Страница 15 из 29
Как я уже говорил, о моём возвращении домой никто из моих братьев и сестёр ничего не знал. Равным образом ничего они не знали и о том, что сцена моего "изгнания из дома" была лишь спектаклем, разыгранным специально для имперских спецслужб, вздумай они копнуть глубже обычного. Для них старший брат так и оставался предателем. Другое дело, что ни отец, ни мама не устраивали "пятиминуток ненависти" - Руслан словно бы умер. О нём не произносилось ни слова.
Сейчас, когда тучи стали собираться, а первоначальный план приказал долго жить, мама заявила, что скрывать что-либо уже бессмысленно. Что младшие дети тем не менее достаточно сознательны, чтобы не проронить нигде ни звука. Что пора, наконец, покаяться перед старшими.
Папа только обречённо кивал.
На короткое время я расстался с пластическим гримом-маскировкой.
Мама сама позвонила Георгию и старшим девочкам - Лене со Светой. Мол, приезжайте. Бонну, гувернантку и прислугу из столичного особняка распустить по домам. Семейные реликвии и ценности из домашнего сейфа, само собой, вывезти. Мебель и прочее - оставить. Не жалко, дело наживное.
Они приехали целым конвоем - два джипа с моими, ещё пара - охранники. Я не высовывался, ждал внутри.
Первый джип вёл Георгий, второй - Лена. К ней, как всегда, жалась мелкота - Саша, Люда, Витя и Танюшка. Ларион - дома все, само собой, звали его Лариосиком - вытащил следом за Георгием пару внушительных кофров. От него не отставала Света.
- Внутрь, дети, внутрь! - командовала мама. На высоком крыльце она казалась командиром старинного линкора. - Лена, веди младших!
И, едва за моими братьями и сестрами захлопнулись высокие двери (и сомкнула незримые крылья защита от дистанционного подслушивания), мама объявила высоким, звенящим от волнения голосом:
- Дорогие мои. Мы с папой... очень виноваты перед вами. Мы сказали вам неправду.
Из моего убежища за портьерой я видел округлившиеся Танюшкины глаза. Мама сказала неправду? И папа тоже? Всё, небеса рухнули.
Света сорвала свои смешные и старомодные очки, принялась немилосердно терзать пальцами оправу. Лена закусила губу, а Георгий, похоже, догадался.
- Это про Руслана, да, мам?
- Ой! - хором пискнули Таня-маленькая с Людой.
- Правда, дорогие мои, - шагнул вперёд и папа. - Мы... были неискренни с вами. Руслан не предатель. И никогда им не был. Он...
Я ощутил, что в глаза кто-то словно плеснул кислотой. Щипало и резало, щёки вдруг стали мокрыми.
В конце концов человеческие гены, кодирующие слёзные железы, у меня всё же оставались...
Я вышел из-за шторы. Шагнул, словно под обстрел. В меня сперва вонзились взгляды; а потом словно прорвало плотину. Вперемешку, старшие и младшие с визгами, воплями и совсем уж нечленораздельными звуками, напоминавшими боевые кличи диких племён мумбо-юмбо, разом ринулись ко мне.
Но при этом всех опередила Танюшка. Не знаю, как это удалось мелкой девчонке, но она кинулась мне на шею - косички вразлёт - словно настоящий рысёнок, таким прыжком, что заставил бы удавиться от зависти всех тренеров по лёгкой атлетике.
Я подхватил её в воздухе, закружил, прижимая к себе. Пусть я биоморф. Пусть в моих жилах, кроме крови, течёт и ещё нечто, не имеющее названия (и которое я не желаю знать), но сейчас на мне висит моя маленькая сестрёнка, захлебываясь счастливым плачем, и я знаю, что я - человек.
Миг спустя на меня набросились все остальные, и получилась настоящая куча-мала, в которую, забыв о солидности наследника фамильных предприятий, бросился даже Георгий.
Наверное, это было поопаснее вылазки на Шестую бастионную, потому что мне сейчас всерьёз грозило оказаться задушенным в радостных объятиях. Кто-то таскал меня за уши, кто-то пытался дёрнуть за коротко остриженные волосы, Лена со Светой повисли на плечах, целуя в обе щёки; обе сестры при этом уже ревели в голос. Лариосик запрыгнул мне на спину, по нему норовил забраться ещё выше Сашка; а потом у меня просто подкосились ноги.
Короче, разбирать нашу кучу-малу пришлось родителям. Кое-как они оттащили от меня всех, кроме Танюшки, вцепившейся в меня крепче, чем детёныш лемура - в свою висящую вниз головой мамочку.
Очень долго никто так и не смог выговорить ничего более-менее связного. Мама тоже расплакалась, бледный папа что-то бормотал про "высшие интересы нашего освобождения", но его никто не слушал.
И немало времени прошло, когда все, наконец, более-менее поуспокоились, рассевшись по низким диванам в каминном зале. Танька так и висела на мне, явно не собираясь слезать. Остальные тоже примостились как можно ближе.
Папа было откашлялся, но мама решительно взяла инициативу на себя:
- Дети, Руслан поступил на имперскую службу, потому что...
- Да мам, что мы, маленькие! - стараясь говорить солидным баском, перебил её Лариосик. - Ясно и так. Он - разведчик, верно?
Ох, ну что ж это за конспирация, мелькнуло в голове. Перед мелкими детишками, малышнёй несознательной... Мама кивнула:
- Так было нужно. Мы с папой можем только молиться, чтобы вы простили бы нас. И нас, и Руслана.
- Я знала, я знала! - вырвалось у Светы. - Я подозревала...
- И я, я тоже! - не отстала от сестры Лена.
- А я и не подозревал, я и вовсе всегда знал! - Георгий отчаянно пытался соблюсти солидность. - Пап, так ведь, конечно же, надо немедленно вернуть Русу его долю в...
- Нет, Герка, - я поднял руку. - Ничего менять не надо. Всё должно оставаться как было. Маскировка есть маскировка. Да и то сказать - я в бизнесе всё равно ничего не понимаю.
- Ничего не всё равно! - упрямо набычился брат. - Чтобы я... поперёк тебя... мне, значит, семейные деньги - а тебе?.. Кота, как в сказке?
- Вот кончится война, всё и поделите по-братски, - напустилась на Георгия мама. - Случиться может всё, что угодно, так что перестань загадывать! Дурная примета, сам знаешь.
- Какие ж у православного человека приметы, кроме погодных?! вознегодовала Лена, самая убеждённая из всех нас.
- Ох, прости, прости, это я от радости заговариваюсь...
...Ещё не скоро в эту ночь удалось в конце концов утихомирить и отправить по постелям младших. Остались я, Георгий и Света с Леной. Лариосика, несмотря на его отчаянные протесты, отправили конвоировать мелких в спальни.