Страница 3 из 11
И эта самая душа Максима Владимировича слегка зашевелилась, когда, уже заканчивая обход, он вдруг услышал громкий вскрик и собачий лай, резко развернулся и увидел, как по платформе, от которой отходили поезда в центр, мечется какой-то бородатый широкоплечий мужчина.
– Арнольд!– кричал мужчина в сторону рельсов.– Арнольд, твою ж манерву!
Максим Владимирович подошёл и взглянул на то, что творилось под платформой. А творилось там следующее: небольшой лабрадор растерянно стоял на рельсах и робко лаял, глядя на хозяина. Неподалёку валялся поводок. Молчанов быстро прикинул, когда ушёл предыдущий поезд, и, резко сказав владельцу собаки прыгать к питомцу и вести его к чёрно-белой рейке на стене тоннеля, возле которой состав останавливается, быстрым шагом направился к будке связи.
Она находилась как раз напротив спасительной рейки. Краем глаза Молчанов видел, как мужчина спрыгнул на рельсы и начал предпринимать попытки взять собаку за поводок.
Дойдя до будки связи, Максим Владимирович распахнул дверь и окинул взглядом крохотное помещение. В этой тесной каморке уместились сразу двое. Один, по всей видимости, не высыпался даже больше Молчанова. Лицо его, чуть опухшее после бессонной ночи, покрывал толстый слой щетины – он явно не прикасался к бритве уже дня три-четыре. Глаза вяло наблюдали за приборной панелью из-за кривых очков. Растрёпанные каштановые волосы, все слипшиеся, грязные, вызвали у Максима Владимировича отвращение.
Сосед же его, толстый и смуглый тип с восточными чертами лица, как раз достававший из рюкзака термос с вкусно пахнущим чаем, принялся щуриться, силясь разглядеть лицо Молчанова.
– Свяжитесь с диспетчером, скажите, чтоб поезд остановили,– приказал Максим Владимирович, решив высказать своё недовольство позже.
– Зачем?– недоумённо спросил тот, что был в очках. Толстяк всё так же пытался понять, кто потревожил их в разгар рабочего дня.
– Собака на путях,– Молчанов нетерпеливо постукивал ногой. В будку он заходить не стал – там было слишком мало места. Да и никакого желания оказаться в этом воняющем потом связистов пространстве не было.
– Так возьмите её за поводок и доведите до этой, как её… стоп-линии,– мужик поправил очки и почесал зарастающий подбородок.
Молчанов оглянулся. На рельсах в это время развернулась настоящая гонка. Лабрадор убегал от своего владельца с невероятной скоростью, увы, в противоположную от спасительной белой рейки сторону. Пару раз попытки хозяина завладеть поводком увенчивались успехом, и кожаный ремешок таки оказывался у него в руках. Но собака тут же делала резкий рывок, и поводок выскальзывал из рук несчастного владельца, оставляя на руках яркий красный след. Тем временем таймер показывал всего тридцать четыре секунды до прибытия поезда.
Максим Владимирович покачал головой и повернулся обратно. В такие моменты он чувствовал себя хоть сколько-нибудь живым. Происходило хоть какое-то движение в его монотонном существовании. Если бы Максим Владимирович умел желать и добиваться, то непременно пожелал бы испытать это чувство вновь и, возможно, начал бы некими изощрёнными путями вносить в свою жизнь элементы живого, добиваясь тем самым удовольствия. Но удовольствия Максим Владимирович получать не умел. Ровно как и желать и добиваться. Ему нравились редкие периоды активности. Нравились, но не более.
– Не успеем,– Молчанов помотал головой.– Свяжитесь с диспетчером.
– Так не успеем же!– недоумённо воскликнул очкастый, одной рукой почёсывая щетину, а другую протягивая к чаю.
– Поймать собаку не успеем!– умей Молчанов злиться, он бы разозлился. Но он не умел, поэтому только делал вид.– А остановить поезд успеем. Звони.
– А ты кто вообще?!– связист сообразил, что не понимает, кто такой Молчанов и почему он нарушает его покой и раздаёт указания. Максим Владимирович тоже ничего не понял. И тут вспомнил, что из-за постоянных сквозняков в будке у эскалатора надел пальто поверх формы сотрудника метрополитена. И вправду, создавалось впечатление, что Молчанов – это вовсе не Молчанов, а просто какой-то сторонний посетитель «Бауманской». Максим Владимирович хотел было объяснить туго думающему коллеге, кто есть кто, но тут другой связист наконец-то разглядел Молчанова.
– Это дежурный по эскалаторам,– объяснил он своему напарнику. Тот ещё раз поправил очки и, вглядевшись в лицо Молчанова, вспомнил, что тот и вправду с утра заправлял движущимися лестницами, сидя в своей крохотной будочке.
– А почему он тогда не у эскалаторов? Что же это он по станции-то ходит?– мозги мужчины начинали работать. Но, к сожалению, всё ещё слишком вяло.
– Потому что у вас дежурный по станции заболел или тоже мучается от последствий бессонных ночей. Я сегодня вообще можно сказать за двоих работаю, и всё нормально у меня получается. В отличие от вас!– Молчанов даже немного повысил голос, чтоб казаться убедительнее. Обернувшись ещё раз, он понял, что до прибытия поезда остаётся всего двенадцать секунд. В тоннеле уже появились лучи фар. Лабрадор, завидев их, остановился и начал громко лаять. Владелец тут же набросился на него сзади и обхватил шею собаки.
Максим Владимирович чертыхнулся (это, кстати, было совершенно искренне – он понял, что сейчас придётся совершать лишние телодвижения) и, расталкивая толпу зевак, смотревших за странной гонкой по рельсам, побежал в другой конец платформы.
На бегу, он не переставая махал круговыми движениями, в надежде, что собака с хозяином отбегут хотя бы чуть-чуть ближе к рейке, а машинист, завидев сигналы Максима Владимировича, остановится пускай даже за метр от мужчины и лабрадора. Одновременно Молчанов кричал изо всех сил, что хозяин должен немедленно лечь на свою собаку и ждать, пока поезд пройдёт. Однако как только пёс понял, что происходит что-то не то, он тут же попытался убежать. На сей раз в нужную сторону.
К сожалению слишком поздно. Максим Владимирович уже подумал было, что его усилия были напрасны и все всё равно погибнут, но тут хозяин собаки услышал Молчанова и совершил фантастический прыжок. Чудесным образом долетев до своего питомца, накрыл его своим телом, а сам умудрился нагнуть голову как раз в тот момент, когда поезд с выпучившим глаза машинистом пронёсся над рельсами до будки связистов. Молчанов тут же живо представил, что будет, если вагон всё-таки задел мужчину какой-нибудь трубой и выдернул у того позвоночник. За такой труп на станции выговор точно будет.
Машинист в ужасе выскочил из своей кабины и ошалело высматривал Молчанова среди покинувших поезд людей. Из будки показались связисты. До них, кажется, дошло, что происходит на платформе, и уж точно они поняли, что выговор им обеспечен. Молчанов же, осторожно прыгнув на сцеп, наклонился к рельсам и спросил, все ли живы. Ответом ему послужил лай лабрадора и возгласы его владельца.
Удостоверившись, что с ними всё в порядке, Максим Владимирович переместился на платформу и направился к головному вагону.
– Никогда раньше людей не давили?– осведомился Молчанов у напуганного машиниста.
– Что, задавил всё-таки?– тот даже побледнел от ужаса.
– Конечно. Ну, не насмерть. Но задавил,– уточнил Максим Владимирович. И связисты, и машинист облегчённо выдохнули. Последний утёр пот со лба и задумчиво протянул:
– Уже пару раз бывали такие случаи. И все всегда живы оставались. И хорошо. Мне такие исходы положительные нравятся.
– Что же вы тогда так растерялись?– безучастно осведомился Молчанов.
– Так с собакой же! Такое в первый раз вообще!
Молчанов кивнул и отправил машиниста дальше по своему маршруту на «Курскую». Как только поезд скрылся в тоннеле, Максим Владимирович погнал связистов вытаскивать мужчину и пса.
– А почему это мы?– возмутился толстяк.– Этим вообще машинист должен был заниматься! Когда такое было, чтоб машинист просто уезжал?
– Ты скажи спасибо что я ещё это всё замну!– Молчанов погрозил связистам пальцем.– Если я расскажу вышестоящим, как вы тут весело время проводите, они этого явно не оценят. Так что прыгайте немедленно! А я пока с диспетчером свяжусь. Скажу, что этот мужик только что упал.