дворовых, барских егерей в рекруты, ему позарез требовались хорошие стрелки. "Патриотически" настроенное дворянство однако не захотело поступится привычными удобствами – как же, их дичи к обеду лишили. На канцелярию императора обрушился поток жалоб, а кое-где предводители дворянства и губернаторы требования военного министра и просто проигнорировали.