Ретенция

Да, я знаю, что красть всеобщее достояние – это нехорошо. «Но разве не для такого случая были зарезервированы семена?» – рассуждаю я про себя. Кто может нам запретить пользоваться дарами природы? Сейчас именно в этом я вижу спасение Никсы. Я осознаю риски и последствия, но это лишь ещё больше разжигает во мне желание воплотить план в реальность. От этих мыслей начинает сосать под ложечкой. На самом деле я не собираюсь красть все семена, я лишь возьму понемногу из разных хранилищ.

Я иду домой, неспешно шаркая по плитке. Сегодня я задержался дольше обычного, почти до 22:50. Уже начало двенадцатого, когда я выхожу с пропускного пункта. Мне разрешается работать лишь до одиннадцати вечера. С 23:01 все входы и выходы ангара блокируются. Ангар находится южной части шестого периметра. Идти ещё четыре квартала, если срезать по диагонально-ступенчатому маршруту. На улице прохладно. Шею холодит свежий воздух. Он относительно сухой. На окраинах такой же поток влажного воздуха заставил бы всё моё тело начать дрожать от сырого холода.

Сегодня я не буду махать кулаками или отжиматься, а лягу спать. По пути можно обдумать, как проникнуть в хранилище семян. «Взорвать дверь? – рассуждаю я. – Нет, не то, глупо, да и где взять взрывчатку? Сверху не подлезть. Вентиляционная шахта только на втором этаже в другом корпусе». Я сворачиваю на косую улицу и продолжаю размышления, проходя между высокими административными зданиям. На флагштоке одного из них флаг Аридафии. На сиреневом фоне золотыми нитями в вытянутый овал вписана женская фигура. Руками она симметрично раздвигает контуры овала, словно не давая им сомкнуться. Овал символизирует очертания оставшейся части суши, а фигура женщины – это богиня, защищающая сухопутные границы от натиска океана. Я смотрю на флаг. Он едва колышется на ветру, но выглядит благородно и величественно.

Мысли о реализации безумного плана вновь завладевают мной. Если бы я мог раздобыть кодовый ключ – пропуск в хранилище, чтобы беспрепятственно проникнуть внутрь, не привлекая лишнего внимания, и забрать что нужно. Проблема в том, что я почти ни с кем никогда не общался ни в Корпорации, ни в колледже. В школе я умел завоёвывать внимание, но не без помощи хитростей, конечно же. В центре Мингалоса вся моя энергия уходит на учёбу и работу. Я даже не знаю по именам многих ребят с нашего курса, лишь некоторых из них. «Если бы найти того, кто может иметь доступ к хранилищам в Институте, – рассуждаю я. – Нет, это тоже глупость. Он или она сразу же выдаст меня экологической полиции или службе безопасности Корпорации, что, в общем-то, одно и то же. Значит, нужно как-то раздобыть этот грёбаный ключ!» Сегодня я уже слишком устал, чтобы ещё что-то додумывать. С трудом доковыляв до входной двери, вваливаюсь в квартиру и немедля залезаю в душ. Быстро споласкиваюсь и нагишом иду в комнату. Подушка моментально набрасывает сверху пелену сна, глубокого и крепкого.

Наутро я спокойно просыпаюсь, сегодня мне не снился мыльно-водяной пузырь. Или, быть может, я не помню свои сны? Вчера мне с утра завезли новую порцию продуктов. В холодильнике есть йогурт и какие-то пирожные. Наспех съедаю одно из них. Оно кажется сладко-солоноватым на вкус. Йогурт добавляет кислоты к завтраку. Живот полон, можно выдвигаться на учёбу.

По пути в колледж вновь про себя рассуждаю о возможных способах проникновения в хранилище. Я так много думаю об этом в последнее время, что план Института уже прочно впечатан в моей памяти. На всякий случай сегодня ещё раз посмотрю на него в университетской электронной библиотеке.

Две пары отсиживаю как на иголках, мысли не дают покоя ни на секунду. Быстро съедаю свой ланч и мчусь в библиотеку. Обычно здесь много народу, но сегодня всего три человека, не считая меня. Сажусь перед монитором, погружаю пальцы в резиновую панель, внизу появляется виртуальная клавиатура. Набираю в овальном поисковом окне «синтез полипептидной цепи типа CX116». Жалею, что не уделял должного внимания общим курсам по биохимическому синтезу. Сейчас бы эти знания мне очень пригодились. Чешу затылок и осторожно оглядываюсь по сторонам, чтоб никто не глазел, чем я тут занимаюсь.

Дедушка рассказывал, что раньше знания были доступны всем. Вокруг Земли на её орбите вращались тысячи спутников. Они сообщали людям их координаты в любой точке планеты. С помощью них работали устройства спутниковой связи. Позднее появились вышки связи, расставленные по поверхности континентов узорами, походившими на пчелиные соты. Вышки отправляли и принимали радиосигналы. Устройства связи, называемые смешным именем «телефоны», попадая в пределы вышек, могли обмениваться данными, отсылать сообщения и совершать голосовые вызовы.

Люди протянули десятки тысяч сверхскоростных оптических кабелей по дну океана, чтобы общаться друг с другом на разных континентах. Спутники, вышки и кабели связали всю планету единой сетью, называвшейся «Интернет». Находясь в тысячах километрах друг от друга, люди могли моментально увидеть друг друга. Интересно, как это было – постоянно общаться друг с другом? Что они писали и говорили друг другу? Использовали они эти фантастические технологии для важных разговоров или без умолку болтали и писали глупые сообщения, такие же, как мне отсылает Кристини? В голове всплывают картинки с тысячами людей, сидящих с прямоугольниками телефонов и машущих руками в экраны. Они улыбаются и светятся счастьем.

После солнечных выбросов практически все спутники вышли из строя. Многие просто упали, сгорев в атмосфере. А те, что чудом уцелели, вероятно, вышли из строя навсегда. Кабели разорвались. Вышки сотовой связи затопило, некоторые упали сами. Так всемогущая сеть Интернета была разрушена. Единичные уцелевшие вышки можно встретить и сейчас. Одна такая стоит в лесу, но она ржавая и кажется, будто вот-вот свалится набок.

Около десяти лет назад «Плазмида» совместно с тогдашним президентом запустила строительство вышек в самых крупных населённых пунктах Аридафии. Сейчас уже построено немало вышек, с помощью которых мы можем общаться. Два года назад я купил себе новый коммуникатор, он очень гибкий и стильный. Я давно о нём мечтал и вот купил. Самый первый мама подарила мне, когда я поступил в колледж, его я и отдал Никсе. Так мы можем обмениваться сообщениями и видеть на карте, кто из нас где находится. Мы не совершаем голосовых вызовов, потому что это очень дорого, нам достаточно коротких сообщений.

У Корпорации есть своя внутренняя сеть. Она не такая совершенная и обширная, как уничтоженный Интернет, но там хранится вся база данных, в том числе с уцелевших резервных серверов. К этой базе данных я сейчас и пытаюсь подключиться, чтобы найти биохимический алгоритм для синтеза белка, свободного от токсичных веществ. Если я научусь быстро синтезировать белок, то частично проблема с аллергическими приступами Никсы будет решена. Увы, растения в любом случае придётся выращивать самому. Без растительной клетчатки никуда. С её помощью растущий организм Никсы сможет получить нужное количество витаминов.

Через час поисков нахожу некоторые алгоритмы ускоренного синтеза, и меня это радует. Я даже знаю, где взять необходимые реагенты и среду. На моём лице проступает улыбка, а из живота через грудь к горлу прокатывается волна восторга. Сворачиваю страницу с формулами. Вновь озираюсь по сторонам, чтоб узнать, не привлёк ли я к себе чьё-то внимание. Тут приходит сообщение от Кристини: «Привет, утёночек! Я сегодня отпросилась пораньше у мистера Плантикса. Может, сходим на оперу? Или ты опять вечером идёшь прыгать между стенами и бултыхать ноги в бассейне?»

Ненавижу, когда она называет меня утёночком. Я ни капли не похож на утку или кого-то вроде неё. Какая, к чёрту, опера! Диплом на носу и мой план, сумасшедший, заполняющий всё пространство моего совсем не бесконечного сознания. С минуту сижу хмурый от раздражения. Сейчас я даже радуюсь, что у нас нет тех удивительных технологий, которые были у людей в начале двадцать первого века. Я бы с ума сошёл, если бы Кристини постоянно со мной общалась, желая видеть моё лицо. Про себя смеюсь этому факту и постепенно успокаиваюсь.