Два мира

– Вот это да, сколько же их? – спросил я у Вероники.

– Двадцать четыре, но вообще-то в Италии есть набор и из тридцати шести.

Ее слова заставили меня взять длиннющую молчаливую паузу, я был в очередной раз потрясен.

В купе вошел проводник и заботливо предложил чаю. Мы, как всегда, согласились – ведь в СССР каждый знал, что пить чай в поездах из стеклянных стаканов в подстаканниках особенно вкусно.

Наступил вечер, и Вероника предложила мне поиграть в интересную игру. Она принесла к нам на верхнюю полку карту, по которой нужно было передвигать свои фишки. Количество ходов и действий с фишками зависело не от костей, а от мини-колеса рулетки, которое крутилось, и шарика, который нужно было кидать во время вращения. В зависимости от ячейки, в которой остановится шарик, и ее значения совершался ход. Мы настолько увлеклись, что играли до тех пор, пока мама не позвала нас вниз на ужин. После мы опять забрались наверх и продолжили игру, во время которой Вероника рассказала мне следующее:

– Знаешь, в прошлый раз, когда я ехала в Италию, я не смогла открыть замок в туалете и заперлась там. Я очень сильно испугалась, – сказала Вероника. – Поэтому теперь я не закрываю дверь и лишь плотно прикрываю ее.

– А как узнать, открыта дверь или закрыта? – спросил я.

– Нужно прочесть надпись, если «аперто» – значит свободно, если «кьюзо» – значит занято, – поделилась опытом Вероника.

Сыграв еще несколько конов и пожелав друг другу спокойной ночи, мы отправились по койкам.

Ночью нас разбудили пограничники, быстро сверили наши заспанные лица с фотографиями паспортов и удалились. Далее последовал таможенный контроль, который носил для нас формальный характер, так как мы ехали по дипломатическим паспортам зеленого цвета. В соответствии с международными конвенциями дипломатический иммунитет предоставлялся также членам семьи дипломата. Через некоторое время нас разбудили во второй раз уже на Венгерской границе, небольшая процедура – и мы вновь заснули.

Проснулись мы, как всегда, легко и в хорошем настроении. Осознание того, что мы уже не в СССР, побудило меня смотреть из окна нашего поезда и выискивать взглядом первые отличия. Мы ехали по Венгрии; мелькали домики с терракотового цвета черепичными крышами, которые мне казались более аккуратными, чем наши. Мама говорила, что в Будапеште – столице Венгрии – будет семичасовая остановка, потому что наши вагоны отцепляли от одного состава и прицепляли к другому. Поэтому мы решили воспользоваться возможностью и походить по городу. До остановки поезда у нас оставалась пара часов, мы позавтракали, и я вспомнил о своих солдатиках.

– Хочешь поиграть со мной в солдатиков? – предложил я Веронике.

– А как в них играть? – поинтересовалась она.

Я был обескуражен этим вопросом, потому что, играя в солдатиков с трёх лет (а мне тогда было уже девять), совершенно не понимал, как можно было этого не знать. Однако, принимая во внимание то, что Вероника все же была девочкой, я ей ответил: «Это очень просто, я тебя научу». Я принес на верхнюю полку солдатиков и стал ее учить играть. Вероника слушала меня, но, как мне показалось, осталась при том мнении, что для девочек подходят другие игры. Поэтому мы достаточно быстро прекратили играть, к тому же, поезд уже прибывал в Будапешт, и нам нужно было готовиться к выходу в город.

Когда мы вышли втроем из вагона, я увидел множество надписей на венгерском. Латинские буквы я тогда не знал, а если бы и знал – ничего бы не понял. Я почти никогда не слышал, живя в Москве, иностранную речь. Вокруг было очень много людей, все что-то говорили и куда-то бежали. Нам нужно было поменять деньги на венгерские форинты. Мы пошли к «обменнику», возле которого бродили спекулянты, предлагавшие поменять валюту по более выгодному курсу. Проходя по вокзалу, я заметил группу наших советских солдат, идущих один за другим.

– Вот это да, смотри, Вероника, наши солдаты! Мам, что они тут делают? – выпалил я от удивления.

– Венгрия социалистическая страна и наш друг, у нас здесь находятся военные, которые смогут помочь Венгрии, если на них кто-нибудь нападёт, – объяснила мама.

Чувство гордости за нашу страну и ощущение этой силы охватило меня.

Я заметил, что все люди были странно одеты – в более яркие цвета, что ли. Пока мы с Вероникой глазели по сторонам, мама поменяла рубли на форинты, и мы двинулись по центральной улице от вокзала по направлению к мосту. Когда мы отошли на порядочное расстояние от вокзала, мама сказала нам, что хотела бы зайти в магазин, где продавались книги на русском языке. Это был очень известный книжный магазин в Будапеште, в нём можно было приобрести такие книги, которые сложно было купить в СССР. В то время многие взрослые были увлечены новым романом Рыбакова «Дети Арбата». Именно его и ещё несколько книг мама и купила. Затем мы зашли в продуктовый магазин: нужно было пополнить наши продовольственные запасы на оставшуюся часть поездки. Мы с Вероникой увидели круглые жвачки в виде разноцветных шариков, а жвачки, тем более иностранные, мы очень любили. Мама нам их купила. Шагая с Вероникой за руку по Будапешту, мы были очень счастливы – шли и над чем-то от души смеялись. Жвачка была очень вкусной, хотя вкус её слишком быстро заканчивался.

Одежда, в которую я был одет, сильно отличалась от местной, у Вероники же из иностранной одежды что-то уже было. Мама решила купить мне одежду и обувь на лето в Венгрии, потому что в Италии детская одежда была очень дорогой, а из общей массы все же не стоило выделяться. Мы зашли еще в один магазин, где мама присмотрела мне пару синих футболок с наклейками, шорты, джинсы и серые кожаные сандалии. Собственно, всё это и составило мой гардероб на летние каникулы.

Время перевалило за обед, и мы решили возвращаться на вокзал, тем более, что на улице стало жарко и мы сильно устали. Войдя в здание вокзала, мы встали в теньке, а мама пошла узнавать, на какой платформе находятся наши вагоны. Когда мама пришла, я попросил купить пластиковую бутылку сока, на которой был нарисован апельсин. Мне очень понравился желто-оранжевый оттенок напитка. Купив его, мы пошли к нашему вагону, доступ в который был уже открыт. Помню, что было нестерпимо жарко, поскольку на улице парило , а в неподвижном вагоне не было никакой вентиляции. Мы с Вероникой просто изнывали от жары. Через пару часов наши мучения закончились: поезд тронулся, и через форточки подул прохладный ветерок. Уставшие, но довольные мы открыли бутылку с соком и жадно, в один присест выпили его. Не знаю, сколько там было настоящего сока – вкусным он казался только за счет незнакомого вкуса. Через некоторое время мы с Вероникой побежали по туалетам – так мы навсегда запомнили этот венгерский «сок»!

После ужина, разбавленного новыми продуктами, я пошел к Веронике в купе играть в игру с рулеткой. Стало темнеть, и, пожелав доброй ночи, я отправился спать к себе в купе. Впечатлений было хоть отбавляй, а следующий день должен был принести встречу с моим папой, потому что завтра наш поезд должен был прибыть в Италию. Однако перед этим мы ещё пересекли границу с Югославией. Когда в купе вошли югославские пограничники, я не мог не заметить, что они были очень похожи внешне на русских, да и говорили они на языке, который я, по непонятным мне причинам, понимал. Так завершился второй день нашего путешествия.

Проснувшись рано утром, мы все вместе позавтракали, и через полчаса наш поезд пересек границу с Италией. Приехать в Болонью мы должны были к обеду. Времени было еще предостаточно. Вероника отправилась к себе в купе. Через несколько минут я пошел к ней, но там её не застал. Я предположил, что она в туалете и, так как мне тоже нужно было туда, также проследовал в его направлении. Приблизившись, я увидел, что дверь еле-еле приоткрыта, и сообразил, памятуя о Вероникином рассказе (как она там однажды закрылась), что в туалете находится именно она. Мне было неудобно спросить ее вслух, там ли она, поскольку я не хотел ее смущать. Я просто стал ждать, пока она выйдет. За мной начала образовываться очередь, и люди, стоявшие в ней, начали меня спрашивать, почему я не иду в приоткрытую дверь. Я отвечал, что там занято и нужно немного подождать. Время шло, и я все же решился окликнуть Веронику. Каково же было мое удивление, когда мне никто не ответил. Я подошел к туалету и медленно приоткрыл дверь – туалет был пуст.