Танненберг

Та часть германской артиллерии, что спряталась от обстрела в Млаве, так и не успела из неё выйти, как была настигнута казаками, и принуждена к сдаче. Большая часть пехоты 36-й дивизии, была либо уничтожена, либо попала в плен.

Исключение составляли только два батальона, ушедшие вчера далеко в стороны, отгонять надоедливых русских кавалеристов, и взявших с собой по одной шести орудийной батарее. Весь день там происходили странные действия, потому что русские кружили у них перед носом, иногда завязывая перестрелки мелкими группами, на которые было даже жалко тратить снаряды. Ничего особенного не происходило, но канонада со стороны Млавы всех тревожила. В конце концов, и эти батальоны получили приказ об отходе на север, но сделать это оказалось не так просто. Потому что, как только они двинулись в том направлении, русские начали проявлять не свойственную им до сих пор настойчивость, и нападали на арьергард уже крупными силами. Впрочем, по-прежнему быстро отступая, как только на них обращали внимание. Так продолжалось, пока их не подловили, наведя на огонь остановившейся артиллерии. Они понесли существенные потери, и некоторое время не тревожили отступавших своими наскоками, но продолжали идти следом. Преследование прекратилось только, когда батальоны ушли через границу.

А вот 35-я дивизия почти не пострадала. Почти, потому что вся пехота осталась абсолютно целая, не сделав даже ни одного выстрела. Но вот артиллерия… У Семнадцатого корпуса больше не было артиллерии. Орудия 36-й дивизии были уничтожены или захвачены русскими во время утреннего штурма и последующего обстрела позиций у Млавы. Кроме двенадцати орудий на дальних флангах, которые так и ушли через границу, где их уже не преследовали. А артиллерия 35-й дивизии попала под ужасный обстрел на дороге, и была либо брошена, либо разбита. Та часть, что успела уйти из-под обстрела, либо была окружена в Млаве, либо настигнута русской кавалерией во время отступления. Исключение составили лишь девять орудий, которые удалось каким-то чудом вывезти из-под того обстрела на север, и они, уже под защитой пехоты, так и смогли уйти. Самое плачевное для германцев было то, что пропала и вся артиллерия корпуса, состоявшая из шестнадцати 150-мм гаубиц.

Нашим войскам, конечно, тоже досталось. Но в значительно меньшей степени. В двух кавалерийских дивизиях, в основном за время предшествующих боёв за Млаву, было потеряно в общей сложности до пятисот человек убитыми и ранеными. Пехота недосчиталась намного больше. Основные потери пришлись на левый фланг, который и наступал неудачно, из-за сложной местности, и под огнём вражеской артиллерии находился дольше всех. Симбирский полк потерял около тысячи человек убитыми и ранеными. В центре, во всех полках, что находились там, включая и 8-ю дивизию Фитингофа, потери не превысили и семисот человек. А правый фланг, которому армия во многом и была обязана победой, потерял всего триста человек убитыми и ранеными. Артиллерия потери имела незначительные. Противник, конечно, пытался иногда перенести огонь на неё, тоже наугад, лишь предполагая, где она прячется, но больше его всё-таки занимала наступающая пехота. Поэтому, артиллеристы отделались потерей тридцати человек убитыми и ранеными, и одним разбитым осколками орудием.

Глава 9

Сообщение о победе Самсонов получил в три часа дня. Спать к этому времени хотелось зверски, не помогал даже самый крепкий чай. Сказывалось и то, что нервное напряжение отпускало. Рядом над картой клевал носом Орановский. Да, надо отдать какое-то распоряжение на закрепление рубежей, и всем спать. Можно только догадываться, что чувствуют сейчас солдаты. Мало того, что ночь не спали, так ещё и пробегали полдня. Хотя они, возможно, перед утром всё-таки подремали пару часиков. В общем, надо как-то подвести итоги.

– Владимир Алоизиевич, первый бой за нами. Если вспомнить последнюю историю, то такое редко бывало. Обычно, мы сначала кровью умываемся, а потом начинаем бить супостатов.

Начштаба встрепенулся, посмотрел на Самсонова красными глазами.

– Всё? Они отступили?

– По донесениям Мартоса, не просто отступили, а бежали. Только пятки сверкали. И это германцы! Можно гордиться. – И после небольшой паузы добавил. – Теперь надо определиться с желательными рубежами, потому что пока мы там не соберём сил побольше, никуда мы дальше не пойдём. Есть мысли по этому поводу?

Орановский посмотрел на карту, но видно было, что он уже выпал из реальности. Можно, конечно, пустить всё на самотёк, и предоставить решать это Мартосу, но тот сейчас тоже чувствует себя, наверно, не лучшим образом. А поэтому, раз Самсонов имеет ещё в себе силы, надо как-то закрепить результаты дня.

– Предлагаю далеко не ходить, и занять оборону по реке Млавка. До неё от окраин станции версты три с половиной. На западе она при этом забирает довольно сильно к югу, но это нам сейчас и неважно. Главное рубежи чтобы были надёжные.

– А если германцы нас подопрут на этих рубежах? Как дальше двигаться будем? – Начал включаться в ситуацию Орановский.

– Тогда… – помедлил Самсонов, – здесь вот какой-то ручеёк, можно и по нему оборону занять. А край упереть в лес на холмах за селом… как оно… Липовец-Касцельны. Опять же, артиллерию там прятать удобно. А на востоке. Да, тоже по Млавке, она тут совсем мелкая. И заворачивать по ней. Фланг вывести на водораздел с Ожицем. А там видно будет. Всё, ступайте, отправьте последнюю диспозицию Мартосу и спать! А я отправлю ему поздравление, да, пусть готовит списки к наградам.

Орановский ушёл, а Самсонов начал отдавать последние распоряжения. Надо было ещё убедиться, что все части, намеченные к перевозке, соберутся на временной станции, которая выполнила-таки своё основное предназначение, позволив неожиданно и в кратчайшие сроки перебросить крупные силы практически к линии соприкосновения с противником, и нанести ему чувствительное поражение.

А ведь сегодня уже четырнадцатое. Ренненкампф тоже начал своё наступление. И судя по всему, в противоборство с ним вступит уже меньше сил, чем… пожалуй можно смело говорить… в той реальности. Потому что теперь Самсонову удалось направить события уже по другому руслу. Спать завалился на диване в кабинете. Адъютанта попросил разбудить себя через три часа. Сон был хоть и крепкий, но всё же видения какие-то через него пробивались – карты, стрелки на них, самолёты, как в старых, или будущих, фильмах, летящие над этой картой, и рисующие за собой проделанный маршрут. А где-то в уголке исчерканного листа, в перспективе маршировали колонны полков со штыками над головами и знамёнами, на которых угрожающе раскачивался чёрный тевтонский крест. Потом всё это заслонило старое лицо в прусском шлеме-шишаке, и со зловеще сверкающим моноклем под седыми бровями… Но Самсонов послал их всех далеко, потому что очень хотел спать, и перевернулся на другой бок. Но ему и там спать не давали, всё вокруг тряслось, сначала, будто в поезде на полном ходу, потом, будто он вцепился в пулемёт, и его сотрясает от дикой отдачи, а потом… он понял, что его трясёт за плечо адъютант Липский, и уже довольно громко приговаривает:

– Ваше высокопревосходительство, ваше высокопревосходительство…

– А? – Вскинулся Самсонов.

– Уже семь вечера. – Облегчённо проговорил Липский.

Самсонов резко сел, потирая лицо руками.

– Спасибо. – Поблагодарил он.

Несмотря на то, что сон был короткий, и перемежался дурацкими виденьями, чувствовал он себя вполне сносно. Пришла поздравительная телеграмма от Жилинского, а следом от самого Главковерха Ник Никича[21]. Про нарушение сроков наступления пока никто не говорил. Ну, да – победителей не судят. Теперь не зарваться бы, и не подставиться где-то.

Справился по телефону, как дела в Млаве. Дежурный по штабу корпуса ответил, что предписанные рубежи заняты, войска отдыхают. На временной станции заканчивала погрузку 1-я стрелковая бригада, 2-я дивизия уже отбыла вместе со всей артиллерией и обозом. Радостная новость – Первый корпус наконец-то собрался весь в Новогеоргиевске, и теперь его можно забирать. Вроде обещали. Отправил телеграмму Жилинскому с заверениями, что продолжит службу верой и правдой, а потому просил отдать прибывший корпус. А в ответ тишина. Чего и следовало ожидать. Ну, что же, главное напоминать об этом почаще, и желательно аргументировать убедительно.

21

Великий Князь Николай Николаевич, Верховный Главнокомандующий.