Золушка для плохиша

Надо бежать.

Вопрос - как? Мне дышать нечем, и меня очень крепко прижали к мужскому телу. Хм, какой пресс. Даже через одежду ощущается.

«Шевченко, ты че творишь, ненормальная? Беги, пока план не провалился!» - орет внутренний голос, и я тут же выставляю руки.

- Поехали ко мне?

Фи. Как предсказуемо.

- Не-а. Не хочется. Пока. – И вперед, но меня за руку хватают.

- В смысле? Ты просто так уйдешь?

- Могу себе позволить. В свободной стране живем, между прочим. А ты давай не задерживайся и уезжай.

И, не смотря на парня, бегу по газону в сторону задней двери. Самое интересное только начинается. Надо подготовиться.

глава 4

- Оливка, а ты чего крадешься? – охает тетя Зоя, наша нянька, повариха и страж чистоты этого дома. – Опять напротив Лизкиного окна пугало поставила? Забыла, как она в прошлый раз на уши весь дом подняла, когда желтые глаза в темноте увидела?

Эх, веселая была ночка.

Я так сладко спала после визга мачехи.

- Фи, теть Зой. Я одну шутку два раза не использую. Это моветон, – шепотом отвечаю ей, на ходу скидывая с себя кроссовки и завязывая волосы в хвост. – Кстати, где наш Гаргамель?

- Так к отцу твоему в кабинет побежала. Не слышишь, что ли, как дверь выламывает?

А, и правда выламывает. Не пользуется она моими советами. Надо было с дихлофосом идти. Даже горе-писатель сразу бы вылетел из своего убежища.

- Если что, вы меня не видели.

Женщина прекращает натирать стаканы и, щурясь, внимательно смотрит.

- Что-то ты замышляешь, ягодка. Лизка злиться будет?

- Ну-у-у. – Вообще, мачеха злая всегда. Очень сложно ее разозлить еще больше, но я стараюсь. Честно пытаюсь сделать все возможное, чтобы ей чаще приходилось закрашивать седые волосы на голове. – Если только немного.

- Тогда вперед. Я могила. Потом вниз спускайся, я твоих любимых вареников налепила, пока ведьма спала.

- С малиной?

- Конечно.

- Теть Зой, когда папа разведется с Гаргамелем, я его заставлю на вас жениться.

- Ой, тьфу на тебя, – краснея, смеется женщина. – Я твоему отцу в матери гожусь. Беги уже, а то влетит. Я тут ждать буду.

Лечу по лестнице на второй этаж, попутно раздеваясь. Пока слышу стук в дверь отцовского кабинета, думаю о двух вещах: о варениках, ведь мачеха запрещает готовить что-то такое, от чего ее может раздуть в разные стороны, и о парне, с которым домой приехала. Странный Демьян этот. Слишком уж… покладистый, что ли. Забудьте про любовь с первого взгляда и ее влияние на психику человека. Ее тупо не существует. Парень темнил, но мне в общем-то пофиг на него. Довез, выполнил свою миссию на этой земле - и ладненько.

Губу, правда, прикусил.

Демьян.

Имя-то какое дурацкое.

«Угу, сказала девочка Оливка. Беги уже и переодеться не забудь», - сигнализирует внутренний голос, объявляя старт второго забега.

Мне на третий этаж надо.

Думаете, еще одно сходство с Золушкой, которую на чердак выперли? Не-а. Я сама с боем отбила себе целый этаж, выгнав Златку.

Что, съела, Золушка? У тебя кишка тонка такое проделать.

- Готова забыть о своих идиотских каракулях и год просидеть в этой конуре? – Лизка с шумом врывается в мою комнату и включает свет. – Я тебе сейчас устрою.

Моя не совсем дорогая и не совсем любимая мачеха собственной персоной. Она редко бывает в моей, как она обожает говорить, конуре, но даже после редких визитов мне приходится сутки проветривать комнату. От ее духов с запахом полыни, меня мутит.  Рыжая ведьма морщит нос, смотря на разбросанные по полу ватманы, и пинает один из них ногой.

- Легче стало? – спрашиваю ее, радуясь, что успела переодеться в домашнюю рубашку и даже как-то умудрилась запрыгнуть в кровать до ее прихода. – Лиз, надо что-то с твоими нервами делать. Представь, через год ты из-за этого покроешься морщинами и будешь похожа на… ведьму. Ой, получается, на себя и будешь похожа. Злись и нервничай. Я разрешаю.

- Пигалица, как ты смеешь? – рявкает она, и на пол летит шкатулка с карандашами. – Сейчас Лёня придет. Не отвертишься и наконец-то огребешь.

Придет ли? Вот вопрос.

Он из своего кабинета выходит один раз в день, и то во время ужина. Ему плевать на окружающий его мир. Плевать на то, как он выглядит. Плевать на дочерей и на нынешнюю жену. У него есть его макбук - самое святое. Санта рассказывала, что он даже на похороны мамы опоздал, потому что именно в тот момент ему нужно было записать свои мысли.

Но уж если он на самом деле изволит подняться ко мне, то я готова его встретить. Если Лизавета Федоровна думает, что смогла прижать меня к стенке, то она ой как ошибается.

- Как Злата?

- Не заговаривай мне зубы. Я не твоя глупая старшая сестра, которая на такое ведется. Знаю, какая ты есть на самом деле. Высокомерная, лицемерная хамка, портящая нам всем жизнь.

- Лиз, - прокашливаюсь. - В следующий раз, когда соберешься нахваливать меня и говорить комплименты, предупреждай об этом. Смотри, я в рубашке, а могла бы быть в платье и на каблуках. Согласись, торжественный момент, а ты все испортила.

- Хамка.

- Ты повторяешься. И я не спрашивала про твою дочь, а о машине беспокоюсь. Не разбила?

Еще один удар в солнечное сплетение мачехи.

Ух, да я сегодня прям Макгрегор.

- Кто-то разбил машину? – В дверях появляется сонный папа, как обычно в своем коричневом кардигане. – Лиз, разбили и разбили. Ты меня из-за такой мелочи побеспокоила?

Знакомьтесь, Леонид Степанович Шевченко. И нет, мешки под его глазами не говорят о том, что он алкоголик. Он писатель, который всю жизнь пишет одну книгу.

- Леня, никто не разбил твою машину, – уже улыбается мачеха и вольной походкой проходится по моим личным квадратным метрам. – Ты больше ее слушай. А еще лучше спроси, почему она домой вернулась так поздно.

- Поздно? – зеваю, а затем изображаю удивление на лице. – Хотя не знаю. Лучше у Златы спросить. Может, она на время смотрела.

- Врет она. Злата одна домой вернулась.

- Правильно, она просто раньше меня в дом зашла.

- Лиз, я ничего не понимаю. – Папа садится на стул и устало проводит руками по волосам. – Что ты хочешь мне сказать?

- Твоя дочь… Твоя средняя дочь бросила Злату одну в незнакомом месте, а перед этим устроила там скандал. Расскажи отцу, на чем ты до дома добралась?

- Какой еще скандал?

Папа закатывает глаза, давая понять, что ему на самом деле не интересно, что я отвечу. Но ему приходится слушать, выполняя хоть какую-то часть отцовского долга.

- А вот тут точно Злата больше знает. Все претензии к ней, пап. Я всего лишь водитель.

У-у-у. На пылающих от злости щеках мачехи можно с легкостью пожарить омлет.

- Что ты врешь? – визжит, а потом вспоминает, наверно, что при муже она образец матери. – Леня, спроси, как она до дома добралась.

- На такси. Злата забрала у меня ключи от машины.

- Она на такси приехала. Все? – обращается он к жене и встает.

- Нет. Спроси, что она делала, когда я вышла ее встречать.

- А что я делала? – хлопаю ресницами, мол, о чем вы, господа?

- И что же?

- Она с кем-то целовалась. – Ух, я чуть не оглохла. – И даже не прекратила, когда меня увидела. Леня, поговори с ней. Ты понимаешь, что она может опозорить нас? Что люди будут думать, когда узнают, что дочь писателя Шевченко разгуливает со всякими…

Ох, Лизка с козырей пошла. Всегда, когда она проигрывает, она начинает возносить до небес моего отца. Писатель Шевченко… Интересно, отца самого это не бесит?

- Лиза! Господи, прекрати выносить мне мозг. – Судя по повышенному тону, еще как бесит. Давай, папуля, не подведи. – Пусть что хочет, то и делает. Ей сколько лет, чтобы мы ее отчитывали?

- Девятнадцать, – скромно так поясняю себе под нос.

- Леня, пойми…

- Не хочу ничего понимать. Надоело. Как мне это надоело. Этот постоянный шум, который отвлекает. Все это, – он размахивает руками, и даже я напрягаюсь. – Зачем ты меня притащила сюда?