Страница 5 из 12
– Проснись! – Мама трясла его за плечо. – Проснись, говорю.
Вовка вскочил. На какое-то крошечное мгновение, но этого хватило, ему показалось, что вместо матери рядом с его кроватью стоит то самое жуткое существо из сновидения.
Утром Вовка размазывал омлет по тарелке.
– Эй, герой, что так плохо ешь? Да не переживай ты, – попытался подбодрить отец. – Подумаешь, сон дурной приснился…
– Я ж говорила, чтобы на ночь не переедал, – встряла мать. – Сегодня не разрешу.
– Угу. – Вовке не хотелось поддерживать разговор.
– Ты бы с кем подружился, – предложил отец, – а то скучно одному.
«И про Генку они не помнят. – Вовка почувствовал тоску. – Еще раз я этот кошмар не вынесу. Может, не спать по ночам? Шесть дней осталось… не выдержу. И неясно, вдруг это и дома не пройдет… да и Генку жалко».
Он побродил по отелю, заглянул на детскую площадку, вышел к летнему театру. Постоял в стороне, потом зашагал к сцене.
«Надо сейчас. Чтобы не мучиться». – Мысли в Вовкиной голове напоминали спутавшийся клубок ниток. Ему казалось, что живот набит холодными кирпичами, а от одной мысли, что он сам, добровольно, полезет за кулисы, к горлу подступала тошнота.
Вовка достал из кармана спичку, чиркнул ею о коробок и бросил на занавес. Подул резкий ветер, пламя погасло, а самого Вовку подхватило, закружило так, что он успел порадоваться, что ничего не ел за завтраком, и бросило на пол. Он оказался в кулисах. Только ничего общего с прежними они не имели.
Горели прожектора, тяжелый фиолетовый занавес был распахнут.
Грянула торжественная музыка, и на сцену вышел Гена в дурацком полосатом колпаке. Вовка поразился: приятель двигался так, словно был не живым человеком, а куклой. И точно – от Генкиных рук куда-то вверх протянулись красные нити. Они пульсировали, как будто по ним текла кровь. Невидимый кукловод потянул за веревку, и Гена послушно поднял руку к небу.
– Мне нужно найти нарисованный очаг, – произнес он.
С противоположной стороны появилась Света в голубом парике, сделала несколько танцевальных па и пропищала в ответ:
– Привет, Буратино! Я могу помочь тебе.
На подмостки вышли парень с девушкой, одетые в костюмы кота и лисы:
– Богатенький Буратино, ты где? Дай нам пять золотых, и мы отведем тебя на Поле чудес.
Перед Вовкой развернулось странное действие: на сцене возникали незнакомые дети в костюмах из сказки «Золотой ключик».
– Ген, – зашептал Вовка, – это я. Ты меня слышишь?
Но приятель замер, как истукан.
«Желания исполняют… Конечно, в театре кем угодно можно стать. Хоть королем, хоть балериной, хоть верблюдом. Тоже мне, артисты погорелого театра», – на последней фразе Вовка достал спички.
Неожиданно музыка смолкла, раздался жуткий рык. Над сценой мелькнула тень, и Вовка замер, узнав свой ночной кошмар. Ребята на площадке развернулись в его сторону и синхронно произнесли:
– Это кукловод, не надо его злить. Отдай нам коробок.
Они дружно двинулись к Вовке, понуждаемые чужой волей. Вовка пятился, оттесняемый марионетками. Каким-то чудом он успел обернуться и увидел: на полотне проступили алые пятна, по форме похожие на окровавленные губы. Губы шевелились, причмокивая, и Вовку от отвращения едва не стошнило: и занавес, и кукловод были вампирами! Полотно зашевелилось и потянулось к нему.
Дрожащими руками Вовка зажег спичку и бросил на занавес. Раздался высокий визг, нити, которые тянулись от ребят, начали обрываться. Вовка осмелел и продолжил чиркать спичками, стараясь кидать их прямо на ткань. Рычанье сменилось воем, и темный силуэт стал спускаться. Вовка разглядел горящие глаза, огромную пасть, полную клыков, длинные руки с острыми когтями. Существо дергалось, точно от боли, и пыталось принять облик человека, но его лицо расползалось, словно ветхая ткань, из-под него проступала серо-зеленая морда чудовища.
– А-а, боишься, – закричал для храбрости Вовка. – Получай, урод, получай!
Он зажег сразу несколько спичек, и огонь охватил занавес, губы полопались, из них потекла кровь, заливая подмостки. Существо взвыло и прыгнуло на Вовку. В это время все вокруг заволокло дымом, а потом Вовка очутился на сцене с остальными ребятами.
…В отеле разразился скандал. Никто не мог понять, почему пропавших детей не искали. Впрочем, родители особо не винили администрацию и компенсацию не требовали – для них явилась загадкой собственная забывчивость. На этом фоне небольшой пожар в летнем театре остался незамеченным.
Гена и Вовка обменялись номерами скайпов и поклялись в вечной дружбе.
– Давай вешай аккуратнее, а то сам потом гладить будешь! – Процессом руководила техничка тетя Зина.
Всего два дня назад в лицей для актового зала доставили новый плюшевый занавес изумрудного цвета. Тетя Зина выгладила полотнища и теперь командовала электриком, переживая за результаты своего труда. Наконец шторы были закреплены, и монтер включил рубильник…
Полотнища разъехались в стороны, обнажая подмостки. На какое-то мгновение показалось, что занавес призывно шевелится…
Дом из красного кирпича
Дачу для летнего отдыха мама Семена начала искать еще в марте, а до этого успела вынести мозг семье. Мол, она знает по прошлогоднему опыту, что лучше не затягивать, иначе рискуешь остаться с носом: самые заманчивые предложения уйдут к более бойким конкурентам. Семену было все равно, лишь бы его не трогали, но родители так не считали. Пришлось вместо бездельничанья за компом ездить с ними по разным поселкам. Дом на Вишневой улице понравился маме еще по фотографиям: небольшой одноэтажный коттедж располагался в деревне, откуда ходили маршрутки до метро. Вечером мама дождалась возвращения папы с работы и показала объявление. Тот остался доволен: большое озеро рядом, туда можно махнуть в выходные искупаться и на рыбалку, смешанный лес совсем недалеко от участка и, конечно же, сам дом. В окружении цветущих деревьев он выглядел пряничным, сошедшим со страниц сказки: словно игрушечный, со светло-бежевыми стенами и коричневой крышей. Семену было все равно, но он сделал вид, что ему нравится. Мама созвонилась с хозяйкой и договорилась встретиться на выходных.
До поселка добрались быстро, без пробок – сезон дач и отпусков еще не наступил. Хозяйка, невысокая женщина лет шестидесяти, встретила их приветливо. Показала комнаты, провела по участку. Все дорожки расчистили от снега – было заметно, что их ждали.
– Вот, освежили перед летним сезоном, – подчеркнула хозяйка недавний ремонт.
– Хорошо у вас, уютно, – согласилась мама.
Семен надеялся, что его мучения закончились, но мама собралась посмотреть еще два участка. При выезде парень обратил внимание на странную старуху в ядовито-зеленом пуховике с малиновым боа, намотанным на шею. Та стояла неподалеку и внимательно смотрела, как машина отъезжает от дома. Его царапнул острый и цепкий взгляд старухи, но уже через пару минут он выкинул неприятный эпизод головы.
– Слушай, – неожиданно предложил папа, когда они проехали несколько километров, – а может, никуда не поедем? Вроде и тут все устраивает.
– Надо же, хотела сказать то же самое, – улыбнулась мама. – Давайте снимем этот домик.
Семен обрадовался: yes, сейчас они вернутся домой, он залезет в компьютер и вволю поиграет!
Тем же вечером мама позвонила хозяйке и договорилась о съеме на июль.
Лето вступило в свои права. Горячее, режущее глаза ярким светом и зноем, оно напитало город жарой и духотой. На дачу приехали в воскресенье утром. Хозяйка вручила им ключи, получила предоплату и уехала. Мама разложила вещи по шкафчикам, Семен с папой отправился исследовать сад. Вскоре Семен пришел обратно.
– Ну-у-у ничего так, – протянул он. – Жить можно.