Страна, которой нет

Действительно, здоровяком его было не назвать, даже наоборот. Лохматые короткие волосы непонятного цвета, добротная, но изрядно заношенная одежда, кое где латанная. Но самое главное было то, что передо мной был человек. Обычный, не трёхглазый, без когтей и я надеюсь без клыков. С трудом подавил желание узнать это немедленно. Интересно, чтобы он подумал, если бы я попытался увидеть его зубы? Мысль меня позабавила, и я усмехнулся. По-своему истолковав такое действие, абориген стал быстро лопотать что-то про еду, семью и какую-то случайность.

Темнота не способствовала установлению контакта, пора было выходить из тени. Включить свет не было проблемой, посох я терять не намеревался.

– Здравствуй, быстроногий олень! – поприветствовал я, незнакомца, как только сумрак растаял, растворенный мягким светом, пролившимся с вершины посоха.

Реакция аборигена была неожиданной. Он замолчал, поперхнувшись на полуслове, выпучив глаза и, похоже, собирался провалиться в обморок, лишив меня своего приятного общества.

– Эй, эй, ты куда собрался? – я стал хлопать его по щекам, пытаясь привести в чувство.

Тут я ещё кстати сообразил снять очки и выругался про себя – военные разработчики использовали все шансы боевой техники воздействия на противника, в данном случае, увидев меня в этих очках, враг должен был обделаться от страха.

– Я не понимаю, что ты говоришь. Ты кто? Ты разве не из полиции? – Пациент вроде бы начал оживать.

Ну надо же! Он меня не понимает! Попался единственный живой человек на планете, и тот страшно дремучий. Хотя стоп! Почему это единственный, когда он о полиции говорит. Значит, как минимум социум. Вот это да, не было гроша да вдруг алтын! Я постучал себя по затылку – где обещанное ускоренное обучение, за что муки приняты? Но, похоже, эта штука действительно работает, в чём я тут же убедился. Я немало удивился, когда следующую фразу произнёс на не своём родном языке:

– Не из полиции.

Судя по всему, моему симбиоту не хватало словарного запаса для анализа, по мере общения эта проблема должна решиться. Повторение последних слов аборигена произошло вроде как и по моей воле, но скорее всего было не случайным. Требовалась настройка на звуки чужого языка, привыкание гортани и отработка произношения.

Тем временем, абориген оклемался окончательно и уже сам смотрел на меня с интересом.

– Я Хобин. Этот выход никто, кроме меня не знает. Ты тоже сталкер? Откуда ты?

– Откуда ты? – вообще-то я хотел сказать совершенно другое, но правила преодоления языкового барьера устанавливал симбиот и препятствовать ему в этом я не видел смысла.

Я? – переспросил Хобин, – Так деревенский я, тутошний. Мы завсегда здесь туннели обираем, то есть я хотел сказать путешественники мы, по подземельям. Ну и сувениры какие, конечно, если попадаются…

– А я Василь, пилигрим, странствую по святым местам. – я поправил полы накидки, запахнув её спереди. Я всегда представлял себе странников в длинных плащах с накинутыми на голову капюшонами.

Абориген все ещё посматривал на меня с недоверием.

– Ты веришь в эти легенды о великих битвах, героях и овеянных славой курганах?

– Знаю, потому как лицезрел оную. Вот узри неверующий – я протянул пряжку, подобранную на ледовом побоище.

С чего мне вздумалось вести речь, подобно игумену, я сам себе ответить не мог, но представлялось очень забавным.

– О, это ценный металл, – с уважением произнёс Хобин. Глаза его так и засверкали.

– Я понимаю, вещь ценная и памятная, но не могу ли я предложить что-либо на обмен. – он подхватил свой тощий мешочек и высыпал передо мной кучку мусора.

Интерес для меня – это барахлишко представляло только с той стороны, чтобы понять его привлекательность для местного социума. Судя по всему, уровень здесь был не так уж и высок, если они брали всякую дрянь.

– Дарую. – я сделал широкий жест рукой, – ибо не вещь важна, а вера.

– Воистину, верую теперь – воскликнул Хобин, быстро засовывая свою россыпь в мешочек. По-моему, у него даже слезы на глазах навернулись. И вдруг он замер, насторожившись.

– Что же это я сижу! – закричал он, метнувшись к открытым створкам норы и толкнул один из выступающих камней. Створки съехались, надёжно запечатывая вход. Уж в чём-чём, а в их надёжности я убедился лично.

– Крысь? – спросил я с пониманием.

– Мысь. – последовал незамедлительный ответ.

– Отож. – я обругал себя за торопливость.

В ответ на недоуменный взгляд и пресекая лишние расспросы, тут же добавил поднимаясь:

– И правда, что же это мы сидим, а не пора ли в дорогу?

Уговаривать Хобина не пришлось, обретя не столько веру, как пряжку, он летел, словно на крыльях, а я еле поспевал за ним.

Впрочем, туннель был не длинный и мы довольно быстро вывалились на белый свет. В буквальном смысле.

Передо мной открылись просторы, сразу же покорившие меня своим колоссальным объёмом. Глубокая, уходящая вдаль, перспектива, казалось поистине ошеломляюще фантастичной, особенно после тесных казематов катакомб.

Вдалеке виднелась дорога, вынырнувшая из-за холмов и скрывающаяся в небольшой рощице. Свежая, словно на картинке, зелень травы и деревьев сразу же приковывала взгляд, потрясая своей чистотой и объёмом. Уходящие вдаль лохматые кроны деревьев, прерывалась холмами с редкой растительностью, а в низинах серебрились ручьи, сливаясь в величавую неспешно текущую реку.

Я развернул плечи и вдохнул полной грудью. Воздух, насыщенный кислородом, пьянил, а запах чистой, свежей зелени возносил вообще в небесные чертоги, откуда были изгнаны Адам и Ева.

Край, расстилавшийся передо мной, не иначе, как раем назвать было нельзя. Подлесок был идеально чист, а в его траве, если верить Хико, можно было набрать вкусных и разных ягод. Ковры лугов манили такой мягкой салатовой травкой, что хотелось немедленно броситься в её объятия и кувыркаться, как ребёнок, забыв про приличие, воспитание и другие признаки цивилизованности.

После пустынных земель поверхности это казалось чудом и, признаться, представлялось очагом папы Карло, нарисованном на куске холста. Подумаешь холст! Да сейчас такие технологии, что нарисуют на чём угодно! Ну что же, скоро истина проясниться. Но, как же хочется верить в то, что видят твои глаза, особенно если оно прекрасно! Я перевёл взгляд на небо. Сверху лился ровный белый свет, в вышине казавшийся светло-синим. Красота, да и только! И это все глубоко под землёй! Некоторые инженерные решения наводили на мысль, что на всей планете поработала единая рука, пытавшаяся облагородить поверхность и создать райский уголок внутри.

Осталось только выяснить, не поработал ли здесь ещё и тот злой гений, который нашпиговал уже знакомую мне часть планеты всякими пакостными механизмами. Я оглянулся в поисках Хобина. Пока я занимался созерцанием и любованием, Хобин не теряя даром время, задвигал вход в катакомбы подручными материалами – камнями и сухими ветками, которых здесь оказалось в избытке. Через мгновение он выпрямился, отряхивая руки и скептически посмотрел на результат.

– Ну что, господин пилигрим, куда дальше путь держите? – Повернулся он ко мне с вопросом.

– Для меня все пути равны. Похожу по стране, посмотрю, как люди живут. До дороги всё вместе дойдём? А дальше, как я понимаю, у каждого своего путь?

Хобин поправил заплечный мешок и кивнул:

– Абсолютно верно понимаете, таинственный странник.

Что в путь собраться пилигриму – только подпоясаться, и мы неспешно начали спускаться по направлению к рощице, около которой просматривалась часть накатанной до жёлтой земли дороги.

Глава 6. Прибытие не гарантируется

– Машина стоп! – выкрикнула пилот, докладывая о полной остановке корабля, – Тест маневровых выполнен!

Весь экипаж замер, приготовившись к хорошо известной процедуре разворота. Агитар уже хотел давать команду на совершение манёвра, как корпус охотника вздрогнул от удара и заставил штурмана с пилотом откинуться в креслах, а капитана со старпомом ухватиться друг за друга. Все переглянулись, не понимая причины такого неожиданного явления.